Простодурсен. Зима от начала до конца - Руне Белсвик

– За границей, – сказал Сдобсен, – многое устроено на зависть прекрасно. Но размачивать в сливовом варенье чёрствый хлеб – до этого они не додумались.

– Фуф, – согласился Пронырсен. – Пойдём рубить дерево.

И они вышли в снег. Но перед уходом подложили в печку дров, чтобы получше разгорелся огонь, которому они будут радоваться.

– Я знаю несколько отличных ёлок у реки, – сказал Пронырсен.

– То-то они удивятся, – гнул своё Сдобсен, – что мы поставим в доме ёлку в честь праздника марципанов!

Пронырсен выбрал отличную ёлочку – в меру высокую, аккуратную и густую. Он обтряс с неё снег и принялся рубить под корешок. Но едва топор коснулся тонкого ствола, раздался жалобный крик. Они присмотрелись и увидели, что к стволу прилепилась зелёная лягушка.

– Слушай, лягушка, – сказал Пронырсен. – Прыгай отсюда, мы собираемся унести эту ёлку домой.

– Масла три кило! – проквакала лягушка.

– Что-что?

– Масла три кило!

– Тебя, что ли, в речку сунуть? Сдобсен, пойди послушай, чего она пузырит?

– Масла три кило, – задумчиво повторил Сдобсен. – А я думал, зимой лягушки убираются на юг… Проще всего сунуть её в реку. Спроси её ещё разок.

– Так, лягушка, отвечай! – спросил Пронырсен. – В речку хочешь?

– Масла три кило! – чётко ответила лягушка.

В этот самый миг из-за ельника вышли Простодурсен с Утёнком. Любители красивых зрелищ порадовались бы, глядя на них. На Простодурсене было широченное пальто и куча всего вязаного ярких цветов. Утёнок торчал из кармана пальто, упакованный в платок и с шапкой на макушке вместо бантика.

– Внимание, внимание! – заверещал Утёнок. – Мы ведём поисковые работы. А вы дрова рубите?

– Мы готовили сюрприз вам, – сказал Сдобсен, – но напоролись на сюрприз сами. Вон сидит под ёлкой, весь зелёный.

Простодурсен не верил своим глазам. Пока они шли через лес, он мечтал только об одном – чтобы лес не кончался. В животе урчало, поджилки тряслись; Утёнок всё время открывал клюв, но слова пролетали мимо Простодурсена. Он боялся встречи с Пронырсеном. И до смерти боялся спрашивать его про марципановую лягушку. От ужаса он не мог ответить даже на самые простые вопросы Утёнка.

И вот пожалуйста – Пронырсен на пару со Сдобсеном. Каждый из них хорош, что ни говори. Встретишь такого перед обедом – и кусок в горло не полезет. Но вдвоём они не стали вдвое противнее. Наоборот, они были похожи на пару счастливых птиц, согласно хлопочущих над постройкой гнезда.

– Мы тут просто лягушку ищем, – сказал Простодурсен.

– Фуф, – ответил Пронырсен. – Лягушку? Эта не подойдёт?

Простодурсен как раз подошёл к ёлочке. И увидел зелёную лягушку, которая сидела прислонясь к тонкому стволу и дрожала от холода.

– Привет, – сказал Простодурсен. – Ты заблудился, да?

– Масла три кило, – ответила лягушка.

– О! – обрадовался Простодурсен. – Приятно слышать. Мы сейчас отнесём тебя к нашему пекарю, он будет плакать от счастья.

– Это лягушка Ковригсена? – заинтересовался Сдобсен.

– Нет, это Марципановый Лягух, – объяснил Простодурсен. – Один он знает секретный рецепт праздничных марципанов.

– Да? – удивился Сдобсен. – Он всё время говорит только «масла три кило». Разве в марципаны кладут масло?

– Понятия не имею, – ответил Простодурсен. – Я лично разбираюсь только в бульканье камней.

– Какие вы пусечки! – сказал вдруг Утёнок.

– Кто? – спросил Сдобсен.

– Вы с Пронырсеном. У вас такие щёки красные.

– Фуф, – смутился Пронырсен. – Мы играли в игру – по очереди открывали рот и говорили слова.

– Вы тоже готовите сюрприз? – заинтересовался Утёнок.

– Да. Мы сидели, открывали по очереди рты – и вдруг вылетела прекрасная идея. Вот подождите до праздника и увидите. В этом году всё будет не так, как всегда.

Простодурсен поднял Лягуха, и Утёнок пригласил его в карман. Вдвоём даже веселее. Они заторопились назад к пекарю, пока он там не лопнул от досады.

Да и солнце уже клонилось к закату. В эти морозные зимние месяцы оно выходит посветить ненадолго. А им надо было успеть к Ковригсену до темноты.

– Слышишь, как тихо шепчет река? – спросил Простодурсен, пока они шли лесом.

– Нет, я слышу только «масла три кило». Её заело. Или у этой лягушки не все дома, или это не та лягушка. Нам нужна марципановая, а не для масляного крема.

– Лягушка, думаю, правильная, но рецепт очень странный. Не могу представить, как Ковригсену удаётся забывать масла три кило каждый год.

– У неё слишком быстро бьётся сердце. Я попробую её успокоить, но ты не переваливайся с ноги на ногу, Простодурыч, иди ровно.

Простодурсен ускорил шаг. В ельнике это было нетрудно, потому что кое-где под деревьями не было снега. Но спускаясь дальше под горку, он ступил на наст и стал вязнуть в снегу, то и дело проваливаясь глубоко.

К дверям пекарни Простодурсен подошёл потный и вымотанный, но не переводя духа шагнул внутрь – так ему хотелось осчастливить милого хлебопёка и кондитера.

– Это ты, Простодурсен? – встретила его Октава. – Наш бедный пекарь в отчаянье. Я пытаюсь его утешить, но всё попусту.

Простодурсен понял бы это и без пояснений. Ковригсен распластался по столу и молотил кулаками по столешнице с въевшейся мукой, а Октава стояла рядом и гладила его по спине.

– Я его нашёл! – сказал Простодурсен. – Я его принёс!

Он сунул руку в карман и вытащил Лягуха. И попросту не заметил в ту секунду, что в кармане чего-то не хватает. Это он обнаружил позже.

– Простодурсен! – воскликнул Ковригсен. – Мой спаситель! Наш великий герой!

– Масла три кило, – проквакал Лягух.

– Что? – изумился Ковригсен.

– Масла три кило, – охотно повторил Лягух.

– Не дразни меня. В марципаны масло не кладут. А секретный рецепт надо шептать на ухо.

Ковригсен пересадил Лягуха себе на плечо. Тот дрожал. Посидел, помолчал и сказал:

– Масла три кило.

– Понятно, – сказал Ковригсен, – теперь всё ясно. Он забыл рецепт и не хотел попадаться мне на глаза.