Апельсиновая ночь - Изобель Чейс

— Вы не представляете, что значит носить фамилию Касола! Наша семья — одна из старейших в Севилье. Наш род гораздо старше, чем род Валенти.

— Разве это имеет значение?

Луис в отчаянии развел руками.

— Но как можно предпочесть положение вдовы замужеству? — вскричал он. — Ни одна женщина не может скорбеть всю жизнь!

— Мне очень жаль. Возможно, я не права, но факт тот, что мне больше нравится оставаться вдовой, нежели вытаскивать вас из долгов тем способом, который я не приемлю.

— Невероятно! Я отказываюсь принять это за окончательный ответ. Может быть, вы еще недостаточно хорошо меня узнали? Я могу подождать. Я очень терпелив!

— Боюсь, вам придется ждать очень долго, — предостерегла его Карен, но Луис покачал головой, все еще уверенный, что победа будет за ним.

— После свадьбы Рафаэля и Консуэлы все изменится! Я спрошу вас снова, и вы скажете «да»!

— Кроме того, я хотела бы любить своего мужа. Только при таком условии я могу снова выйти замуж, — сказала Карен.

— Я думал, что вы поняли! Я глубоко люблю вас. Я полюбил вас с той самой минуты, как увидел в первый раз! И вы полюбите меня в ответ на мое чувство.

— Вы мне нравитесь, но не думаю, что я смогу полюбить вас. Мне очень жаль.

— Я не буду отчаиваться! Пусть это будет нашей тайной, вы согласны?

Карен опустила глаза.

— Мне жаль! — повторила она. — И больше сказать нечего.

— Вы пожалеете о том, что не вышли за меня замуж. — Он посмотрел на часы. — Я должен идти. Но мы еще посмотрим. Уверен, когда Рафаэль и Консуэла поженятся, вы измените свое мнение. Увидимся позже! — С этими словами он положил на стол карандаш и вышел.

Карен долго сидела неподвижно, глядя в пустоту. Его предложение оставило неприятный осадок, и не только потому, что она ему отказала. Почему все изменится после свадьбы Рафаэля и Консуэлы? На что он намекает: на то, что она немного влюблена в Рафаэля? Карен отмела эту мысль, как невероятную. Так или иначе, но она расстроилась и не знала, что делать дальше. Если бы можно было с кем-нибудь посоветоваться! Но обратиться было не к кому. А потому Карен спрятала свои переживания глубоко внутри, недоумевая, отчего она чувствует себя такой же несчастной, как когда-то, когда узнала о гибели мужа. Как ни посмотри, сегодняшний день счастливым не назовешь. Только вечером, слушая болтовню Тимоти о школьных делах, Карен смогла отвлечься и прогнать нахлынувшую тоску.

Близилось Рождество. Люди на улицах поздравляли друг друга, распевали песни фламенко под аккомпанемент тамбурин. Подобных рождественских праздников Карен еще не доводилось видеть.

— В Испании не дарят подарки на рождественские праздники, — сообщил обеспокоенный Тимоти. — Но мы же англичане, правда?

— Конечно, мы англичане! И мы будем соблюдать все наши традиции, верно?

— Конечно. Ведь Рождество — это особенный праздник.

— Испанцы тоже так считают, — улыбнулась Карен, — но празднуют его немного иначе.

Но она все-таки ошибалась. Как-то утром Карен заметила, что возле каждого полицейского регулировщика лежат сложенные в кучу какие-то предметы. Каждый, кто проезжал мимо него, оставлял что-нибудь в качестве личного взноса. Она тоже поспешила вручить регулировщику на площади бутылку вина. Регулировщик сделал вид, что не заметил ее подарка, но Карен отметила, что его обычное приветствие стало более теплым. Витрины магазинов были украшены вырезанными вручную из дерева фигурками библейских персонажей. Весь город жил в предвкушении Рождества Христова.

Через несколько дней Томас вернул Карен машину и привез контракты из Кордовы. Он пришел в офис безо всякого предупреждения, как в гости к старому другу.

— А здесь ничего не изменилось, — отметил он.

— Конечно, все как прежде! — улыбнулась Карен. — Не думаю, что сюда заходил кто-нибудь между вашим отъездом и моим появлением.

— Это печально, но что поделаешь, если работа в офисе не обеспечивает средств к существованию. Я привез ваши контракты и машину, у меня целый свободный день, до вечера. Быть может, вы окажете мне честь и составите компанию, пока не отправится мой автобус?

— Скоро Рождество, и я ничем особенным не занята. Мне нужно только купить несколько открыток, чтобы отправить домой, в Англию, и подарки для Тимоти.

— Отлично. Сначала мы пойдем в ресторан, а потом за покупками.

Томас Ферез иначе смотрелся в городской одежде. Карен видела его в Кордове в повседневных брюках и рубашке и сейчас была приятно удивлена: старик выглядел очень элегантно и броско, чего она никак не ожидала. Он производил впечатление человека, располагающего достаточными средствами, так как повел ее в один из самых дорогих ресторанов в городе, где, удобно устроившись за столиком, явно приготовился провести пару часов за едой, как истинный европеец.

— Как поживает Тимоти? — осведомился он, с интересом глядя на Карен.

— Переживает! — ответила Карен, смеясь. — Детям в Испании не дарят подарков на Рождество, и он боится попасть впросак!

— Мы здесь обмениваемся подарками на Богоявление. По улицам проходит процессия с тремя «королями-волхвами» на верблюдах, и все празднуют пришествие Христа еще раз!

— Это реабилитирует Испанию в его глазах! — рассмеялась Карен.

— А как вы? — спросил он неожиданно.

— Я? У меня все хорошо!

Он покачал головой:

— Вы много работаете, это видно по вашим глазам. Вы помирились с доном Рафаэлем?

— Это непросто. Видите ли, с одной стороны, я живу в его доме и Тимоти так его обожает, что все его высказывания начинаются со слов: «Дон Рафаэль говорит…» А с другой — Луис ему сильно задолжал, и, если Рафаэль возьмет в свои руки семейный бизнес Касолы, я лишусь работы. Как я могу помириться с ним, если в любой момент он может разрушить мою теперешнюю жизнь?

Томас был озадачен:

— Я могу понять, когда такие мысли возникают у мужчины. Но вы — женщина. И принять помощь от Рафаэля — это достойно уважения.

— И все потому, что я несчастная вдова?

— Не только. Еще потому, что у вас нет семьи, которая помогла бы поставить Тимоти на ноги, и вам приходится заниматься работой, с которой не справилась бы ни одна женщина в таких обстоятельствах.

— Как вы не понимаете? Я не хочу зависеть от Рафаэля всю жизнь! Я лучше… я предпочла бы принять помощь от Луиса!

— Конечно. Но ведь вы не любите Луиса.

— Но… — попыталась протестовать Карен и тут же поняла: у нее нет причины смущаться принятого ею решения. — Нет, я не люблю Луиса!

Томас подозвал официанта и деловито обсудил с ним заказ. Когда он закончил, неловкость исчезла, и он искусно перевел разговор на апельсины и лимоны, а именно: сколько коробок они реально смогут отправить в Англию.