Маска для канцлера - Ольга Валентеева

— Надо уходить. Ты как, сможешь? — суетился он.

— Смогу. — Меня немного пошатывало, как всегда после подобных заклинаний, но, в целом, бывало и хуже. Мир снова обрел четкость и ясность, а проклятие поглотила Тьма. Мне даже показалось, что она беспокоилась. И — Лесса жива, она в моем теле. Больше сомнений не осталось. Надо спешить, пока ничего не изменилось.

— Он ведь тебя проклял. Как ты выжила? — спрашивал Феон, пока мы медленно шли к выходу.

— Я — целительница, забыл?

Ложь далась легко. Целители не справлялись с проклятиями подобного рода. Они могли разобраться с чем-то более мелким, несущественным. А там уже от уровня целителя зависело, конечно, но снять с себя смертельное проклятие — увы, не может никто.

Впрочем, Феон, видимо, разбирался в целителях хуже меня, потому что поверил. А раз поверил — ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать за мной. Тело Цимми обнаружилось у самого выхода. Оно лежало чуть поодаль двери, лицо хозяина дома искажала ненависть — даже сейчас, после смерти. Зря жил, слишком легко умер. Мы выскользнули в ночной холод. Сразу стало легче дышать. Я накинул плащ — еще немного знобило.

— Лошади! Наших лошадей нет! — первым заметил Феон.

— Искать других в этой деревушке — не вариант. Думаю, тут все заодно. Придется пройтись пешком, — ответил я.

— А ты…

— Дойду, — ответил прежде, чем Феон договорил.

Я старался идти быстро. Получалось с трудом, но жаловаться не привык. Да и не хотел, чтобы кто-то видел мою слабость. Феон шагал за мной — бледный, сосредоточенный. Что ж, он хорошо сработал — убил мага прежде, чем тот прикончил нас. Но по Феону было видно, что ему не по себе. Убийца… Какой из него убийца? Просто молодой человек, доведенный до отчаяния. Мной, в какой-то степени. Обстоятельствами. Жизнью. Мне даже было его жаль, только жалость оскорбительна. Поэтому я молчал и сосредоточился на том, чтобы месить ногам грязь. Главное — двигаться. Рано или поздно дойдем.

Алессия

— Кто ты?

Вопрос короля выбил воздух из легких. Я будто захлебывалась и не знала, что делать.

— Я…

Вариантов было всего два: настаивать, что я — канцлер, либо признать правду. Оба могли стоить мне головы.

«Тьма? Тьма, что мне делать?»

Только она не отвечала, а я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание от ужаса. Ноги и руки дрожали, зубы тоже выбивали дробь.

— Я — Алессия Адано, — решилась ответить.

— Ты — женщина? — У короля глаза полезли на лоб. — Но как? Как такое может быть? Ты тоже умеешь менять обличия? Кто ты? Шпионка?

— Нет, что вы! — кинулась к нему, но Венден отступил. — Это чистая случайность. Я уснула в родном городе — а проснулась в теле его светлости Эдмонда. Не знаю, как это получилось! Поверьте мне, прошу.

Я цеплялась за руки короля, а он молчал, глядя на меня так пристально, что хотелось умереть со стыда. Помогите мне, кто-нибудь! Где эта Тьма, когда она нужна?

— Значит, ты — Алессия Адано, — задумчиво произнес Венден. — И не знаешь, как поменялась местами с Эдом.

— Да. — Я опустила голову.

— Что ж, не могу сказать, что опечален этим фактом.

Что? Я едва верила тому, что слышала. Король шутит надо мной? Издевается? Испытывает?

— Как это? — рискнула поднять глаза. На лице короля играла грустная улыбка. — Эдмонд ведь ваш друг.

— Эдмонд — мое наказание, Алессия, — тихо ответил Венден, глядя на меня так, что голова кружилась уже от других эмоций. Он поднялся, шагнул ко мне, сжал мои ладони в своих руках и усадил на софу. А я казалась себе до безумия глупой, потому что уставилась на короля и не могла вымолвить и слова.

— Ты храбро вела себя эти дни, Лесса, — снова заговорил Венден. — Могу я обращаться к тебе на «ты»?

— Конечно, ваше величество.

— Лучше зови меня по имени, как и звала.

По имени? Короля? Он ведь уже понимает, что я — не Эдмонд. Так почему?

— Видишь ли, Лесса, — Венден опустил глаза и теперь смотрел чуть в сторону, — тьма — это мощное оружие. Ты ведь уже знакома с его тьмой?

— Конечно, — вздохнула я.

— Поэтому, нравится мне это или нет, с канцлером Эдмондом приходится считаться. Как думаешь, легко ли быть королем, если все решения зависят от своеволия другого человека?

— Нет, — эхом откликнулась я.

— Ты права, нет. Как враг, Эдмонд опасен и хитер. А как друг… В любом случае, лучше иметь его среди друзей.

Так и знала, что канцлер — тот еще лис! Я верила Вендену. Не знаю, почему, но — верила. Может, потому, что он открыто смотрел в глаза. Хотя, было в его взгляде нечто странное, будто на мгновение замерцали огоньки. Или потому, что вдруг ощутила себя не канцлером Виардани, а собой. И сразу стало спокойнее.

— Но если канцлер так вам мешал, зачем было оставлять его на должности? — спросила, заворожено глядя в голубые глаза. — Тьма — тьмой, но…

— Т-с-с, она ведь слышит, не упоминай её зря, — Венден коснулся моей руки. — Лесса, у меня будет к тебе предложение. Примешь ты его или нет — дело твое, но я бы очень хотел, чтобы приняла.

— Я слушаю вас… Венден.

— Я хочу, чтобы ты осталась канцлером Эдмондом.

Едва открыла рот, как Венден меня перебил:

— Не насовсем, конечно, а хотя бы пока я не женюсь на Шейле и не заручусь поддержкой Затрии. Если Эдмонд вернется в свое тело, то снова будет поступать так, как считает нужным. Но не как лучше для жителей Виардани. Ты ведь понимаешь, все его законы…

Король тяжело вздохнул.

— Ты поможешь мне, Лесса?

— Да, — сорвалось с губ прежде, чем успела подумать. — Но ведь Эдмонд тоже ищет меня. Уверена, он скоро будет тут.

— У тебя тьма. А что у него? И потом, кто поверит какой-то девчонке, требующей проводить её к канцлеру или ко мне? Назови мне свое полное имя и город, где ты жила. Я прослежу, чтобы появление Эдмонда не стало неприятной неожиданностью. Ты ведь понимаешь, что когда он вернется, тебе не жить? Эд не из тех, кто кого-нибудь жалеет.

Видимо, я побледнела, потому что король тут же продолжил:

— Не бойся, Лесса. Я не дам тебя в обиду. Давай поможем друг другу. Наконец-то у меня появился шанс привести страну к настоящему процветанию!

— Давай, — кивнула я. — Потому что этот закон о магическом индексе…

— Хочешь его отменить? — улыбнулся Венден.

— Хочу! — поспешно ответила я.

— Так отменяй. Канцлер ведь его принял. Я был против, но кто меня слушал?