Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - Стивен Рансимен

Люди приезжали воевать и из более далеких земель. Каталонская колония Константинополя самоорганизовалась под началом своего консула Пере Жулиа, и к ним присоединилась группа каталонских моряков. Из Кастилии явился галантный дворянин дон Франсиско де Толедо, утверждавший, что происходит из императорской династии Комнинов, и потому называвший императора кузеном[42]. Под началом у Джустиниани служил инженер по имени Иоганнес Грант, обычно его называли немцем, но он вполне мог быть шотландским искателем приключений, который добрался до Леванта через Германию[43]. Османский претендент Орхан, с детства живший в Константинополе, тоже вместе со своими домочадцами предложил свои услуги императору.

Не все итальянцы в городе отличились таким же мужеством, как Минотто и Джустиниани. В ночь на 26 февраля семь кораблей под командованием Пьетро Даванцо, шесть с Крита и один из Венеции, выскользнули из Золотого Рога с семьюстами итальянцами на борту. Их бегство нанесло серьезный удар обороне. Больше никто, ни грек, ни итальянец, не последовал их примеру[44].

К началу осады в Золотом Роге оставалось двадцать шесть боеспособных кораблей, не считая более мелких судов и торговых кораблей генуэзцев из Перы, стоявших на якоре под стенами колонии. Пять были венецианскими, пять – генуэзскими, три – критскими, по одному было из Анконы, Каталонии и Прованса, и десять принадлежали императору. Почти все были высокопалубные, без весел и приводились в движение парусами. По сравнению с турецкой армадой это была всего лишь маленькая флотилия. Несоизмеримость сухопутных сил была еще больше.

В конце марта, когда турецкая армия уже двигалась по Фракии, Константин вызвал к себе своего секретаря Сфрандзи и велел ему провести перепись всех находящихся в городе мужчин, способных держать в руках оружие, включая монахов. Когда Сфрандзи сложил все свои списки, оказалось, что население насчитывает всего 4983 грека и чуть меньше двух тысяч иноземцев. От этих цифр у Константина кровь застыла в жилах, и он приказал Сфрандзи о них молчать. Но итальянские очевидцы пришли к аналогичным выводам[45]. Против полчищ султана численностью около восьмидесяти тысяч человек и целых орд нерегулярных войск огромный город с его четырнадцатимильными стенами мог выставить всего лишь без малого семь тысяч бойцов.

Пасха – великий праздник в православной церкви, когда каждый христианин радуется, вспоминая о воскресении Спасителя. Но в Пасхальное воскресенье 1453 года не радость наполняла сердца жителей Константинополя. Оно пришлось на 1 апреля. После зимних штормов на Босфоре наступила весна. В садах по всему городу распускались плодовые деревья. Возвращались щебетать в рощах соловьи и аисты строить гнезда на крышах. Небо прочерчивали длинные вереницы перелетных птиц, спешащих по своим летним домам на севере. Но во Фракии их заглушала грохочущая поступь грандиозной армии, людей, коней и волов, тянувших скрипучие повозки.

Уже много дней горожане молились о том, чтобы Господь позволил им хотя бы мирно отпраздновать Пасхальную неделю. Он прислушался к этой мольбе. Лишь в понедельник 2 апреля в виду показались передовые отряды врага. Небольшая группа защитников города сделала вылазку, некоторых убила, многих ранила. Но прибывало все больше и больше турок, и смельчаки отступили в город, а император приказал разрушить мосты через рвы и запереть городские ворота[46]. В тот же день он дал указание перегородить вход в гавань Золотого Рога. Для этого поперек протянули цепь, прикрепив ее с одного конца к башне Святого Евгения под Акрополем, а с другого – к башне на стене квартала Перы со стороны моря и уложив ее на деревянные плоты. Установкой бонового заграждения занимался генуэзский инженер Бартоломео Солиго.

К четвергу 5 апреля уже вся турецкая армия собралась у стен под командованием самого султана. Он разбил временный лагерь в полутора милях[47] оттуда. На следующий день он перебросил войска поближе, на их окончательные позиции. Защитники тоже заняли назначенные им боевые посты.

Город Константинополь занимает полуостров приблизительно треугольной формы со слегка изогнутыми сторонами. Стены со стороны суши протянулись от квартала Влахерны на Золотом Роге до Студиона на Мраморном море плавно выгнутой дугой, их длина составляла около четырех миль[48]. Стены вдоль Золотого Рога длиной примерно в три с половиной мили[49] пролегали вогнутой линией от Влахерн до мыса, где стоял Акрополь, в наше время обычно называемого мысом Серальо, который выдается на север в Босфор. Мыс отделяет от Студиона расстояние в пять с половиной миль[50]; стены огибали тупую вершину полуострова со стороны выхода в Босфор, а затем несколько выгнутой кривой линией шли вдоль берега Мраморного моря. Стены вдоль Золотого Рога и Мраморного моря были одиночными. У Мраморного моря они поднимались практически прямо из воды. Одиннадцать ворот открывали доступ к морю, где были оборудованы две небольшие укрепленные гавани для размещения легких судов, которые не могли обогнуть мыс и попасть в Золотой Рог при противном северном ветре, который здесь дует часто. За много веков вдоль кромки Золотого Рога возникла береговая полоса, которую теперь усеивали склады. На нее открывалось шестнадцать ворот. На восточном конце для защиты уязвимых Влахерн Иоанн Кантакузин проложил сквозь наносы ров, проходивший прямо под стеной. Стены со стороны моря находились в довольно хорошем состоянии. Им не грозил особый натиск. Хотя франки и венецианцы в 1204 году ворвались в город именно из Золотого Рога, такая операция возможна только в том случае, если противник полностью контролирует гавань. У верхней оконечности города течение было слишком быстрым, чтобы десантные суда легко могли подойти к подножию стен, а отмели и рифы дополнительно защищали стены со стороны Мраморного моря.