Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

Поскольку при одном виде крови Скотту до сих пор становилось дурно — старая, затянувшаяся неприязнь детства, — то он с радостью поручил обязанности эскулапа молодому лейтенанту Черри-Гаррарду, консультантом у которого выступал сам доктор. Когда, спустя полтора часа, капитан вернулся с разведывательного лыжного похода по окрестностям, нарыв уже был ликвидирован, рана промыта кипяченой водой и спиртом, а сам доктор с перевязанной ногой упакован в спальный мешок. Понятно, что на несколько дней он, по существу, выбывал из строя, зато теперь можно было надеяться, что вскоре их доктор пойдет на поправку.

— Никогда не думал, что первым своим пациентом в этой экспедиции окажусь я сам, — сокрушенно произнес Аткинсон, завидев капитана, — и что потери отряда тоже начнутся с меня. Недостойно все это. Звания медика недостойно…

— Будем надеяться, что на этом наши «потери» завершатся, — суховато успокоил его Скотт. — Но отныне каждый вечер вы должны проводить опрос и осмотр всех полярников, чтобы не доводить любую царапину до нарыва. Считайте это моим приказом, доктор Аткинсон.

— Именно так я и воспринял ваши слова, сэр. И еще… Не хотелось бы, чтобы эта ничтожная операция на пятке помешала мне войти в состав вашей штурмовой группы.

— «Штурмовой группы», доктор? Прекрасно сказано, по-военному. Группа, которую мне придется уводить в сторону полюса, в самом деле будет штурмовой.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — скептически выслушивал его Аткинсон, понимая, что капитан попросту тянет время.

— Не терзайте себя сомнениями, док. Я пока что и сам не знаю, кто войдет в эту нашу «штурмовую группу». Окончательный состав, очевидно, сформируется только весной, в зависимости от физического состояния каждого из претендентов.

— Благоразумно, — признал доктор.

— Не исключено, что вы будете назначены руководителем базового отряда, который останется на мысе Эванса, — тут же подсек капитан появившуюся было у доктора надежду.

Прооперировав пятку доктора, лейтенант Черри-Гаррард тут же вызвался пойти вместе с Бауэрсом и тремя матросами к обнаруженным во льдах палаткам. Поисковая группа вновь набрела на лагерь, оставленный командой шеклтонского судна «Нимрод», и полярники принялись откапывать обе палатки. Одна их них, полузаваленная, оказалась забитой осколками льда, и парусина ее полусгнила. В другой же, неплохо сохранившейся, образовался лишь небольшой внутренний сугроб у задернутого входа, который и защищал брошенное пристанище полярных скитальцев от бесконечных антарктических метелей.

Осмотрев содержимое палаток, полярники обнаружили походную металлическую печь, несколько ящиков с углем, канистры с керосином, множество ящиков с провиантом и запасной экипировкой, целый склад всевозможных инструментов и даже разбросанные консервные банки и пакеты с прочими продуктами. Причем значительная часть этих припасов хранилась в ледовом складе, наспех созданном между палатками.

— И как вы все это можете объяснить, лейтенант Черри-Гаррард? — спросил Бауэрс, когда последний ящик с провиантом был извлечен из-под снега и ледовой корки и тщательно осмотрен.

— Создается впечатление, что обитавшие здесь люди покидали свой лагерь с такой поспешностью, словно уходили от какой-то страшной угрозы.

— Предположение верное. Но сразу же возникают вопросы: от какой угрозы они уходили, если палатки их стоят до сих пор? И где искали спасения — в глубинах ледовой пустыни?

— Если же предположить, что моряки с «Нимрода» создавали здесь один из экспедиционных лагерей, — продолжил его мысль Черри-Гаррард, — то почему оставили его в таком беспорядке, словно их подняли ночью по тревоге?

Так и не придя к единому мнению по поводу того, что способно было вынудить людей оставить здесь палатки с таким большим запасом продовольствия, топлива и всевозможных вещей, полярники внимательно осмотрели окрестности стоянки. Теперь их интересовало только одно: не обнаружится ли поблизости могила или просто оставленное на снегу тело кого-то из покорителей Антарктики. Однако поиски их были безуспешными.

Выслушав доклад Бауэрса, полковник флота лишь снисходительно улыбнулся:

— Даже если бы там не было ящиков с надписью «Нимрод», можно было бы не сомневаться, что в таком виде свою стоянку мог оставить только Шеклтон.

— Если последует ваш приказ, мы возьмем завтра лошадиную и две собачьи упряжки и перебросим все содержимое шеклтонского склада сюда.

— Следует ли прибегать к полному разорению чужого склада, джентльмены? — мгновенно отреагировал ротмистр Отс. — Имеем ли мы на это право?

— Этот склад как раз и оставлен Шеклтоном для тех, кто пройдет его маршрутом несколько лет спустя, — объяснил свою позицию Бауэрс. — Почему весь этот провиант должен бессмысленно погибать во льдах?

— Но ведь до сих пор он не погиб. И потом, почему мы решили, что Шеклтон создавал свой склад именно для нас? Предлагаю взять из его запасов лишь незначительную часть продовольствия, которое пополнит склад «Безопасного» лагеря, а все оставшееся в лагере Шеклтона считать аварийным запасом. Отмеченная на антарктических картах Адмиралтейства эта стоянка станет запасным лагерем для тех, кто, дойдя до здешних мест, действительно окажется в смертельной опасности.

— Ротмистр Отс прав, — признал Скотт. — Привезите сюда, лейтенант Бауэрс, часть провизии на собачьей упряжке; палатки и склад приведите в порядок и окружите этот аварийный лагерь снежным валом. Для надежности водрузите бамбуковый шест, чтобы стоянка была видна издалека. Координаты ее нанесите на карту. Что именно следует взять со склада Шеклтона, это вы, Бауэрс, определите сами как каптенармус экспедиции.

— Я отнесусь к этому отбору с должным вниманием и тактом, сэр.

Но прежде чем группа лейтенанта отправилась к лагерю команды «Нимрода», капитан Скотт решил созвать «военный совет», чтобы определиться с ближайшими планами действий на полюсном маршруте. «Я изложил свой план дальнейшего продвижения, — отмечал в своем дневнике Скотт. — Он предполагал: взять с собой на пять недель провиант для людей и животных; после двенадцати-тринадцати дней создать склад из двухнедельного запаса провизии и вернуться сюда (в лагерь „Безопасный“). Грузы должны составлять по 600 фунтов с чем-то на каждого коня и по семьсот — на каждую собачью упряжку. Для лошадей это не много, если поверхность окажется хорошей и они смогут идти свободно; а вот собакам, очевидно, придется облегчить грузы».

А днем спустя, во вторник, тридцать первого января, Скотт записал: «У нас все готово. Но сегодня мы провели испытание с конем Уилли: надели ему конские лыжи. Результат оказался чудесным: конь начал прохаживаться вокруг нас, ступая, словно по твердой земле, в тех местах, на которых без лыж беспомощно барахтался. Отс никогда не верил в эти конские лыжи, да и я считал, что даже самому смирному коню нужно будет с ними попрактиковаться.

Сразу же после этой удачной попытки с лыжами я решил, что нужно постараться привезти еще несколько лыж, и уже через полчаса Мирз и Уилсон были в пути к стоянке, расположенной от нас за двадцать с чем-то миль. Может, на наше счастье, лед еще не тронулся, но боюсь, что надежды мало. В то же время думается, что с этими лыжами можно было бы удвоить расстояние дневных переходов».