Мама по контракту - Виктория Вестич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обрабатываю края, а сама кусаю губы. Черт, неужели Демид это сделал? У них завязалась драка, он Лютого пырнул чем-то, но Лесю не получилось украсть все равно. И тогда он меня нашел, якобы сбежать от плохих людей помог. Но зачем ему это все? Задумавшись, неосторожно прижимаю ватный тампон немного сильнее, чем нужно, и мужчина шипит.
— Больно? — тихо ойкаю я и поднимаю на него виноватый взгляд, — Прости! Я не хотела.
Лютый снова молчит. Смотрит, как волк нелюдимый, такое ощущение, что опять схватит меня и пугать будет. Мне и страшно, и в то же время бросить его не могу. Я себя знаю: потом совесть съест за то, что человека в беде оставила, хотя могла помочь. Поэтому поспешно опускаю глаза и говорю:
— Тебе к врачу нужно. Это ведь серьезно, что рана так долго нормально не заживает…
— Времени нет на эту чушь.
Вскидываю голову и смотрю на Лютого удивленно. Взрослый же мужик, должен понимать, о чем говорит!
— Это не чушь! — возмущаюсь я, — Как вообще так можно?! А вдруг заражение или еще что-то? Вдруг тебе драться придется, а у тебя рана совсем откроется? Ты подумал, что будет с Лесей, если с тобой что-то случится?
Осекаюсь на полуслове, потому что на губах Лютого появляется жесткая усмешка. Я уже заметила, как он реагирует даже на небольшие намеки о том, что по документам я значусь фиктивной мамой Леси. Кто знает, может, он до сих пор так сильно любит ее настоящую мать, раз так реагирует? Это… это ведь достойно уважения, правда?
— Ну, оказалось, что у нее есть еще мама, — криво ухмыляется Лютый, — так что надеюсь, она ее не бросит в случае чего.
Отвожу глаза.
— Я ведь серьезно, — говорю тихо, — Такая рана — это не шутка.
— Успокойся. Тебя это не касается, — равнодушно пожимает плечами мужчина, доставая из лежащей рядом аптечки повязку, — отклей ее и прижми к ране.
— Давай я лучше перебинтую нормально? Вдруг отлепится?
— Ладно.
Может быть он понял, что я не отстану, а может, и правда перестраховаться хотел, я не знаю. Я постаралась чуть потуже наложить повязку, чтобы она точно никуда не съехала. От тела Лютого идет жар, но прикоснуться к его лбу, чтобы проверить температуру, я не решаюсь.
— Про Лесю ничего не слышно? — спрашиваю я, когда заканчиваю его перебинтовывать, и сажусь рядом, собирая все назад в аптечку.
— Нет.
— Я… так переживаю за нее, — голос срывается, и я недолго молчу, опустив голову, чтобы скрыть слезы, — Где она? Как она? Кто за ней теперь присматривает, хороший ли человек?
— Соня, — предупреждающе произносит Лютый.
— Я не представляю, каково тебе. Знаю, ты едва ли с ума не сходишь, что вы ищете ее, прочесываете каждый миллиметр, но, пожалуйста… не забывай, что ты Лесе нужен живой и здоровый. Она… она уже почти научилась говорить «папа». Так вот, папа, не подводи ее. Тебе нужно к врачу, обязательно.
Мы сидим друг напротив друга, глядя в глаза, и Лютый отводит взгляд первым.
— Спасибо за помощь.
Мужчина поднимается с места и направляется к двери, а я остаюсь сидеть на постели. Как же мне хочется догнать его, встряхнуть, ударить! Хоть что-нибудь сделать, чтобы он прекратил вести себя, как ледяное изваяние. Но остается только надеяться, что он меня услышал…
— Ты хотела позвонить своей матери, — обернувшись вполоборота ко мне, неожиданно произносит Лютый. Вскидываю голову, сердце радостно заходится. Он достает телефон из своего кармана и перебрасывает мне.
Ловлю на лету смартфон, подаренный Демидом, и недоверчиво переспрашиваю:
— Я могу маме позвонить? Правда?
— Да. Но лучше не распространяться особо о том, где ты и что происходит. Для ее же безопасности, — выразительно зыркнув на меня, заканчивает Лютый, — Ты меня услышала?
Я только тяжело вздыхаю. Снова завуалированные угрозы, снова придется врать маме. Но все же это лучше, чем ничего. Хотя бы поговорю с ней, успокою. Она, наверное, места себе не находит.
— Да. Я тебя услышала, — говорю обреченно.
— Хорошая девочка, — ехидно улыбается Лютый и выходит из комнаты.
— Вот и помогай после этого людям, — хмыкаю я невесело.
Первым делом набираю номер мамы, конечно же. Она там наверняка места себе не находит, ведь после того звонка от меня вообще не было никаких вестей. Даже гудка не проходит, как с той стороны кто-то поднимает трубку.
— Соня?! Соня, это ты?
— Да, мама, привет, — безошибочно узнаю я. С плеч будто сваливается груз. Наконец-то! Значит, с ней и братом и сестрой все в порядке.
— Боже мой, Сонечка, я тут с ума начала сходить! Уже в полицию даже съездила в райцентр! Они даже заявление не приняли, представляешь? Говорят так цинично: «Нагуляется и придет, с мужем поругалась». Ты представляешь? А что, если бы и правда что-нибудь с тобой произошло?
— Мам, все… в порядке, — говорю, запнувшись.
Нельзя ей говорить ничего. С этим Лютым шутки плохи. Ведь действительно отправит своих братков к ней.
Перед тем, как мама не успела задать какого-нибудь нового вопроса, я быстро спрашиваю с надеждой:
— Скажи, Демид к тебе не приезжал?
— Нет, не было его. А что такое?
— Да… ничего. Просто думала, вдруг он решил к тебе заехать в гости, — лепечу я. Глупо было надеяться, что Демид вдруг вернется туда с Лесей, зная, что в любую секунду его могут засечь.
— Без тебя и Леси? — с сомнением тянет мама и в ее голосе появляется настороженность, — Соня, у тебя точно все хорошо? Или вы снова поругались?
— Немного, — отвечаю уклончиво.
— Ох, дочка… не серьезно хоть?
— Нет, мам. Так, повздорили немного.
— Да? А то здесь крутились какие-то люди, все про тебя выспрашивали да про Демида. Когда мы в прошлый раз разговаривали с тобой. Ты ведь обещала приехать, но и не перезвонила даже… — с укором тихо говорит мама, — Я же понимаю, Соня, у тебя уже своя семья, но ты не забывай звонить мне, пожалуйста. Я ведь переживаю. А до тебя вообще невозможно было дозвониться.
Сердце сжимается от ее слов, и я поспешно стираю скатившуюся по щеке слезу. Нельзя плакать. Если мама услышит слезы в моем голосе, решит примчаться мгновенно. Да ей моментально плохо станет, когда она узнает, куда я ввязалась и с какими людьми приходится иметь дело…
С мамой мы разговариваем еще долго. Я соскучилась по ней безумно, да и хочется хоть немного успокоить ее, так сильно давит чувство вины. Если ей еще и плохо станет после всего, я просто себе не прощу никогда… Примерно через час мы заканчиваем разговор и последние минуты от пришедшей в мысли догадки не нахожу себе места. Как только прощаемся, сразу же следом набираю номер Демида. Руки дрожат и даже во рту пересыхает от предчувствия, что вот-вот он возьмет трубку. Глупо, конечно, но вдруг так и будет?