Грани уязвимости - Екатерина Петровна Шумаева

из него еще один тыквенный пирог, заботливо оставленный матерью, и начинаю есть его вилкой, прямо сидя на полу. Слезы продолжают катиться, а я ем, чувствуя себя немного лучше. Когда половина пирога уже съедена, рядом садится Картер.

– Почему не включила свет? – Спрашивает он.

– Не успела. – Отвечаю я и продолжаю жевать.

– Прости меня. Сейчас не самое подходящее время, но я хочу отвлечь тебя. Если ты хочешь, я пойду на свадьбу твоего брата. Но Рождество в Хэмптонсе это уже слишком. – Он смотрит на меня, убирает прядь за ухо, вытирает слезинку с моей щеки и целует в лоб.

– Я тоже так считаю. Праздники в Хэмптонсе всегда слишком. – Отвечаю я, закрывая глаза и наслаждаясь его прикосновениями.

– Но это твой мир, Оливия.

– Я не хочу, чтобы он был моим миром.

Картер берет из моих рук чашу с остатками пирога и отставляет в сторону. Он притягивает меня к себе и обнимает. Я закрываю глаза, уткнувшись в его грудь.

– Представляю лицо своей мамы, если бы она увидела меня сейчас на полу кухни, в платье за четыре тысячи долларов. – Говорю я.

– Тебе нужно меньше думать об этом. Какая разница, что она подумает, если тебе здесь хорошо? Поедешь со мной в отель? – Спрашивает он.

– Останься здесь со мной, пожалуйста. Нам выделили гостевую комнату. – Шепчу я.

– Хорошо.

Он помогает мне подняться с пола, убирает чашу в холодильник и берет меня за руку.

– Готова? Выходим отсюда? – Спрашивает Картер.

– Готова. – Отвечаю я.

Подхожу к домочадцам и желаю всем спокойной ночи, целую Кейти, договариваюсь встретиться внизу в двенадцать с Хелен и ухожу, даже не посмотрев на маму.

Мы поднимаемся наверх и заходим в комнату.

– Мне нужно в душ. – Говорю я.

Картер нехотя отпускает меня. Я захожу в ванную, скидываю платье, включаю воду и сажусь над унитазом. Я съела слишком много тыквенного пирога и это надо срочно исправить.

Картер

Рассматриваю комнату, в которой нам предстоит остаться сегодня, и слышу приступы тошноты из ванной комнаты. Она не смогла сдержаться. Я знал это, хотя и отрицал. Она больна и ей нужно лечение. А так же как можно меньше общаться со своей матерью. Она настолько жесткая женщина, что не щадит никого, даже свою дочь.

Она указывает Оливии, какой кусок пирога ей взять, что надеть и хочет полностью управлять ее жизнью. Интересно, так жестко она воспитывает всех своих детей, или Оливия особенная?

Замечаю, как часто я начал думать о ней, переживать за ее здоровье и психическое состояние. А еще, мне очень мерзко за мой поступок, ведь она этого не заслужила. Ей и так сложно, а тут еще и я, вместе с демонами моей души. Она такая раненная, хрупкая, нежная, Оливия просто не заслуживает такого отношения.

Я снова пошел на уступки и согласился пойти на свадьбу к ее брату. Не потому что хочу, а потому что боюсь оставить ее наедине с Железной Леди. Мать способна развить в ней любые комплексы, и начиная лечение, психолог должен был искоренить главную проблему – отгородить ее от этой женщины.

Расправляю кровать, снимаю рубашку и вешаю на стул, аккуратно вешаю брюки и пиджак. Оливия ненавидит эту мою привычку вешать вещи на ближайший стул. Дома она всегда перекладывает их в шкаф, разбирая на чистые и грязные, сворачивает футболки в рулоны, чтобы они не мялись, даже обувь возле входной двери она расставляет по-своему. Ей кажется, что так правильно.

Я никогда не мешаю ей в этом, она придает моей квартире более уютный вид. Когда там Оливия, мне хочется туда возвращаться. Каждый день.

В последний раз так было только с Амандой, но закончилось очень печально, поэтому я стараюсь контролировать себя. Стараюсь следить за каждым своим словом и поступком, чтобы все не испортить, но все равно порчу.

Ложусь в кровать и жду, пока она выйдет, закрыв глаза.

Она выходит в ночной рубашке на тонких бретелях и ныряет под одеяло.

Прижимается ко мне и кладет голову на мою грудь. Обвивает меня своими руками и ногами, стараясь быть еще ближе.

– Я так рада, что ты согласен пойти со мной на свадьбу. Но надеюсь, такой агрессии больше не повторится. – Говорит она. – Я просто не выдержу.

– Обещаю, я буду Мистером Спокойствие. Снова.

Ее дыхание выравнивается и становится реже. Она уснула на моей груди. А мне остается лежать, смотреть в потолок и думать о том, как мне повезло, что рядом со мной такая девушка.

Оливия

Макс забирает ключи от машины и машет нам на прощание. Выходные закончились, пора возвращаться на учебу, сдать сессию и готовиться к свадьбе брата.

Хелен выбрала для меня красивое лиловое платье, с вырезом до середины бедра, закрытыми плечами и небольшим декольте.

Его должны ушить, ведь я похудела после последней примерки, о чем мне напомнила мама и попросила больше следить за здоровьем, чтобы не подвести брата. В этом вся Эддисон, она всегда думает обо всех вокруг, кроме меня.

Но я промолчала, ведь прекрасно понимала, что уезжаю на следующий день и мы не увидимся целый месяц.

Картер предложил поехать в Йель вместе, поэтому на моей машине уедет Макс, одна. Но она ни капли не обиделась, ведь моя подруга очень обрадовалась нашему примирению.

Мы еще не разговаривали о том, что случилось, в День Благодарения я уснула, следующий день я провела на примерке и шоппинге, потом показывала Картеру пляж. Я отвела его в свое любимое место, туда, где мы всегда смотрим салюты на День Независимости. Это мой любимый праздник, и Картер обещал провести его со мной здесь, в Хэмптонсе. При условии, что до этого мы слетаем в Калифорнию покататься на серфе.

Вчерашний день был идеальным, но нам снова нужно возвращаться в колледж, поэтому поговорить обязательно нужно.

Мы прощаемся с моими родителями и садимся в его Дожд.

Он включает Нирвану, а я сразу делаю тише и, не откладывая разговор в долгий ящик, поворачиваюсь и вопросительно смотрю на него.

– Поговорим о том, что случилось? – Спрашиваю я.

– О том, что я приехал к тебе? Мы же уже говорили. – Отвечает мой парень, не отвлекаясь от дороги.

– Нет, я не об этом. Я хочу вернуться в общежитие.

– Почему? – Удивляется он.

– Потому что я ничего о тебе не знаю. Абсолютно. Я не знаю чего от тебя ожидать. То ты веселый и милый, то кидаешься в меня тем, что попадается под руку. Я боюсь, что мы выедем из штата, и сказка