Аварийная команда - Роман Глушков

Экзотический строительный материал придавал постройке ярко выраженный помпезно-монументальный вид. Наверняка она входила в число здешних архитектурных достопримечательностей. Но не Калиногорского края, это точно. Я был уверен, что знаю все более-менее знаменитые краевые памятники старинного зодчества. Об этом уникальном циклопическом сооружении ни я, ни мои спутники никогда не слышали.

Несомненно, перед нами находилось то самое здание, верхушку которого я разглядел с холма, когда пытался настроить мобильную связь. И, как уже выяснилось, других домов – ни больших, ни маленьких – поблизости не наблюдалось. Огромные окна-витражи «утюга» были не застеклены, а вокруг него отсутствовали все признаки цивилизации. Здание пустовало, что было заметно еще издали. Мы прошагали порядка пятнадцати километров, выдержали сражение со здешними бандитами, и, выходит, все это оказалось напрасно? В какую сторону двигаться теперь, мы не имели ни малейшего понятия.

– Если внутри этого дома есть лестница на крышу, надо забраться наверх и сориентироваться, куда идти дальше, – высказал прапорщик конструктивную идею. Я хотел раньше его предложить то же самое, но промолчал, поскольку в последние часы со мной все равно никто не разговаривал. Никакой открытой размолвки с товарищами у меня вроде бы не случилось. Но после истории с уничтожением улик и данной мной свидетелям рекомендации помалкивать спутники начали меня сторониться. Поэтому я тоже не стремился навязываться им в друзья, хотя их отчуждение вполне понимал и не обижался.

Утолив жажду и ополоснув прохладной водой разгоряченные физиономии, мы подобрали манатки и потопали к крепости; именно так я стал называть это неприступное сооружение. Подойти к «утюгу» можно было только с одного направления. В выходящей на берег широкой «корме» здания имелись решетчатые ворота. Довольно-таки небольшие – в них с трудом проехал бы малогабаритный грузовик – и почему-то не оборудованные даже символическим запором, но тем не менее тщательно очищенные от ржавчины. К воротам не вело ни дороги, ни тропинки. Крепость явно не была включена в экскурсионные маршруты местных краеведческих музеев и не посещалась уже довольно давно.

– Небось охламоны-туристы вроде нашего студента все внутри позагадили, – предположил прапорщик, распахивая ворота – тугие, но не издавшие ни одного скрипа. – Хотя сдается мне, последние пару лет это место не пользуется особой популярностью. С чего бы это вдруг? Уж больно ландшафты здесь пригожие.

– Зря вы, Архип Семенович, так плохо о Паше отзываетесь, – вступилась за своего верного поклонника Леночка. От ее неожиданного внимания Тумаков прямо-таки просиял и наградил Охрипыча победоносным взглядом. – Неужели у вас у самого детей нет?

– Как так нет? Очень даже есть, – ответил Хриплый, обтирая ладони о штаны. Непонятно, где он успел запачкаться, – ворота выглядели будто только что с реставрации. – Двое. Ваши ровесники, кстати: сыну Валерке – двадцать, а дочери Евдокии на днях семнадцать исполнится. Вот только попробовали бы они у меня озеленением своих волос заняться – вмиг засранцам лохмы поотстригал бы!

– Несчастные ребята, – искренне посочувствовал Паша молодому поколению Хриплых. – Такой облом с отцом! Вы их, поди, Архип Семенович, за любую мелкую провинность строевым шагом по дому ходить заставляете. Или порку устраиваете.

– Строевую подготовку в квартире проводить нельзя – внизу как-никак соседи живут, – заметил прапорщик. – Порка – тоже не дело. Меня вон в детстве ремнем чуть ли не ежедневно пороли, а за ум я только к тридцати годам взялся. А вот отжимаются от пола проказники у меня регулярно.

– Даже Евдокия? – ужаснулась Веснушкина. Похоже, отцовский ремень относился ею к разряду более мягких телесных наказаний.

– Даже Дуся! – категорично заявил Охрипыч. – А что? Отжимание, замечу я вам, самый эффективный вид дисциплинарного взыскания. Двойной эффект! Во-первых, дает прочувствовать тяжесть вины не хуже порки, а во-вторых, еще и мускулатуру развивает. Моя Дуся, к слову, чемпионка микрорайона по армрестлингу среди школьников! Могу поспорить, что тебя, студент, она на руках за пару секунд поборет.

– Видать, хулиганистая была девчонка, ваша Евдокия Архиповна, раз все детство только и делала, что трицепсы качала, – вынес умозаключение Тумаков. – Как хорошо, что у нас в роду военных не было.

– Ты бы не зубоскалил, Павел Батькович, а мотал на ус, что тебе старшие советуют, – пожурил Охрипыч Свинга. – Вот хлебнешь лиха со своими детишками, попомнишь тогда мои слова… Эй, есть тут живая душа?! Если да, отзовись, будь добра!..

Окрик прапорщика предназначался для туристов, которые могли в данный момент находиться в крепости. Хотя, на самом деле, вряд ли здесь обнаружилась бы другая группа посетителей. Звенящая тишина, что воцарялась вокруг нас всегда, как мы прекращали разговор, явственно указывала на необитаемость здешних краев. Не сказать еще хуже – аномальной зоны. Я все надеялся, что, когда на часах наступит время рассвета, солнце взойдет-таки на небосклон и все вернется на свои места. Но стрелки уже подобрались к десяти, а компьютерный сбой в божественной канцелярии так до сих пор и не был устранен. И чем дальше, тем меньше во мне оставалось уверенности, что Создатель вообще принимает на сей счет какие-либо меры.

А может, Господь учинил весь этот спектакль специально ради нас? Решил со скуки развлечься и понаблюдать, как стайка белых мышек ищет выход из лабиринта, пытаясь унюхать, откуда доносится запах сыра. Каков, однако, шутник! Взял бы лучше и довел наконец до ума свое главное творение, сварганенное Господом в рекордный шестидневный срок. Или избавил в кои-то веки человечество, например, от болезней и войн. Чем не занятие для воистину всемогущего Творца? Но нет, он, как и раньше, выбирал для себя другие, менее обременительные дела. Не по этой ли причине миллионы молитв год от года так и остаются без ответа?..

Больше всего мы опасались, что нам придется долго шастать в кромешной темноте по этажам крепости, разыскивая межэтажные переходы и лестницы. Но оказалось, что внутреннее устройство «утюга» сродни обычному храму. То есть изнутри он представлял собой единое помещение, только в отличие от изысканных храмовых росписей стены крепости были такие же серые и мрачные, как снаружи.

Благодаря огромным окнам бледного уличного света нам вполне хватило на то, чтобы еще с порога осмотреть просторный зал целиком. Из-за специфической формы здания я ощутил себя в нем словно клоп – внутри старинного пустотелого утюга, который нагревался от засыпаемых в него печных углей; таким допотопным утюгом когда-то пользовалась моя не доверявшая электричеству прабабка. Весьма неуютное состояние. Мне все чудилось, что вот-вот в недрах стен загудит какой-нибудь коварный механизм и они начнут сходиться, чтобы растереть нас – незваных гостей – в порошок.

Зря Охрипыч ворчал: в крепости мы обнаружили такой же идеальный порядок, какой бывает по утрам на Красной площади в Москве. Каменные плиты пола были состыкованы столь же идеально, как булыжники в стенах, и сияли чуть ли не девственной чистотой. Похоже, мертвый штиль держался в этих краях постоянно, а иначе тут давно все запорошило бы песком через огромные окна, даже несмотря на регулярную уборку.