Нейтрально-враждебный - Сергей Арьков

что рухнувший свод может отрезать им путь наружу. Все-таки быстрая смерть выглядела предпочтительнее, чем медленное угасание от голода и жажды в темных и сырых катакомбах. Но на самом деле Стасик не хотел ни того, ни другого. Он бы предпочел выбрать жизнь, желательно долгую и счастливую.

Паутин в иных местах было столько, что приходилось прорубаться сквозь них лопатой. Однако сами пауки на глаза пока не попадались. То ли они давно вымерли или откочевали в другое место, то ли затаились и выбирали удачный момент для атаки. Стасик содрогался от ужаса и отвращения, когда представлял себе, что на его макушку шлепнется огромный паук и начнет шевелить его волосы своими мерзкими мохнатыми ножками.

Воздух был затхлым и сырым, на кирпичных стенах поблескивали капельки конденсата. Пол, некогда выложенный тем же кирпичом, давно покрылся слоем просыпавшейся сквозь щели земли.

— Ты уже придумал, на что потратишь свою часть клада? — спросил Васек, переполненный каким-то нездоровым оптимизмом.

Стасик счел, что строить подобные планы несколько преждевременно, но все же ответил:

— Уволюсь с фермы первым делом. Может, переберусь в город.

— А я свою ферму куплю, — размечтался Васек.

— И будешь разводить свиней?

— Нет. Свиньи, это хорошо, но надо смотреть в перспективу. Поверь мне — будущее за говядиной. Поэтому заведу коровок.

Стасик вновь поразился несправедливости бытия. Вот взять их двоих, его и Васька. Обоих распределяющая магия направила на ферму. Но Васек здесь счастлив и не мечтает об иной судьбе, а он, Стасик, живет, словно в аду. Разве это правильно? Разве так должны обстоять дела в правильном-то мире? И разве не могли высшие силы, или кто там все решает, сделать его крутым магом? Что им, трудно, что ли, было? Случись это, и он бы не лазал сейчас по каким-то старым подвалам в компании свинаря, а жил бы во дворце. И прекрасная Лаура ухаживала бы за ним. То есть Стасик знал, что это кавалеру положено ухаживать за дамой, но он не был силен в этой дисциплине, вообще не знал, с чего следует начать и как продвигать дело. А потому решил, что пусть лучше девушка его мечты ухаживает за ним. И не только она одна. Все волшебницы сохли бы по нему, бегали бы за ним стайкой, изо всех сил пытались бы привлечь к себе его высочайшее внимание….

Стасик настолько погрузился в любовные грезы, что утратил бдительность. И это незамедлительно аукнулось. Его нога внезапно провалилась в какую-то подло возникшую на пути ямку, и он едва не полетел носом в пол. Хорошо, успел схватиться рукой за поросшую противным влажным мхом стену, и лишь чудом предотвратил катастрофу. А она вполне могла бы состояться, сломай он себе нижнюю конечность. Не факт, что Васек сумел бы вытащить его наружу, а если бы и смог, то впоследствии могла бы вскрыться история с их проникновением в подземелье. За что наверняка последовало бы наказание.

— Осторожнее, дружище, — посоветовал коллега. — Смотри-ка лучше под ноги. Здесь совсем не то место, чтобы мечтать о девчонках.

Стасика прошиб холодный пот.

— Я что, говорил вслух? — с ужасом простонал он, готовясь самовоспламениться от стыда.

Васек засмеялся.

— Нет, расслабься.

— А как ты узнал, о чем я думаю?

— О чем еще в твоем возрасте можно думать? Помню, когда мне было шестнадцать, я к подруге в соседнее село на свидания бегал. Туда восемь километров и обратно столько же. Пешком. Обратно возвращался уже ночью. А места там были глухие и темные. Справа лес чернеет, слева болото темнеет. Идешь, земли под собой не чуешь. Страх такой, что так и подмывает на бег перейти. И думаешь — нет, больше я не пойду. Ну их, эти свидания! Пока домой вернешься, за малым не поседеешь. А на следующий день все равно идешь.

Стасик попытался поставить себя на место коллеги и понял, что он бы ни за что на свете не пошел на свидание в таких нечеловеческих условиях. Васек храбрый, он всего лишь боялся. А окажись Стасик темной ночью между лесом дремучим и болотом жутким, он бы там навеки и остался. Нашли бы поутру его хладный труп с разорванным от страха сердцем и запятнанным исподним. Нет уж, нет уж, лучше как-то своими силами обходиться, без свиданий, чем погибнуть лютой смертью.

Подземный коридор тянулся вперед, и казалось, ему не будет конца. По ощущениям Стасика они успели отшагать приличное расстояние, и давно должны были оказаться под Форингом.

— Далеко еще? — спросил он у спутника.

— Нет, уже скоро, — ответил тот довольно неопределенным образом.

Скоро могло означать все, что угодно, но Стасик не стал добиваться конкретики. Раз уж ему не хотелось лезть сюда, следовало проявить твердость и отказаться еще на поверхности. А теперь уже поздно сожалеть о содеянном.

Тем не менее, Васек сказал правду. Минут через пять их коридор влился под прямым углом в другой тоннель. Тот оказался значительно шире, а стены его были выложены не глинными кирпичами, а крупными каменными блоками.

— Ну вот, — сказал Васек, — мы уже под городом. Над нами Форинг.

Стасик задрал голову к потолку и невольно съежился от нахлынувшего страха. Над ними Форинг. Тысячи и тысячи тонн камня, кирпича и дерева. И как до сих пор эти тоннели не обрушились под давящей на них тяжестью? И что куда важнее, не сделают ли они этого прямо сейчас?

— Ну-с посмотрим, — произнес Васек, извлекая из кармана карту катакомб. — Так, в настоящий момент мы здесь.

Стасик подошел к коллеге и тоже бросил взгляд на карту. И невольно содрогнулся, потому что никакая это была не карта. Больше всего это хаотичное нагромождение линий разных форм и размеров напоминало результат творческих потуг душевнобольного или же маленького ребенка, еще не научившегося твердо держать в руке карандаш. По мнению Стасика, с такой картой их шанс заблудиться только возрастал.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что здесь нарисовано? — прямо спросил он Васька.

— А как же! Все понимаю. Да тут ничего сложного, я сейчас объясню. Смотри: жирные линии обозначают пригодные для прохода тоннели, те, что тоньше — это частично обвалившиеся коридоры. Пунктирной линией обозначены тоннели, ведущие в тупики. Волнистая линия обозначает пути к выходам. Правда, все выходы в черте города запечатаны, так что это нам неинтересно.

— А этот большой темный круг, что он означает? — спросил Стасик, указав пальцем на карту.

— Это? Это я вчера жиром капнул. Изучал, понимаешь, карту вечерком, а заодно свинину кушал.

Стасик, выслушав коллегу, понял ровно одно — если