Ржевский 4 - Семён Афанасьев

Глава 10

Позвонил Самбур.

У них, несмотря на конкуренцию в рынке, существует свой негласный договор. В борьбе за клиента — и шпильки друг другу под ковром, и хорошего мастера к себе переманить, и в чужой салон влиятельного скандального клиента перенаправить; всякое бывает. Некрасивого больше чем красивого.

Однако когда начинает меняться политика государства, гильдия золотых дел мастеров способна выступать на редкость единодушным фронтом.

У его коллег возникла проблема. Поначалу — у каждого по отдельности, как они думали. Пообщавшись, четыре Больших Дома из пяти вызвали и Самбура поболтать, но он им честно сообщил, что уже давно не в стране (двадцать с лишним часов как). В итоге переадресовал ко мне.

— Чем могу? — пройдя сквозь иллюзию и худо-бедно работающую защиту (обновить бы, эх), открываю ворота и с удивлением обнаруживаю тех, о ком толковал Михалыч.

— С кем имеем честь? — седой как лунь джентльмен озадаченно оценивает меня с головы до ног.

Ну да, при эвакуации ранец приходилось удерживать на курсе исключительно на волевых. Часть плазмы из разболтанного сопла летела в спину и на ноги, но там без вариантов было.

Моя одежда сейчас, если помягче, неплохо прикрывает меня спереди, но представляет собой сплошную прожжённую дыру сзади.

— Ржевский Дмитрий Иванович, рекомендуюсь собственной персоной, — на автомате щёлкаю остатками сожжённых каблуков.

Им огня досталось как бы не больше всего.

От собственной предусмотрительности начинает разливаться радость в душ е: я ведь и обуви с запасом взял, не только одежды. Сейчас поговорю и первым делом переоденусь.

— Фаберже.

— Тиффани.

— Виттон.

— Черятов. Господин Ржевский, вы позволите на правах вашего полного соотечественника задать откровенный вопрос? — бородатый мужик, чем-то неуловимо напоминающий Хасана аль-Фахиди, сосредоточено перебирает чётки.

А он точно соотечественник?

— Даже не знаю, что вам и ответить, — говорю честно. — Во-первых, извиняюсь за свой неподобающий внешний вид. Во-вторых, проходите на территорию, лучше поговорим под защитой.

— Благодарю. — Черятов решительно отодвигает меня в сторону, входя первым.

Прочие следуют за ним. Половину минуты идём по дорожке молча, гости то и дело косятся на девчонок.

Желание задавать вопросы у моего «полного соотечественника» куда-то делось сразу после того, как он увидел Барсуковых. Чем объяснить?

— А вы не теряете времени даром, — наконец нарушает молчание Фаберже. — Ржевские в своём амплуа. Не сочтите за колкость, это я позавидовал.

Мужики снова таращатся на моих дам.

— Господа, давайте перейдём к делу? Через час встреча Изначальных, при всём уважении к вам мне хотелось бы на неё успеть.

Ювелиры переглядываются.

— Давайте я начну, — со вздохом предлагает Виттон. — Господин Ржевский, мы разом попали в очень затруднительное положение. Вы, наверное, в курсе, что в течение месяца Соту и Свободную Зону могут ожидать пока неясные изменения?

— Даже прямо участвую в процессах, — киваю.

— В каком плане? Если тайна, можете не отвечать, мы поймём.

— Изменений по моим оценкам по-любому не избежать. Я на своём месте пытаюсь сделать так, чтобы те изменения произошли в интересах большинства, а не меньшинства, — чистая правда.

— Это как? — осторожно интересуется Черятов, растерявший апломб окончательно после того, как с расстояния в пару десятков метров встретился взглядом с Наджиб.

Прикольно. Что она ему такое в мозги заправила, ещё и с изрядной дистанции.

— Это банальная экономика, — отбрасываю ногой забытый рядом с тропинкой кусок булыжника. — Если, допустим, ты монарх, то править миллионом богатых и счастливых людей с моей точки зрения будет гораздо приятнее, чем заруливать миллионом затюканных неудачников. У которых не всегда есть даже на корку хлеба.

Гости снова переглядываются.

— Знаете, репутация вашей фамилии полностью соответствует вашим политическим взглядам, — уверенно говорит Фаберже. — Но до последнего времени эта же репутация напрочь исключала наличие каких-либо реальных рычагов в ваших руках. Вы бы не могли как-то прокомментировать перед тем, как к делу перейдём мы?

— Господа, наш разговор сейчас знаете на что похож? — веселюсь в ответ. — Стоят в поле две армии друг напротив друга. Воевать они устали, делить им нечего, но монархи этих стран мириться между собой отказываются: эдакий конфликт личностей, не противоречия государств.

Гости чего-то хотят и опасаются одновременно. Прижало их настолько, что они даже между собой сговорились — хотя кое-кто друг друга очень здорово не любит, видно по лицам.

Сюда пришли от безнадёги, исчерпав запасные варианты.

Но Ржевские — известные маргиналы. Начинать с просьбы к голозадому им не позволяет апломб. Вот теперь каждый идёт и думает — ему первому начать? Или другие пускай сперва что скажут?

Дурацкая ситуация. В таких случаях надо просто общаться, не глядя на время — доверие приходит само, торопиться нельзя.

— Занятно. И? — прорезается Тиффани.

— И начинается имитация бурной деятельности; встречаются начальники штабов. А у них взаимоисключающие установки: воля начальства — война до победного конца, на фоне личного нежелания губить армию и людей ради капризов не пойми кого, — завершаю иллюстрацию. — Вот они и толкут воду в ступе, изображая переговоры.

Четвёрка толстосумов вразнобой крякает.

— Господа, я могу поинтересоваться, какая проблема вас ко мне привела? Со своей стороны обещаю, — прикладываю правую руку к левой половине груди. — Что бы я от вас ни услышал, это останется между нами.

Говоря прагматично, встреча с другими Изначальными назначена на озёрах, переделанных в бассейны. Там и мои девицы в купальниках будут (попялюсь на сиськи), и атмосфера соответствующая — планов громадье. Уже молчу, что с Советом Города кое-какие дела самому надо обсудить.

— Представьте себе следующее, — Виттон наконец решается. — На ваше производство заявляются фискалы в сопровождении гвардии. Предъявляют документы: постановление на обыск, решение прокурора об изъятии ценностей из-за налоговых недоимок.

— Ух ты.

— Налоги вы при этом всегда платили, — продолжает невысокий лысоватый брюнет. — Но на время процессуальных действий гвардия всё оцепила и на вашем ювелирном предприятии работают правоохранители.

— Ни войти, ни выйти, ни позвонить? — уточняю.

Нехорошая схема, кажется, знаю, к чему клонится.

— Именно, — подхватывает Фаберже. — Через полдня эти процессуальные действия заканчиваются. Чиновники вместе с гвардейцами исчезают, вытащив у вас металлы, камни…

—… заготовки под сплавы, дорогую амулетную оснастку, которая тоже сама по себе драгоценность — понятно. Что потом? — действительно интересно.

— Вместо изъятого золота, платины и бриллиантов у вас остаётся акт: в соответствии с решением прокурора такая-то служба забрала то-то и то-то…

— Обжаловали?

— Конечно, — солидно кивает Черятов. — В сухом остатке: государственная фискальная служба действовала по личному приказу цесаревича Дмитрия.

— Беспредел.

Чувствую, что взбесился на ровном месте: глупо так поступать с мастеровыми. Как говорит Мадина, молочное поголовье под нож пускать ни в коем случае нельзя, харам. Или завтра государству останется налоги с самого себя собирать.

Гости молчат, потому продолжаю я:

— Это настолько неправильно, насколько оно может быть неправильно. Молчу уже, что решения цесаревичей на нашей территории так же легитимны, как и мои приказы дворцовой охране царя во второй столице. Никак, иными словами.

— Очень точный анализ, — серьёзно кивает Виттон. — Лучше и не скажешь. Проблема в том, что наша охрана — частная и больше от хулиганов либо от разбойного нападения. Даже если кто-то из Изначальных бы на мой завод полез, я бы уже не факт, что отбился.

— Но у Изначальных есть плюс: вас дюжина, — подхватывает Черятов. — И ежели к примеру на меня по беспределу Шереметьевы наехали, я всегда могу пойти к Шуваловым: заступитесь, пожалуйста.

— Против же личного приказа члена Семьи наша охрана всё равно что бесполезна, — Виттон. — Дмитрий, Самбур обмолвился, вы в нашем деле на нашем уровне понимаете. Профессионально. Это так?

— В чём-то да, в чём-то наверняка вы посильнее, — дипломатично скругляю углы. — Скажем, ничего принципиально нового я пока не услышал. Да и вы сейчас не столько о ювелирном деле, сколько о политике говорили.

— Увы, сейчас это одно и то же, — хмурится Фаберже. — Кстати, коллеги чуть недосказали. Сама цепочка апелляций, чтоб законным путём концы процессов найти, тоже нелёгкая и не бесплатная.

— Что по итогам апелляции?

— Суд выносит решение: да, погорячился цесаревич, не было налоговых недоимок, ценности завода изъяли зря. Однако: они уже оприходованы, сданы в казну, средства потрачены.

— Пусть казна в эквиваленте вернёт, нет?

— А казна и непротив вернуть. В принципе. Но в планах бюджета на ближайшие три года нет выплат ювелиру