Чужая игра - Виталий Гладкий

Но Кузьмич человек прямой, меня знает давно, а потому притворяться не желает.

— Бабки. Твоя доля. Если еще когда понадоблюсь — ты только свистни.

— Лады, — соглашаюсь я без колебаний (Кузьмич не заложит, в этом я уверен), благодарю за деньги и крепко жму ему ладонь. — Оружие вернешь на склад завтра, а сопроводиловку я прямо сейчас подпишу.

Я подразумеваю наши «подкидыши».

— Ну, ты даешь… — Кузьмич раскатисто хохочет. — Думаешь, я взял все это барахло на складе? — спрашивает он сквозь смех.

— Я не думаю, а предполагаю.

— Чудак-человек… Да у меня такого неучтенного дерьма пруд пруди. Каждый день что-то у кого-то изымаем. Неделю назад накрыли одну квартирку, так там было около сотни самых разнообразных стволов, пластиковая взрывчатка и взрыватели с часовым механизмом. Хорошо, что брали хазу без лишнего базара, а иначе я вместе с ребятами уже махал бы крылышками в эфире. Ее хозяин (скорее всего, чеченец, документов мы не нашли) уже готов был поднять на воздух весь дом. Камикадзе хренов… Пришлось срочно просверлить ему дырку в башке, чтобы охладить его горский темперамент.

— Ты мне ничего не говорил…

— А зачем? Вдруг ты конченый законник? И вложишь меня по самую задницу? Доказывай потом начальству, что капитан Неделин не верблюд.

Кузьмич выдал тираду и смеется.

Уж он-то знает, что может на меня положиться во всех скользких вопросах, когда нам приходится балансировать на тонкой грани между законом и произволом.

— Ты прав, — согласился я с тяжелым вздохом. — В наше время верить никому нельзя.

— А мне верить можно? — опять лыбится Кузьмич.

— Да. Но если только дело не касается женского пола. Ведь ты у нас Отелло в погонах.

— Намекаешь?

— Не то чтобы очень, и не совсем напрямую…

Теперь уже и я смеюсь.

В прошлом году у Кузьмича была пассия — девка кровь с молоком. Где он ее подцепил, про то история умалчивает.

Звали ее Варвара. Ну точно как в сказке — Варвара краса, длинная коса. Плюс к этому губки бантиком, не глаза, а глазищи, брови вразлет, кожа белая, как лучший итальянский мрамор, а фигура такая, что хоть картины с Варвары пиши.

В общем, та самая русская женщина, которая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, и мужика пьяного, изгвазданного в грязи, домой на закорках дотащит, обмоет, накормит и спать уложит.

Кузьмич в ней души не чаял. Мы даже начали подозревать, что дело идет к свадьбе.

И радовались за коллегу — такая девка, по нашему общему мнению, и была ему нужна. Чтобы держать в руках этого басурмана в милицейских погонах, на которого не может найти управу даже высокое начальство.

Вот тут-то и приключилась история, напоминающая классический шекспировский сюжет.

Кузьмич решил показать свое «чудо природы» офицерам управления.

Показал, у многих глаза загорелись и взыграло ретивое (ясное дело, все живые люди), но на том бы дело и закончилось, не случись тревоги.

В городе объявили очередной план «Перехват» (а может, «Сирена» или «Гром» — не суть важно). И Кузьмич во главе своих орлов пошел, что называется, с бала на корабль, поручив какому-то щеголю из молодых да ранних подбросить Варвару домой на служебном транспорте.

Аврал затянулся на двое суток. Когда Кузьмич наконец освободился от служебных обязанностей, то первым делом направился на квартиру к милой сердцу Варваре.

Увы, она оказалась не Пенелопой, которая была верной подругой отважного Одиссея. Далеко нашей Варваре было и до шекспировской Дездемоны, нечаянно посеявшей носовой платок.

Когда Кузьмич открыл своим ключом дверь Варвариной квартиры, то ему тоже попались на глаза оброненные вещи.

Но впопыхах.

Это были милицейские брюки с кантом, которые валялись едва не у порога…

Кузьмич не стал, как Отелло, душить свою Дездемону-Варвару. Она лишь схлопотала в глаз.

А вот гнилого фраера из управления Кузьмич на пинках носил по комнатам до тех пор, пока тот в диком ужасе не выпрыгнул из окна в чем мать родила. Хорошо, что квартира была на втором этаже…

Кузьмичу, как всегда, все сошло с рук. А незадачливого Казанову быстро отправили в какой-то сельский район с повышением, дав ему неплохую должность.

Наверное, чтобы компенсировать моральную травму. И подальше от греха: Кузьмич затаил на него зуб и по пьяни заявлял, что все равно когда-нибудь грохнет этого паршивого соблазнителя.

Больше принципиальный Кузьмич к Варваре не приходил. Она тоже не шибко горевала по пылкой любви Кузьмича.

Кто-то мне говорил, что видел Варвару с неким господином восточной внешности в аэропорту перед посадкой на заграничный рейс. Они ворковали, как два голубка.

Что ж, бон вояж, милая…

— Ну, бывай, — сказал Кузьмич и по-дружески хлопнул меня по плечу.

— Погоди. Твои спецы закладки сделали?

— Обижаешь. Все исполнено в лучшем виде, комар носа не подточит. Даже в сортире микрофон воткнули. Вдруг этого милягу потянет там на откровения. Уютное местечко, знаешь ли…

— Спасибо, братишка…

Морозный воздух приятно щекотал ноздри.

Я с удовольствием шел по парку, ломая ботинками тонкий ледок замерзших лужиц — еще вчера днем шел дождь. Впервые за последние недели я чувствовал себя великолепно: наконец охотник и его жертва поменялись местами.

И уж я свой шанс постараюсь не упустить…

Давно я не был в спортзале.

В моих воспоминаниях, еще скрытых за уже немного прохудившейся занавеской амнезии, я иногда подсматривал через прорехи картины каких-то спортивных соревнований, где в обязательном порядке фигурировали шведские стенки, гимнастические кольца, канат, баскетбольные щиты… и татами.

Люди как бы составляли фон для спортивных снарядов: пестрый, шумный, подвижный, но — фон.

Их лица сливались в большие светлые кляксы, которые иногда ненадолго покрывались темными овальными пятнышками разверстых ртов.

В общем, картины были смазаны, без подробностей и практически не вызывали во мне никаких эмоций.

То ли в прошлой жизни я мало тренировался в специально приспособленных для этого помещениях, то ли они по неизвестной мне причине не оставили в душе сколь-нибудь заметного следа.

Этот зал поражал воображение качественной отделкой и обилием хромированных тренажеров.

Впрочем, посещения спортзала мне уже вылились в крупную сумму. Не каждый, даже известный, спортсмен способен выложить столько, чтобы просто размять мышцы или поработать с «железом».

Но меня в расходах не ограничивали, и я с удовольствием работал на снарядах до седьмого пота, чтобы затем попариться в сауне и от души поплавать в бассейне.