Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Главлиту оставили лишь подпись в печать. Верстка, которую разрешено править и дополнять, не считалась прошедшей цензуру работой и готовилась в трех экземплярах: один для автора, второй для научного редактора и третий для корректора издательства. После внесения в верстку всей правки – авторской, редакторской и корректорской – ее возвращали в типографию, где печатались четыре экземпляра уже чистой верстки для так называемой сверки. Три экземпляра этой верстки поступали тем же автору, редактору и корректору, а четвертый шел в Главлит, где его читал цензор. Для книги такого объема, как моя, на сверку отводилось не больше двух-трех недель. Резолюцию «в печать» ставит сначала автор, затем научный редактор и главный редактор издательства или директор. Последним ставит свою подпись цензор, официально именуемый «редактором Главлита». После этого типография могла печатать весь тираж.

Мои опасения насчет возможной задержки книги цензурой, к счастью, не оправдались. Она прошла цензуру сравнительно легко. Цензор по медицинской литературе, по-видимому, уже не имел инструкций, запрещавших генетическую терминологию. Цензурные ограничения в наибольшей степени касались средств массовой информации. В апреле 1963 года цензор Главлита поставил свою подпись, и московская типография № 5 начала печатать тираж моей книги. Он был небольшим, всего четыре тысячи экземпляров. Печатали книгу на плохой бумаге. По какой-то не известной мне причине был перебой с поставками бумаги из Финляндии, и всем издательствам приходилось сокращать тиражи. Но для меня небольшой тираж ускорял все процессы, и я быстро стал получать так называемые чистые листы – готовую книгу, но пока не сброшюрованную и без переплета. Эти «чистые листы» автор и научный редактор получают в полную собственность и уже не должны их возвращать. В выходных данных издания ставился гриф Главлита, в моем случае это был знак «Т-03201». Однако то была еще не окончательная победа. Тираж, находившийся в типографии, требовал визы «в свет» от той же четверки. 14 мая такая виза появилась на двух сигнальных экземплярах. Далее большая часть тиража уходила в Книготорг для рассылки по книжным магазинам и в Книжный коллектор для рассылки по библиотекам. Небольшая его часть отправлялась в Книжную палату, где проводилась библиографическая обработка всех печатных изданий в СССР. Какое-то количество экземпляров поступало в агентство «Международная книга», которое выполняло заказы из-за рубежа. А около 30–40 экземпляров любой книги из первых сброшюрованных в типографии отправлялось «в разноску» – должностным лицам разного уровня. Эти партийные и государственные чиновники могли считать полученные книги своей собственностью. И каждый из них обладал правом добровольного цензора. Но срок их цензорских полномочий ограничивался длительностью производственного процесса. Как только он заканчивается, книга уходит «в свет» и процесс ее распространения приобретает необратимый характер. Печатать большие тиражи, например сто тысяч экземпляров, типография может около месяца. При моих четырех тысячах угрозы от «разноски» (она так называется потому, что эти экземпляры действительно разносят по адресатам в Москве курьеры) продолжаются не дольше семи – десяти дней. 20 мая я узнал, что моя книга пошла в Книготорг, в Книжный коллектор и в Книжную палату. Очередной выпуск еженедельника этой палаты «Новые книги» анонсировал и «Биосинтез белков».

Вмешательство ЦК КПСС

Утром 25 мая мне в Обнинск позвонили из Медгиза и попросили срочно привезти в издательство «чистые листы» книги. Я понял, что случилось что-то непредвиденное, но не поинтересовался причиной. Оставив «чистые листы» дома, я поехал сначала к научному редактору, профессору В. С. Шапоту, работавшему в Институте медицинской химии. Он сказал, что его тоже просили вернуть «чистые листы», не объяснив причины. Я взял у него папку с этими «листами», сказав, что еду в издательство. Второй экземпляр книги мог пригодиться. После этого я поехал не в редакцию, а в отдел реализации Медгиза, куда должен был поступить тираж из типографии. Оттуда тиражи отправляют в Книготорг, Коллектор библиотек и в другие сети. В отделе реализации мне объяснили, что весь тираж был развезен по спискам три дня назад. Осталось лишь десять экземпляров для автора, которые полагались ему по договору. Однако 24 мая приехал курьер из издательства и взял все авторские экземпляры «для исправлений». Стало ясно, что поступил какой-то серьезный звонок из «разноски». В литературных издательствах и массовых журналах звонки из «разноски» нередкое явление. Однако в Медгизе подобных случаев, наверное, давно не было. Мою книгу мог спасти теперь ее малый тираж, то есть относительно короткий производственный процесс, в течение которого цензурно-контрольная функция «разноски» успевает сработать. Пока «разносят» по номенклатурным адресатам первые «сигнальные» экземпляры, работа с остальным тиражом продолжается по существующему производственному плану.

В обязательную «разноску» включены центральная контора Главлита, Госплан, Совет министров, КГБ и ЦК КПСС. Для изданий Медгиза в список для «разноски» попадают министр здравоохранения и его заместители, президенты АН и АМН СССР. Как я узнал позже, наибольшее количество сигнальных экземпляров, около десяти, поступает в аппарат ЦК КПСС.

Поскольку Книготорг фиксирует дату выхода книг определенным числом, то первые партии книг по ранее поступившим заказам отправляются в отдаленные регионы, начиная с Сибири и Дальнего Востока. По такой же схеме действует и Книжный коллектор, распределяющий книги по заявкам республиканских и областных библиотек. Туда я и поехал в первую очередь. В зале старинного здания на Петровке лежали груды книг, работники коллектора вели их разборку. Я с трудом нашел небольшой сектор медицинской литературы. Один из сотрудников рассказал мне, что они получили три дня назад 400 экземпляров моей книги и начали обработку партии по заказам на следующий день. Однако вчера в коллектор приехал представитель издательства и, тщательно пересчитав все экземпляры, увез их на грузовике. Я сразу поехал в Книготорг, центральная контора которого находилась на Ленинском проспекте. Сотрудник Книготорга, ведавший медицинской литературой, сам был в недоумении. «Что вы там написали, что нам звонят из ЦК?» – спросил он. Как оказалось, на первый звонок из ЦК КПСС в Книготорге ответили, что книги у них уже нет, ее отправили по заказам облкниготоргов. Здесь работали явно быстрее, чем в Коллекторе. После этого директору Книготорга позвонил заведующий отделом печати Идеологической комиссии ЦК КПСС и распорядился собрать и задержать тираж моей книги. Ответственный сотрудник Книготорга вместе с заведующим отделом реализации Медгиза отправился на станцию Москва-товарная со списком разверстки книги по областям и союзным республикам. Там они проработали почти весь день, снимая пломбы с товарных вагонов и выискивая мою книгу. Иногда оказывалось, наверное, лишь несколько ее экземпляров на вагон, нагруженный пакетами книг из разных издательств. Работа всего Книготорга была парализована на несколько часов. Но собрать все не удалось. Около двадцати партий книги уже