Я учусь в Бикелови! Академия магии - Марго Генер

Парни ухмыльнулись, а чешуйчатый проговорил пугающе ласково:

– Осторожней. Такую красивую головку жалко поранить.

Положение мое все больше казалось безвыходным. В такую рань только я и вот эти придурки могли припереться в душевую. И только меня угораздило перепутать повороты. Теперь я дрожу от ужаса в лапах ихтиоса, что бы это ни значило, а остальные трое облизываются с голодными глазами.

Как же страшно…

Надо собраться, не поддаваться панике, хотя сделать это почти нереально.

Снова ощутила себя героиней плохого фильма, которая оказалась не в том месте и не в то время. Но нужно потянуть это самое время, задержать, что угодно, пока придумаю, как спастись. Все же не может обернуться так. Не может? Я же не для этого пересекла границу миров, попала в академию Бикелови.

За себя нужно сражаться. Всегда. До последнего. Кроме меня этого делать никто не будет.

Не знаю, что я сделала, как убедила свою психику действовать, особенно когда всю трясет, но сама не поняла, как вывернула шею и цапнула чешуйчатого за палец.

Кажется, в этот укус вложила весь свой страх, парень вскрикнул, а на губах остался солоноватый привкус.

– Ах, ты, маленькая дрянь!

В голосе Ио смешались изумление со злостью, он затряс рукой, я успела заметить пятна бледно-розовой крови на мраморном полу. Действовать надо сейчас или никогда.

Я кинулась в сторону, но путь перегородил парень с дымящейся кожей.

– Не так быстро, – угрожающе сказал он и потянулся ко мне.

Снова оказаться в чьих-то лапах я не могла – метнулась в другую сторону, но там тоже преграда в виде громилы. Я затравлено заозиралась – парни окружили меня, взяли в кольцо, как загнанную добычу. И даже думать не хочу, что они собираются делать.

Но сдаваться не собиралась. Если так, то буду драться, пока не потеряю сознания.

Они не ожидали, что я кинусь в атаку, налечу на волосатого и начну колотить его кулаками. И даже ненадолго расступились. Но уже через пару мгновений меня скрутили, вцепились в локти, больно заломив руки за спину. Куда мне против четырех лбов. Но все равно продолжала брыкаться и дергаться.

Никогда. Никогда и никто меня не сломает!

– Пусти, гад!

– Стерлядь! – выругался Ио, разглядывая окровавленный палец. – Ты мне чуть его не отгрызла!

Во мне все больше разгоралось бешенство, а страх отступал, хотя это совсем не умно. Абсолютно.

– Надо было отгрызть! – прошипела я.

– Вот гадючка, – огрызнулся Ио. – Тебе надо преподать урок. Вперед.

Подчиняясь его приказу, передо мной возник дымящийся, а в следующий момент щеку обожгло болью. В голове зазвенело, перед глазами поплыли цветные пятна. Лишь спустя вечность поняла – меня ударили. Ударили по лицу. Кажется, это пощечина. Профессиональная, с оттягом… Будто они целыми днями практикуются бить девушек.

– Урод… – выдавила я, роняя голову.

Это только разозлило чешуйчатого, он буквально выплюнул:

– Это только начало, гадючка. Эй, твоя очередь.

Сквозь цветные пятна увидела, что теперь передо мной громила и поняла, что после его удара точно вырублюсь. Мне нужна помощь, но помощи нет, а как выпутываться самой – не представляю.

Но, видимо, заварушки мне было мало, потому что к своему ужасу ощутила, как начали гореть кости.

Приступ.

Он решил нагрянуть с утра.

Теперь пощечина казалась невинным прикосновением – тело прошибло током, в голове буквально вспыхнуло, а суставы наполнились жидким огнем, я закусила губы и сдавленно завыла.

Чешуйчатый, видимо, это расценил по-своему.

– Дошло, гадючка, кого кусаешь? – бросил он и вытер кровь об бедро. – Сейчас закрепим материал.

Ударить громиле он не дал – сам занял его место. Мне же быстро становилось все равно, боль росла, заполняя меня всю, растекаясь, как яд. Мир терял краски, сердцебиение усилилось, стало быстрым, дыхание участилось. Не помню, чтобы приступы были такими. Даже предыдущий был слабее. Или теперь с каждым разом они станут все невыносимее?

Попыталась сказать, что у меня проблема, посерьезнее той, что создали они, но получилось только:

– Боль…

Ио оскалился острыми зубами.

– Правильно. Боль. Сейчас мы тебе объясним, что такое боль.

Спорить и сопротивляться не было сил. Что он знает про боль, когда она течет через тебя, заслоняет разум и выжигает кости? Все постепенно становилось нереальным. Какая разница, что они будут делать? Все равно ничего не почувствую – все поглотит приступ, отключит сознание.

Какая ирония.

Но Ио всего этого не знал. И, очевидно, думал, что это он причина моих стонов и закатывающихся глаз. Сквозь пульсирующую пелену увидела, как чешуйчатый занес ладонь для удара. Ну, давай, приложись, гад облезлый, выруби окончательно. Тогда вообще ничего не запомню. А если я не помню – значит, не было.

Но, кажется, что-то пошло не так. Что-то просвистело, а в следующий момент чешуйчатый отлетел к стене, хрустнули кости, он простонал и свалился на пол, скорчившись, как креветка.

Хватка ослабла, и я не удержавшись, тоже грохнулась. Кажется, ударилась коленкой, но почти не почувствовала – боль уже стала частью меня и искажает восприятие. В глазах пульсируют пятна, в ушах гремит, и сквозь этот грохот слышу невозмутимый и равнодушный голос:

– Эта адептка не про вас.

– С каких пор вашим стали интересны остальные? – огрызнулся кто-то.

– Тебя не касается.

Сознание отключалось. Неожиданная помощь оказалась последней каплей, сопротивляться больше сил не оставалось. Происходящее все больше отходило на второй план, а вперед выступал какой-то шумящий и гудящий звук, заполняющий мир, вместе с меркнущим зрением.

Кажется, в душевой была еще какая-то потасовка, кто-то сопел, ругался, слышались удары и свист, пахло гарью. Потом меня будто подняли, а затем я провалилась в небытие.

– …кто здесь?

Я плыла по лишенному красок миру, будто по выгоревшей фотографии. Кажется, тело отсутствовало, но что-то точно имелось, что-то, что составляет мою сущность. И это что-то пульсировало и пыталось выбраться наружу.

Голос прозвучал будто из меня и снаружи одновременно.

– …здесь я…

– …кто ты?..

– …я – это ты…

Понять, что это значит, не получалось, как ни пыталась. Ощущения казались незнакомыми, восприятие исказилось, теперь все странное и непонятное. Сама себе я напоминаю сгусток воздуха, медленно двигающийся над бесцветными верхушками деревьев.