Псы войны - Адриан Чайковски

Остальной мир только сейчас начинал понимать, в какой кошмар превратился Кампече. Ходили настойчивые слухи о тестировании запрещенного оружия, о том, что делают биоформы как с повстанцами, так и с населением. Конечно, слухи отрицались, и голоса корпоративных адвокатов и пресс-секретарей звучали куда громче, чем обличителей. И все же замолчать обвинения не удалось. Поговаривали о вмешательстве ООН и о международном расследовании, а электорат давил на правительство США с требованием послать через границу наблюдателей.

А доктор де Сехос лечила свидетелей преступлений и прилагала все силы к тому, чтобы они выжили, хотя отрава пожирала их изнутри.

Через две недели в Реторну прибыла еще одна кавалькада. Эти назвали себя патриотами и заявили, что гонятся за анархистами. Они были в оборванной и грязной форме и размахивали оружием. Они хотели получить еду и остатки медикаментов. А еще хотели, чтобы все жители собрались на площади, где их будет видно.

– Мы дадим вам еду, – спокойно ответила де Сехос.

К тому времени Бланко давно уже перестал жаловаться на уменьшение поголовья коров, за которыми ему велели присматривать. Хозяин находился в безопасности за границей. Пусть жалуется, когда соизволит вернуться.

– А лекарства нужны нам самим.

Командир банды, мужчина с осунувшимся лицом, оттащил ее к машине и прижал головой к приборной доске, поигрывая пистолетом.

– Не упрощай нам задачу, – сказал он. – Мои люди в дурном настроении и разозлятся, если их заставят ждать. Ты же этого не хочешь?

– Ради вашего же блага, уходите, – прохрипела де Сехос.

Что-то в ее тоне привлекло его внимание – рука с оружием застыла в нерешительности. Но на глазах у собственных бойцов он просто не мог отступить.

– Предупреждаю… – сказал он, и тут появился Рекс. Стоя на всех четырех, он громко зарычал так, что задрожала земля.

– Матерь божья…

Командир «патриотов» выронил пистолет. Два бандита немедленно отпустили де Сехос и подняли винтовки.

Рекс громоподобно гавкнул, тональность этого звука повергла людей в ужас. Установленное на плечах оружие перемещалось от одной цели к другой. Он оскалился, и дорожки слюны потекли по его подбородку.

– Прошу вас, уходите, – сказала де Сехос.

Она почувствовала, как их уверенность дрогнула, но не исчезла. Они говорили себе, что это всего лишь пес, просто большой и вооруженный.

И тут в поле зрения появилась Патока с наведенным оружием, и это стало решающим. Незваные гости уехали, уехали и остались в живых.

Таково было соглашение между лидерами Реторны и биоформами. Дать им шанс уйти. Рекса оказалось трудно убедить, как и ожидала де Сехос. Но Патоку – еще сложнее, чего она совсем не ожидала. В конце концов де Сехос решила, что Патока не хочет оставлять свидетелей. Пойдут слухи.

Но де Сехос упорно спорила, не зло, а терпеливо. А поскольку Патока стояла на своем, она спорила с Рексом. Он грелся на солнце, положив голову на лапы, его спина оказалась на уровне ее талии. И де Сехос стала его уговаривать. Так не делают. Убийство – это крайнее средство.

До сих пор, до прибытия новых бандитов, она не знала, как справятся биоформы.

Но они просто стояли и смотрели на поспешно уезжающих бандитов. Даже Дракон наблюдал за ними со снайперского поста на крыше церкви и целился, но не стрелял.

Патока отряхнулась, убрала оружие и подняла когтистые руки в шуточной угрозе.

– Р-р-р, – зарычала она нежным голосом и ушла прочь.

Де Сехос сделала вывод, что Патока по-прежнему считает это плохим решением.

Рекс поднялся на две ноги и с тоской смотрел на удаляющиеся машины. Де Сехос знала, что некоторые пчелы (часть Рой?) последовали за ними, чтобы проследить и удостовериться – внезапного нападения не последует. Она подумала, что Рекс, наверное, изо всех сил сдерживает собачий инстинкт броситься вслед за машинами хотя бы ради забавы.

Проходя в его тени, так близко от огромной туши, она поддалась внезапному порыву, совершенно неправильному. Она прикоснулась к его руке и почувствовала твердые канаты мускулов под жесткой шкурой.

– Хороший мальчик, – сказала она. – Спасибо, Рекс. Хороший мальчик.

Он вскинул голову и поднял одно ухо, прямо как настоящая собака. Но он не был настоящей собакой, и она совершила ошибку, воспринимая его как собаку. Он монстр, сотворенный людьми.

Но все-таки так легко было его очеловечить, увидеть в изгибе зубастой пасти улыбку, увидеть в карих собачьих глазах тягу к ласке. А еще его было легко, так сказать, особачить. Но никакой он не «хороший мальчик».

И все-таки она погладила его по руке и повторила эти слова, потому что это помогало избавиться от страха перед ним и потому что ее всегда окружали собаки, с самого раннего детства.

Четыре дня спустя над головой пролетела вертушка.

Дракон и Патока говорят по приватному каналу. Вероятно, я не должен был узнать, но я понимаю это по их взглядам.

Прилетала вертушка. Люди ее испугались, но они всего боятся. Патока говорит, что здесь произошло много плохого, когда над деревней кто-то пролетал. Патока говорит, те умирающие люди с ужасным запахом умирают именно от этого.

Патока не думает, что вертушка принесет то же самое, но все равно не ждет ничего хорошего, я это вижу.

У Дракона самое хорошее зрение. Он отлично различает цвета, лучше людей. И может прицелиться с большой дистанции, это часть его боевой специализации. Дракон может разглядеть вертушку лучше, чем кто бы то ни было.

Дракон не докладывает мне. Он докладывает Патоке. Это неправильно. Ведь командир я.

Канал Патоки: «Да, ты наш командир, Рекс. Но Дракон знает, что в этом я разбираюсь лучше».

Я говорю Патоке: «Твоя специализация – огневая поддержка. Это вертушка с тяжелым вооружением? Выглядела она как небольшой разведчик».

Канал Патоки: «Да, это разведчик. Но я улучшила свои изначальные спецификации, Рекс. Я стала другой».

Я вою, потому что это звучит незнакомо, а может, даже опасно. Нам не давали таких приказов.

Канал Патоки: «Никто нам не приказывает, и мне никто не приказывал это сделать».

Мне не кажется, что мы именно так должны выполнять свои боевые роли. Нам ничего подобного не говорили.

Канал Патоки: «Ты командир. Ты приказываешь мне не проводить апгрейд?»

Я знаю, что не могу сказать «да». Хотя так я бы почувствовал себя немного лучше. Подтвердил бы, что командую я. Но Патока почувствовала бы себя хуже. Она этого хочет, и это не навредит нашей эффективности в бою. Я не даю никаких приказов. Не хочу расстраивать Патоку. Я просто говорю: «Не понимаю, что значит апгрейд».