Леди-бунтарка - Мэгги Осборн

В конце недели капитан пригласил Блу и ее свиту на ужин. Не желая нарушать с трудом установившийся мир, девушка согласилась. Вечер, проведенный с Герцогом в его каюте, вряд ли обещал быть приятным, но Блу предоставлялся случай проверить, сумеет ли она вести себя в обществе, и ей не хотелось его упускать.

Ради такого события Моутон натер голову кокосовым маслом и надел к своим холщовым бриджам новенький жилет. Все сошлись во мнении, что золотая парча смотрится просто изумительно в сочетании с черной как смоль кожей Моутона.

Месье счел приглашение капитана официальным и отнесся к нему со всей серьезностью. Он тщательно подкрасил губы, наложил на щеки румяна и аккуратно подстриг бородку, придав ей остроконечную форму. Маленький француз потратил все утро, приводя в порядок свой изрядно поношенный парик. Чтобы подчеркнуть, как высоко он ценит внимание Герцога, Месье надел свои лучшие туфли с серебряными пряжками и высокими красными каблуками – предмет его особой гордости.

После долгах споров и колебаний Изабелла при помощи ножниц углубила вырез своего платья, сделав его похожим на декольте Блу. Теперь внушительная грудь новоиспеченной «камеристки» была обнажена до самых сосков и иногда выскальзывала из корсажа, так что потом приходилось возвращать ее на место, но поскольку на борту корабля пышные формы Изабеллы все уже видели, это обстоятельство никого особенно не смущало, а воспринималось лишь как мелкое неудобство. Отдавая дань гостеприимству капитана, Изабелла впервые за долгие месяцы вымыла голову, высушила волосы на палубе, а затем соорудила высокую прическу. Моутон и Месье, осмотрев прическу, остались весьма довольны результатом.

Кроме того, Изабелла украсила себя мушками из крохотных кусочков шелка – их на ее лице было семнадцать. По правде говоря, такое количество вызвало у нее некоторые сомнения, но Месье заверил ее, что она выглядит замечательно. Блу никак не могла согласиться со своим наставником, однако промолчала. Сама же Блу решила не злоупотреблять модным украшением и ограничилась двумя крошечными бархатными сердечками – на щеке и в уголке рта. Она отказалась воспользоваться белилами, но согласилась накрасить губы и тронуть румянами щеки, а также слегка припудрила загорелую кожу чуть выше груди.

Блу уже почти научилась ходить на каблуках, но во избежание какого-нибудь досадного недоразумения она выбрала бальное платье, подол которого был высоко приподнят спереди. Платье из серебристо-голубой парчи было так измято, что та, кому оно раньше принадлежало, вряд ли бы его узнала, однако Изабелла заверила свою подругу, что этого никто не заметит. Блу сделала себе прическу в виде изящной короны и сверху надела кружевной чепец с пышными лентами. Когда все было готово, подруги опрыскались жасминовой водой в самых сокровенных местах и старательно понюхали друг у друга под мышками. Убедившись, что дурного запаха нет, они, весьма довольные собой, покинули каюту.

Хотя фижмы задевали за стены и цеплялись за все встречные предметы, Блу удалось успешно преодолеть узкий коридор и лестницу и выйти на палубу, над которой раскинулся великолепный звездный шатер. Когда Месье и Моутон присоединились к девушкам, все придирчиво оглядели друг друга при колеблющемся свете фонаря.

– О да, мы шикарно смотримся! – радостно воскликнула Блу.

Она присела в реверансе в ответ на поклон Месье и грациозно оперлась на его руку. Моутон и Изабелла последовали за ними. Вскоре и вся компания подошла к капитанской каюте; причем Блу, проходя по палубе, ни разу не споткнулась, чем была чрезвычайно довольна.

На сей раз Блу нисколько не удивилась, заметив на столе камчатую скатерть, и ей доставило огромное удовольствие наблюдать, как поражены были Моутон и Изабелла. Однако и ее и этот вечер ожидали сюрпризы. Блу никогда в жизни в том не призналась бы, но восковые свечи с запахом лимона и сверкающая серебряная посуда Герцога произвели на нее огромное впечатление.

Сам же Герцог был так красив, что Блу непременно испустила бы вздох восхищения, если бы тесный корсет позволил ей вздохнуть. Сегодня на нем был бутылочного цвета камзол поверх расшитого серебром черного жилета и молочно-белые бриджи в цвет кружевных манжет и жабо. Белые шелковые чулки обтягивали его изящные икры, а пряжки на туфлях были украшены драгоценными камнями, Черные волосы Герцога были откинуты назад и стянуты на затылке атласной лентой. Губы же Томаса по-прежнему казались, чертовски соблазнительными, и Блу с неудовольствием заметила, что не может отвести от них взгляд.

Пока одетый в ливрею слуга разносил оловянные кубки с бургундским, Герцог поприветствовал своих гостей. Он вежливо раскланялся с Месье и Моутоном и привел в полнейший восторг Изабеллу, почтительно коснувшись губами ее руки.

– Ох, извиняюсь, – жеманно прошептала она и захихикала, подхватывая выпавшую из корсажа левую грудь и водворяя ее наместо.

– Это так мило, вы само очарование, – галантно ответил Герцог, с невольным уважением разглядывая грудь, способную внушить благоговейный трепет мужчинам трех континентов. Когда капитан с видимым усилием оторвал наконец взгляд от прелестей Изабеллы и заметил яркую россыпь мушек на ее лице, в его серых глазах промелькнуло изумление, но он промолчал и шагнул к Блу.

Усы Герцога оказались мягкими и нежными на ощупь, а губы – теплыми. Когда он коснулся губами пальцев Блу, ее охватила странная дрожь. Должно быть, он владел каким-то секретом, не зря его прикосновения вызывали такое чувство.

– Вам холодно? – спросил Герцог, заглядывая девушке в глаза.

– Нет-нет, я потею, как повар над горячей печкой. Вот видите? – Блу подняла руку, приглашая Герцога заглянуть ей под мышку, но, заметив взгляд Месье, поспешно добавила: – Спасибо, что спросили.

Сохраняя серьезный вид – хотя уголки его губ чуть подрагивали, – Томас поднял бокал с вином.

– И все же вы сегодня прекрасно выглядите.

– В самом деле? – просияла Блу.

– Вне всяческих сомнений. – Герцог с улыбкой отступил на шаг, чтобы как следует разглядеть девушку. Ее платье было безнадежно старомодным, оно давным-давно отжило свой век. В Англии уже никто не носил круглых фижм, в моду вошли овальные. И вырез на платье был слишком глубоким по современным меркам. Но Герцог вовсе не лгал. Блузетт Морган была восхитительна, и Томас не мог отвести от нее глаз. Что же касается остальных, то у него просто не было слов, чтобы их описать. Оглядев живописную компанию, капитан усмехнулся и подумал: «Пожалуй, это будет самый забавный ужин в моей жизни». Немного поговорив о погоде и о том, как быстро летит время, Герцог повел своих гостей к столу.

– О, вилки! – вскричал Месье. Водрузив на нос свои невообразимые очки, француз посмотрел на Герцога: – Какое счастье оказаться в обществе культурного человека! Признаюсь, я готов расплакаться, сэр.

Остальные гости с опаской оглядели странный инструмент и настороженно переглянулись.

– А как этим пользоваться? – спросила Блу, после того как Месье помог ей усесться. На кухне у Черного Днища на стене висели две вилки, но Блу никак не ожидала обнаружить такую же штуку рядом со своей тарелкой. Той ночью в хижине она не заметила на столе никаких вилок, правда, тогда она была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие вещи. Девушка с интересом повертела в руках странный прибор.