Число зверя - Константин Алов

матерщину, другие пассажиры не стремились попасть в один вагон с ними, а попав, на следующей же остановке переходили в соседние. Но Рудаков давно перестал бояться местных хулиганов. Видимо, и Асланбека они тревожили куда меньше, чем принесенные им новости.

— Вы уже отправили мое сообщение? — спросил он.

— Да.

— Вот дерьмо! Не нужно было этого делать!

— Почему? — нахмурился Рудаков. — Это дезинформация?

— Да. Я подозревал, что он…

— Кто? — перебил агента Рудаков.

— Вагнер. Он заставил меня передать список сотрудников ФСБ как продажных и связанных с чеченской мафией.

— Вагнер! Я так и знал. — Рудаков выругался сквозь зубы. — Интересно, чем эти люди ему помешали? Или могут помешать? Я с самого начала был уверен, что вагнеровский «Юнител» — прикрытие для наркоторговли. А теперь он решил утопить всех, от кого можно ждать неприятностей. Но он забыл внести в список меня!

— Может быть, и не забыл, — мрачно проговорил Асланбек. — Когда мы с ним прощались, я прицепил ему микрофончик, который вы мне дали в прошлый раз. Решил послушать. И услышал кое-что интересное: следующими он собирается сдать меня и, соответственно, вас. Но почему он думает, что, когда меня возьмут, я не назову его имя или не расскажу своим то, что знаю о нем самом?

Рудаков вздохнул:

— У меня на это только один ответ — список этих имен найдут в кармане твоего трупа… Или моего, что вернее.

Он не договорил. Два хлопка слились в один. Шприц-стрела со слоновьей дозой снотворного попал ему в плечо. Второй такой же вонзился в Асланбека. Тот еще успел заметить, как трое «работяг» рванулись к ним. Отключаясь, он услышал имя «Мясник». Или ему это только показалось?

Наутро все газеты пестрели сенсационным сообщением:

«Вчера в вагоне метро был найден мертвым сотрудник аппарата уполномоченного по делам Северного Кавказа. Он был убит ножом, с особой жестокостью. Рядом с ним в бессознательном состоянии был обнаружен один из высокопоставленных чиновников ФСБ. Имена в интересах следствия не разглашаются, но авторитетные источники в ФСБ сообщают, что убийство — дело рук чеченской наркомафии.

Подозреваемые в совершении этого чудовищного преступления задержаны и доставлены в следственный изолятор «Лефортово». Роль в этом деле высокопоставленного сотрудника ФСБ, найденного рядом с убитым, уточняется».

Прочитав эту заметку, полковник Рудаков скомкал только что полученный приказ директора ФСБ о своем увольнении и закрыл глаза.

«Итак, ФСБ обезглавлена. Причем, с моей помощью. Похоже, в наших спецслужбах сейчас никто не в состоянии противостоять натиску господина Вагнера».

Участковый инспектор Московской краснознаменной милиции капитан Мурашов органически боялся начальства. Кроме незаслуженных разносов и втыков он не видел от него иных знаков внимания — ни тебе очереди на квартиру, ни путевки в Сочи.

Поэтому он предпочитал пребывать на своем опорном пункте, находившемся в самом сердце спального микрорайона Годуново, или на объекте — непосредственно в жилмассиве этого самого микрорайона. Заходя в родное отделение милиции, он старался сделать свои дела и исчезнуть как можно быстрее и незаметнее. Он был рабочей лошадью системы правопорядка, причем изрядно ею заезженной.

Но сегодня день был особый. Последний день службы. Приказ уже подписан, с завтрашнего дня он свободный человек. Ему уже поступило с десяток предложений от местных коммерсантов относительно дальнейшей работы. Мурашов проработал на своем участке десять лет и как облупленных знал не только алкашей и хулиганов, но и членов серьезных группировок. Будучи мужиком честным и принципиальным, но не нахрапистым, он пользовался авторитетом среди людей самого разного уровня и социального положения, поэтому сейчас испытывал уверенность не только в завтрашнем, но и в послезавтрашнем дне.

Не успел Мурашов войти в отделение, как его заметил дежурный:

— Что, Петрович, сегодня гуляем отвальную? Не зажмешь?

— Обижаешь, гражданин начальник, вечером жду всех в «Зеленом змие», — отмахнулся было участковый, но дежурный не отставал:

— Тебе тут под занавес халтурка одна перепала. Ребята из спецухи звонили, квартиркой одной интересуются. Квартира номер шестьсот шестьдесят шесть в тринадцатом доме. Тьфу. — Дежурный сплюнул через левое плечо и едва не перескрестился левой же рукой.

— Это в «Красном», что ли?

Дом получил свое название из-за цвета балконов. Во всех соседних домах они были голубыми.

— В «Красном», — подтвердил дежурный. — Что там у тебя, притон? Спецуха просто так носом крутить не станет. Или не владеешь информацией? Эх ты, пенсионер!

— Да знаю я, — махнул рукой Мурашов. — В десятом подъезде и на тринадцатом этаже. Там два пацана квартиру снимают. Хотя какие они пацаны — в армии уж отслужили. Семью заводить пора, а у них все гулянки на уме.

— Притон, что ли, держат? — сдвинул брови дежурный.

— Да какой притон. Так, пошумели пару раз, соедка заявление накатала. Проверил документы.

— Не черные?

— Да нет. Наши. Один москвич, другой из Питера. Регистрация в порядке.

— А то смотри, с черными построже, — напутствовал дежурный. — Про взрыв дома слышал? Говорят, чеченцы сработали. Поступила установка проверить бесхозные подвалы и чердаки. Выполняй!

Мурашов поспешно вышел на улицу.

«Ну вот, блин, нашел напоследок работенку на свою жопу. Может, плюнуть? — подумал он. Но привычное чувство долга одержало верх. — А, ладно, устрою дембельский аккорд. Схожу посмотрю. Лишь бы в конторе не торчать».

Напротив десятого подъезда «Красного» дома стояла синяя «копейка» с проржавевшими крыльями. В квартире шестьсот шестьдесят шесть на тринадцатом этаже, согнувшись над клавиатурой компьютера, сидел Бонза.

На экране компьютерного монитора засветилось название игры: «Армагеддон». Бонза нажал на «Еnter».

«У вас есть минута, чтобы подтвердить правомерность доступа» — сообщила надпись в углу экрана.

Бонза ввел пароль, и надпись исчезла. Его пальцы забегали по клавиатуре. Это было проворство пианиста или карманного вора. На экране монитора замелькали картины Армагеддона — грядущей битвы, которая ознаменует собой конец света.

На Бонзу со всех сторон наседали чудовищные танки с башнями в форме черепа. Их поддерживала целая армия скелетов-роботов. С багрового неба на него со свистом пикировали самолеты-штурмовики, похожие на птеродактилей с перепончатыми крыльями, и метали атомные ракеты.

Бонза двигался прихотливым маршрутом. Он уничтожал не всех врагов, а только некоторых, известных одному ему. При этом двигался он в строго определенной последовательности. Наконец на экране появилась надпись «Апекс. Вход в Малую пирамиду». Он удовлетворенно фыркнул:

— Слышь, Антоха, я за полторы минуты до «ворот» дошел. Мой личный рекорд. А тебе слабо? — сообщил он приятелю, развалившемуся позади него в глубоком кресле с беломориной в зубах.

— Отвянь, вислоухий. Достал своей игрой.

По особой манере держать беломорину, зажав между большим и указательным пальцами, горящим концом строго вверх, и по специфическому запаху нетрудно было догадаться, что