По Восточному Саяну - Григорий Федосеев

Тучи постепенно увеличивались, соединялись, смешивались одна с другой, и скоро за ними исчезли вершины гор. Все живое, разбуженное утренней зарей, смолкло, затаилось. Глухо шумел Кизир, не шевелился мертвый лес, как обреченный, он ждал последней бури, чтобы уйти в покой.

Лодки были загружены с вечера. Кудрявцеву, командиру «флотилии», предложено ценой любых усилий добраться до правобережного притока Кизира — реки Кинзелюк — и там, недалеко от устья, сложить груз. Если по каким-либо причинам товарищи туда не доберутся, им разрешалось разгрузиться на устье Паркиной речки.

Кудрявцев и отправляющиеся с ним пять человек представляли этот путь только по рассказам Павла Назаровича. Помимо того, что они должны были толкать шестами тяжело груженные лодки вверх по быстрой реке, им предстояло пересечь третий порог, самый опасный, и бесконечное количество шивер и перекатов. Успех зависел не только от ловкости шестовиков, но также от их напористости и осторожности.

Время, потребное для выполнения задания, инструкция не ограничивала — оно было слишком неопределенно и зависело прежде всего от весеннего паводка. Если высокий уровень воды в Кизире продержится долго, то путь будет чрезвычайно тяжелым. Но мы надеялись на весну дружную и без дождей. В этом случае вода с гор скатится быстро, и уровень Кизира войдет в норму скоро. Чтобы Кудрявцеву было легче разыскать нас при возвращении с вершины реки, мы наметили места трех будущих лагерей на Кизире.

Шесть человек уходили в далекий и трудный путь. Они уже стояли в лодках и, опираясь на шесты, ждали последней команды.

Павел Назарович еще раз по-хозяйски осмотрел долбленки, ощупал, ладно ли лежит груз, накрытый брезентами и увязанный веревками. На его озабоченном лице вдруг сошлись брови, что-то предупреждающее было во взгляде, направленном на Кудрявцева.

— Помни, Арсений, с водой не шути, тем паче на Кизире, промажешь — не успеешь захлебнуться, как упрячет. На авось не рискуй! Лучше семь раз отмерь, а раз отрежь, — и, обращаясь ко всем, старик добавил: — В омутах Кизира много соболиных, беличьих да колонковых шкурок, котомок, ловушек, да и не один промышленник туда ушел. С меня тоже не раз река брала ясак. Говорю, осторожнее, очертя голову не лезьте.

— Можно трогать? — крикнул Кудрявцев.

— Счастливого пути! — ответили мы.

Три пары шестов приподнялись и толкнули лодки вперед. Дружные удары слышались тише и тише, а ползущие близко у берега лодки все уменьшались, пока не исчезли из виду.

Темно-лиловая туча все больше заволакивала горы. В их прорехах раза два показалось солнце, позже бесследно исчезнувшее в мутной гуще. Стая гусей нестройно пролетела над водой, как бы следуя за тучами. Туда же летели, перекатываясь по тайге, косяки мелких птиц, будто там, в глубине гор, можно было укрыться от непогоды.

Порыв ветра донес глухой неясный гул из недр леса. Заржала отбившаяся от табуна лошадь. Над рекою просвистела пара гоголей. Еще несколько минут — и пошел мелкий дождь.

Ветер усиливался, встрепенулся костер, захлопали борта палаток. Разгулялась, зашумела непогодь. Усилился дождь. Подхлестываемый сильными шквалами ветра, он потоком лил во всех направлениях. Небо точно взбесилось. Палатка дрожала от напора. Отовсюду, словно раскаты грома, доносился треск и стон падающих деревьев.

Мы уже были готовы выступить в поход на Чебулак, но из-за непогоды пришлось задержаться. Со мною собирались пойти Павел Назарович и Днепровский. Они сидели с котомками, выглядывая из палатки и надеясь, что ветер угонит тучи.

Мы готовились совершить первый далекий маршрут. Наш путь пересекали: два перевала, расположения которых ни мы с Днепровским, ни Павел Назарович не знали; порожистая река Ничка; ее большой приток Тумная, а за ней-то и возвышается скалистый голец Чебулак — наша конечная цель. Задача этого маршрута — определить возможность постройки на Чебулаке геодезического пункта и наметить более значительные вершины соседних хребтов для следующих пунктов. Попутно мы должны были наметить подходы к гольцу для геодезистов, которым придется посетить Чебулак после нас.

А дождь, не ослабевая, все шел и шел, будто в облаках плотина прорвалась. Не стихал грохот падающих деревьев.

— Неправда, перестанет, — говорил Днепровский, прислушиваясь к шуму дождя.

— Смотря что «перестанет». Если перестанет ветер, то считай — дождя хватит на весь день, — отвечал ему Зудов, нетерпеливо посматривая из палатки. — Но, кажется, ветер осилит, вишь, как он расшевелил тучи — вот-вот разорвутся.

Действительно, ветер усилился. Тучи распахнулись голубой бездной, и, словно из пасти чудовища, на землю упали серебристые потоки света. Стало теплее, в береговых кустах ожили голоса птиц.

Груз наш состоял из теодолита, топора, двух котелков, рыболовной сетки, различной походной мелочи и незначительного количества продовольствия. Мы рассчитывали, что зеленая тайга под Чебулаком будет милостива и добавит к нашему скромному рациону несколько глухарей, а на реке можно будет настрелять уток и наловить рыбы. Четвертым нашим спутников был Левка.

На предварительное обследование Чебулака мы отводили девять дней. За это время Пугачев с Бурмакиным, Алексеем и Самбуевым займутся лошадьми, вьюками, прорубят тропу вверх по Кизиру — словом, подготовятся к большому переходу.

Просторная долина Таски, замкнутая невысокими горами, была покрыта засохшей пихтовой тайгою. Но там мы чаще встречали зеленые кедры, росшие в виде небольших перелесков. Подвигались медленно, отходя или пробираясь сквозь завалы. Как надоела нам всем мертвая тайга! А тут, как на грех, приходилось часто останавливаться, то груз неладно лежал на спине, то ремни слишком резали плечи, то обувь жала ноги, — этим всегда отличаются первые дни путешествия, пока человек не свыкнется с условиями.

Павел Назарович, следуя таежным традициям, по пути все время заламывал веточки.

— Зря заботишься, — говорил ему Прокопий. — Неужели на обратном пути заблудимся?

— Может, и зря, но труда-то не трачу, рука сама по привычке делает. Тайга, она и есть тайга, заблудиться в ней немудрено. (На следующий год геодезическая партия нашей экспедиции, следуя от гольца Чебулак, заблудилась и случайно набрела на заметки Павла Назаровича. Люди были очень благодарны старику.)

— Разве раньше не был здесь? — спросил я.

— Не приходилось. Но захребетные места хорошо знаю, не раз соболей гонял. Захаживал туда по Ничке на лодке да зимой на лыжах по реке ходил.

— Где переваливать будем, не собьемся?

— Собьемся с пути — не беда. На хребет выйдем — должен бы место узнать.

Чем дальше мы отходили от Кизира, подбираясь к водораздельному хребту, тем глубже становился снег. Под действием тепла последних дней он размяк, стал водянистым, и мы буквально плыли. На перевал выбраться так и не удалось. Заночевали в небольшом сыролесье, сохранившемся в вершине перевального ключа. А небо оставалось хмурым, и ветер не стихал. Левка, зарывшись в мох под старым кедром и уткнув морду в хвост, спал.