Поющие в терновнике - Колин Маккалоу

Наутро он повез гостей в Дрохеду; они уже освоились с видомэтой новой, незнакомой земли и очень забавляли де Брикассара, высказывая вслухсвои впечатления. Последние холмы остались на двести миль восточное, объяснилон им, а здесь раскинулась черноземная равнина. Просторы почти безлесные, луга,ровные и гладкие, как доска. День настал такой же знойный, как накануне, ноехать в «даймлере» было куда удобнее, чем в поезде. Выехали спозаранку,натощак, в черном чемодане сложены были облачение отца Ральфа и святые дары.

— Овцы тут грязные, — огорчилась Мэгги, глядя, каксотни рыжеватых шерстяных клубков тычутся носами в траву.

— Да, видно, надо было мне поселиться в НовойЗеландии, — вздохнул отец Ральф. — Должно быть, она похожа наИрландию, и овцы там беленькие и чистенькие.

— Это верно, с Ирландией там много похожего. И траватакая же зеленая, любо смотреть. Только места более дикие, землиневозделанные, — отозвался Пэдди. Отец Ральф пришелся ему очень по душе.

И тут из травы тяжело поднялись несколько страусов эму ипомчались как ветер, вытянув длинные шеи, неразличимо быстро перебираянескладными голенастыми ногами. Мальчики ахнули от изумления, потомрасхохотались: вот чудеса, какие огромные птицы — и не летают, а бегают!

— Как приятно, что мне не приходится вылезать иоткрывать эти злосчастные ворота, — сказал отец Ральф, когда Боб, которыйпроделывал это вместо него, закрыл за «даймлером» последние ворота и опятьзабрался в машину.

После стольких неожиданностей, которыми, не давая передышки,ошеломляла их Австралия, в усадьбе с приветливым домом в георгианском стиле,обвитым едва зацветающей глицинией и окруженным несчетными кустами роз, импочудилось что-то родное.

— Вот тут мы будем жить? — пискнула Мэгги.

— Не совсем, — поспешно сказал отец Ральф. —Вы будете жить в доме у реки, примерно за милю отсюда.

Мэри Карсон ждала их в большой гостиной, она сидела в своемглубоком кресле и не поднялась навстречу брату, пришлось ему подойти к нейчерез всю комнату.

— Здравствуй, Пэдди, — сказала она довольнолюбезно, но смотрела при этом мимо: взгляд ее прикован был к отцу Ральфу, тотстоял с девочкой на руках, маленькие руки обвились вокруг его шеи.

Мэри Карсон величественно поднялась, ни с Фионой, ни сдетьми она здороваться не стала.

— Давайте сейчас же послушаем мессу, — сказалаона. — Отец де Брикассар, без сомнения, спешит.

— Нисколько, дорогая Мэри. — Он засмеялся, синиеглаза его весело блестели. — Я отслужу мессу, вы угостите нас отличнымгорячим завтраком, а после этого я обещал показать Мэгги, где она будет жить.

— Мэгги, — повторила Мэри Карсон.

— Да, ее зовут Мэгги. Но, пожалуй, знакомствоначинается не с того конца? Разрешите мне представить всех по порядку, Мэри.Это Фиона.

Мэри Карсон коротко кивнула и почти не слушала, как отецРальф одного за другим называет ей мальчиков: она неотрывно следила засвященником и Мэгги.

Дом старшего овчара стоял на сваях, футов на тридцатьвозвышаясь над узким ущельем, густо окаймленным плакучими ивами, среди которыхкое-где высились одинокие эвкалипты. После великолепия Дрохеды он казался голыми скучным — крыша над головой, и только, зато он был удобный и этим напоминалпрежний их дом в Новой Зеландии. И в комнатах полным-полно солиднойвикторианской мебели, которую покрывала тончайшая красноватая пыль.

— Вам повезло, тут есть даже ванная, — сказал отецРальф, ведя приезжих по деревянным ступеням к передней веранде; подъем оказалсяне маленький; сваи, на которых стоял дом, были вышиной в пятнадцатьфутов. — Это на случай половодья, — пояснил отец Ральф. — Вы тутнад самой речкой, а я слышал, иной раз вода за одну ночь поднимается нашестьдесят футов.

И правда, здесь имелась ванная: старая жестяная ванна идровяная колонка помещались в огороженном конце задней веранды. Но, кбрезгливому удивлению Фионы и Мэгги, уборная была просто ямой, вырытой вкаких-нибудь двухстах шагах от дома, и от нее исходило зловоние. После НовойЗеландии это казалось дикостью.

— Видно, не слишком чистоплотные люди здесьжили, — заметила Фиона, проводя пальцем по пыльному буфету. Отец Ральфзасмеялся.

— Не пробуйте бороться с пылью, вам ее непобедить, — сказал он. — Здесь, на краю света, у вас три неодолимыхврага — жара, пыль и мухи. Как бы вы ни старались, вам от них не избавиться.

Фиа подняла на него глаза.

— Вы очень добры к нам, ваше преподобие.

— Как же иначе? Вы — единственные родные моего доброгодруга Мэри Карсон. Фиа слегка пожала плечами.

— Я не привыкла к дружескому отношению служителейцеркви. В Новой Зеландии они держатся очень обособленно.

— Вы ведь не католичка?

— Нет. Пэдди — католик. Дети, естественно, все доединого воспитаны в католической вере, пусть это вас не беспокоит.

— Я и не думал беспокоиться. А вам это неприятно?

— Право, мне все равно.

— Сами вы не обратились в католическую веру?

— Я не лицемерка, отец де Брикассар. Я утратила веру вту церковь, к которой принадлежала, и не желала обращаться к другой религии,столь же бессмысленной.

— Понимаю. — Священник следил глазами за Мэгги;стоя на передней веранде, она вглядывалась в дорогу, ведущую наверх, к большомудому хозяйки Дрохеды. — Очень хорошенькая у вас дочка. У меня, знаете,слабость к тициановским волосам. У нее они такие, что Тициан сразу схватился быза кисти. Никогда прежде не видел точно такого оттенка. Дочь у вас только одна?

— Да. И у меня и у Пэдди в роду больше все мальчики,девочки у нас редкость.

— Бедняжка, — непонятно сказал отец де Брикассар.

Потом из Сиднея прибыл багаж, расставлены были по местамкниги, посуда, кое-какие украшения, а в гостиной — клавесин и другие вещиФионы, и в доме стало привычнее, жизнь понемногу входила в колею. Пэдди имальчики, кроме младшего, Стюарта, почти все время проводили с двумяработниками, которых Мэри Карсон задержала на ферме, чтобы они обучили приезжиххозяйничать, ведь на северо-западе Нового Южного Уэльса овцеводство поставленосовсем не так, как в Новой Зеландии. А Фиа, Мэгги и Стюарт убедились —хозяйничать в доме старшего овчара Дрохеды совсем не то, что в прежнем их домев Новой Зеландии; подразумевалось, что беспокоить Мэри Карсон ни в коем случаене следует, но ее экономка и остальные служанки так же рады были помочь женскойполовине семейства Клири, как работники фермы — Падрику и его сыновьям.