Откровения Дженифер - Сталимир Виейра

– Алло!

– Дженифер?

– Паулинья? Как ты там?

– Дженифер…

– Все в порядке, Паулинья. Давай пройдемся?

– Дженифер, я беременна.

– Я знаю.

– Я внезапно испугалась, что кто-нибудь зайдет и застанет нас вдвоем.

– А было чего бояться?

– Ну да, я ведь осталась в одних трусиках…

Дженифер отстранилась от Маркоса, огляделась, всем своим видом выражая нежелание быть кем-то замеченной.

– Маркос, может, лучше выйти?

Маркосу, похоже, все происходящее очень нравилось. Он снова принялся ласкать руки и плечи Дженифер, затем – шею и подбородок, нежно касаясь пальцами ее лица, с улыбкой человека, который наслаждается риском.

– Сними трусики.

– Маркос… здесь?

Маркос пристально взглянул на нее, все с той же улыбкой. Но Дженифер отметила, что лицо его приобрело слегка похотливое выражение.

– И вот тогда меня вдруг охватил страх.

– Но ты же сказала, что хотела заняться с ним любовью.

– Да, но не так.

– Как «не так»?

– Не в машине.

– Ты хотела, чтобы это было в постели?

– Ну… мне нужна была обстановка, музыка, темнота, спокойствие…

– А как Маркос?

– Он получал удовольствие от риска.

Не желая создавать впечатления, что она отказывается быть с ним, Дженифер взяла в руки резинку трусиков, но так и не могла решиться. Маркос почувствовал замешательство Дженифер и взял ее за подбородок.

– Хочешь, я сниму сам.

Дженифер увидела себя в кабинете гинеколога, двенадцатилетней, когда на ее белье появились пятна.

– Маркос… я никогда не была голой перед парнем…

– Но для меня ты можешь побыть голой, потому что я безумно хочу посмотреть на такую прекрасную девственницу, как ты.

Эти слова, сказанные мягким тоном, воодушевили Дженифер и развеяли охватившее ее беспокойство. Маркос – она понимала это – теперь уже не мог отступать. Его внимательность и заботливость убеждали Дженифер: Маркос заслуживает того, что просит. Она вытянулась и двумя руками начала стягивать трусики.

– Маркос… только я не хочу здесь, в машине.

Он слегка отстранился, чтобы лучше ее видеть. Держа трусики в руке, опустив глаза, Дженифер была поражена тем, что ее лобок выставлялся напоказ перед мужчиной. Она посмотрела на Маркоса, залившись краской и пытаясь изобразить улыбку. Ее смущение, кажется, и было желанной сценой для Маркоса. Он не отрывал от Дженифер глаз, и единственное, что делал в этот момент, – слегка возбуждал свой член. Вдруг на его лице появились полосы света от автомобильных фар. Широко раскрыв глаза, Дженифер повернула голову в направлении, откуда шел свет. И увидела машину, выезжавшую из гаража.

– Маркос, ты видел? Давай выйдем.

– Не волнуйся.

Маркос еще шире развел ноги, пододвинулся ближе к Дженифер. Потом обнял ее за голову, прижав к себе.

– Знаешь, о чем я тогда подумала?

– О чем?

– Что он хочет, чтобы я его сосала.

– Ну и…?

– Э-э… дело в том, что я не знала толком, как…

– Но если не попробовать хоть один раз, никогда не научишься.

– Да, но я не знала, с чего начать, понимаешь?

До известного момента Дженифер позволяла Маркосу делать с собой все, что угодно. Но когда Маркос потянул ее голову вниз, к своим ногам, она не далась. Маркос не стал настаивать, взял ее руку и положил на член, без единого слова. Сделка состоялась. Стремясь вознаградить Маркоса за то, что он не проявил силу, Дженифер начала совершать движения рукой.

– Видишь, как мне тебя не хватает, Дженифер?

Маркос положил свою ладонь сверху, направляя движения. Точно девочка, которая учится писбть, Дженифер позволила Маркосу дать ей урок того, как доставлять наслаждение мужчине. Иногда он прижимал ладонь сильнее, и тогда Дженифер понимала, что не проявляет достаточно усердия. И она решительнее смыкала свои пальцы вокруг члена. Маркос приблизил свои губы к ее лицу и стал целовать в щеку, в ухо, в шею, в плечи. Дженифер извивалась и стонала. Оглушенная удовольствием, она пыталась сосредоточить свое сознание на происходящем. Но не могла отпустить член, поскольку Маркос нажимал все сильнее.

– Тебе не больно?

– Нет, Дженифер, не останавливайся.

В это момент Дженифер поняла, что именно было новым: ее ответственность. Этот мужчина, прижавший голову к ее груди, стонавший, будто в агонии, в буквальном смысле слова был у нее в руках. И все из-за нее, из-за изгибов ее тела, из-за дырочки между ее ног, из-за ее полных грудей, ее ангельского личика, кожи, волос, из-за ее страха остаться одной и, в особенности, из-за ее способности зачать ребенка.

– Знаешь, о чем я тогда подумала?

– О чем?

– Глупость, да и только…

– Расскажи.

– Я подумала, что я тру лампу Аладдина. А из нее вылетит джинн.

– И он вылетел?

– Не он, а кое-что другое.

Откуда-то из глубин души Маркоса донесся сдавленный вопль. А на руку Дженифер словно опрокинули целую миску с жидкой кашей.

Дженифер и Стефания резвились, стоя под душем. Идея принадлежала Дженифер: она рассчитывала снова завоевать дружбу сестры. Из-за страшной жары в комнате оставаться было невозможно. К тому же после пережитого возбуждения – разговор с отцом Паулиньи, пощечины Стефании – обе девушки сильно вспотели. Дженифер вошла в душевую, включила воду на полный напор, повернулась к двери и самым естественным образом пригласила сестру, которая все еще сидела, уставившись в пол.

– Стефания, давай немножко ополоснемся.

Та покорно пошла, словно приглашение Дженифер вывело ее из оцепенения, в котором она пребывала, излив на сестру всю свою ярость. В душе самой Дженифер боролись разные чувства. С одной стороны, ей хотелось помочь сестре, тем более, она понимала, что стояло за безумным поступком Стефании. Последние слова сестры многое объясняли. Но это не было единственной причиной. Дженифер никому бы не призналась в том, что испытывала желание еще раз увидеть сестру целиком в своей власти, обнаженной. Здесь она как бы преодолевала страхи, связанные с мужчинами, и, подражая им, одерживала верх в любовной игре. Отбивая у мужчин их подруг, она точно мстила этим подругам за то, что они, со своим сексуальным опытом, больше женщины, чем сама Дженифер. Тело Стефании приводило ее в трепет: агрессивно-желанное, оно тянуло насладиться им. К тому же Стефания подчинялась прихотям и женщин, и мужчин; с ней Дженифер не теряла своей тщательно охраняемой чистоты. Стефания была существом, будто специально созданным для овладения им, для насилия над ним. Дженифер нравилось представлять, как Стефанию используют извращенными способами, как ее учат разным непристойным вещам, как ее заставляют потом делать это ради удовольствия хозяина.