Тени вересковых пустошей. Книга вторая - Мария Данилова

Что я могла сказать? Правду? Чтобы он меня четвертовал? Отражатель нужен некро Кричу, рыжий вообще сумасшедший, но это никого не волнует. Однако не думаю, что Мастера теней это впечатлит.

Очень медленно добираюсь взглядом до ив Дана и понимаю, что он делал то же самое. Несколько секунд как будто бы читаем мысли друг друга, а потом принимаем решение и немедленно обнимаемся.

— Мы на свидании, — улыбаюсь я. — Да, Данчик?

— Да, Радулька! — Блистает своими темно-серыми зубами эльф.

Мастер теней мрачнеет, но пока что не доверяет.

— Не держи меня за дурака, — скепсис пропитывает каждое его слово, — эльфы не встречаются с людьми.

— Исключение. Я ее люблю, не могу! — Прижимает меня к себе сильнее ив Дан.

Мастер теней ждет. Видимо, когда мы сдадимся, но не дрожать от страха наказания нам удается только потому, что мы держимся друг за дружку. Тоже ждем, натянуто улыбаемся, изображаем всякие глупые нежности.

Наконец, Мастер теней почти яростно вздыхает и протягивает мне руку. Изображаю какой-то жизнерадостный оскал, потом улыбаюсь ив Дану, говорю: «Пока, любимый!», на что он тоже изображает нечто нервнопаралитическое в ответ и отпускает.

Я все машу эльфу до тех пор, пока Мастер теней не притягивает к себе и не переносит к двери моей комнаты. Черт.

— Я бы сама могла вернуться, — пытаюсь быстро убежать к себе, но Мастер теней останавливает.

Разворачивает меня за плечо и неожиданно резко прибивает к стене.

— Что ты творишь?! — Сквозь зубы шипит он.

Нависает, угрожает. Страшно!

— А что такого? — Нельзя сдаваться! Иначе накажут! — Я молода, хороша собой. Он тоже… хорошо одевается.

— Я знаю, что вы делали! — Рычит Мастер. — И не лги мне! Никогда!

Вздрагиваю, по коже пробегают мурашки. Что это с ним? Почему он так зол? Особенно, если учесть, что он знает правду.

Ладно, раз уж об этом зашла речь…

— А ты мне всю правду рассказываешь? — Выпаливаю слишком резко, боюсь, что он меня стукнет, но нет.

— Это не имеет значения.

— Как-то однобоко, не считаешь?

— Ви, — опять меня пробирает, прикрываю глаза на мгновение, — нельзя быть такой беспечной.

— Почему тебя это беспокоит? — Довольно спокойно интересуюсь я.

Мастер порывается быстро дать ответ, но замолкает, все еще не смеет нарушать каких-то собственных границ. Делает глубокий вздох, успокаивается.

— Не смей больше с ними путаться, — почти приказывает.

— А иначе что?

— Не забывай: я все еще твой учитель. И я могу наказать тебя за нарушение правил.

— А себя тоже накажешь?

— Ви, — несправедливо, знаю, но не могу.

Обидно же, когда тебя отталкивают. Выдыхаю злость и верх берет отчаяние.

— Прости, но… это обидно, знаешь? Я ведь не требовала от тебя ничего, и ты… ты сам сделал выбор! А теперь ведешь себя так, как будто я выпрашивала у тебя что-то! Это же… больно. Неужели ты?..

Подходит ближе, медленно, осторожно берет меня за руку и сжимает мою ладонь. Его глаза примирительно заглядывают в мои. Такие темные и холодные, но все же отдают отблеском сожаления. Приятно ли это? Нет. Этого недостаточно.

— Есть… — подбирает слова так, будто идет по минному полю, — определенные… обстоятельства. О которых я не могу рассказать. Но они… слишком серьезны, чтобы их игнорировать.

Молчу, не знаю, что сказать. Мне этого мало.

— Ви, — опять комок в горле, особенно когда его голос чуть надламывается, делаю глубокий вздох, — я знаю, что прошу слишком многого. Но ты должна мне довериться. Понимаешь?

— Нет, — честно признаюсь.

Напрягает челюсть, повисаю на его взгляде, как будто на канате, настолько он сильный и проникновенный.

— Я не хочу, чтобы было так, — говорит, а я не знаю, что он имеет в виду.

— Как?

— Ты ведь тоже меня отталкиваешь.

Что? Это он серьезно? Часто моргаю, чтобы осознать, чтобы принять его слова.

— Я тебя отталкиваю?! В смысле?! Сам же!.. Ну!.. Это!..

Подается вперед и я задерживаю дыхание. Останавливается в миллиметрах, ждет. Чего он ждет? Опять этот чертов осознанный выбор. Ненавижу его! Ненавижу!

Пробую высвободиться, но он не пускает, прикасается ладонью к моему лицу и утыкается лбом в мой. Прикрывает глаза.

— Это все не должно было произойти, — шепчет он.

— Все еще больно, — предупреждаю так же тихо.

Открывает глаза и в них мольба, как будто он хочет, чтобы я сама все поняла. Как?! Он что? Серьезно?

— Не должно было быть чувств, — признается, — не должно было быть эмоций. — Гипнотизирует взглядом, приковывает к себе, не выпускает. — Но они есть.

А? То есть… то есть… эээ… краснею, совершенно не понимаю этой странной стратегии. Это вообще стратегия?

— Но… — голос пропадает, хриплю и кашляю, Мастер улыбается. Так, позор позором, не смейся мне тут! — если… если есть чувства, почему ты так несправедлив?

Выдыхает разочарование, как будто я должна была понять, догадаться, все прояснить. Но я по-прежнему я, поэтому — как я вообще могу?

Вздыхает, а потом роняет взгляд на подаренную им когда-то склянку, берет ее осторожно в свои руки и внимательно разглядывает. Потом в глаза.

— Ты совсем другая, — вдруг признается он мне.

— В смысле? — Снова пытается донести до меня свои мысли, но я увы не умею их читать. — Мастер… — беру его за ладони, — мы можем остаться на том же месте, и я приму это. Но тогда ты не будешь больше заходить на эти территории. Но если ты хочешь заходить… тогда тебе придется рассказать мне правду.

И это становится решающим в нашем ночном, почти утреннем разговоре. Снова отстраняется, больше никаких попыток, отступает, все еще смотрит мне в глаза, как будто осуждает за то, что я не могу прочесть его мысли.

— Как иль Кан? — Спрашивает.

Делаю глубокий вздох. Я уже даже не разочарована, ведь, по сути, как ничего не было, так ничего и осталось.

— Пока не очень, — признаюсь. — Мотивирую, как и ты меня когда-то.

Даже улыбаюсь, Мастер ловит это настроение и улыбается в ответ.

— Сосредоточимся на твоем оружии, — сообщает план дальнейших действий.

Киваю. Какое-то время еще стоим и мнемся, не зная, что сказать еще, как задержаться. Мне нравится, когда он рядом, не хочется, чтобы он уходил. Но я не могу его задержать, пока его демоны выставляют барьеры. Слишком неопределенно.

Наконец прощаемся, и он уходит, а я остаюсь одна. Обидно, но… неизбежно. Возможно только пока…