Наследство - Екатерина Оленева

– Вот то, что ты хотела увидеть.

Портрет был выполнен в человеческий рост. На полотне изображалась молодая женщина среднего роста, хрупкого телосложения. Бледность кожи модели подчёркивалась тяжёлыми, тёмными, пышными одеждами, из которых она выступала, как из второй рамы. Кожа казалось фарфорово-белой, нежной, как лепесток лилии, чёрные густые волосы вились, живописно обрамляя лицо с тонкими, нежными чертами, а глаза горели каким-то фосфоресцирующим блеском. Если это не фантазия художника, а его талант так передал взгляд, неудивительно, что Мэри в округе прослыла ведьмой.

Портрет находился в тени, но изображённая на нём женщина сияла внутренним светом. Только, как и красота дома, и самих «Райских садов», красота это была весьма своеобразной.

Казалось бы, ничего в облике первой хозяйки поместья не было ничего зловещего или порочного: благородный лоб с чуть приподнятой линией бровей, вызывающих в памяти крылья бабочки; прямой, правильных пропорций нос, вызывающий ассоциации с классической античностью: губы, не слишком плотно сомкнутые, ни пухлые, не поражающие избыточной чувственностью и не зовущие к поцелуям, но и не аскетичные: мягкие, чётко очерченные, нежно-розовые.

Так откуда это ощущение, будто смотришь на цветок с затаившейся змеёй?

Лицо Мэри было идеально-овальным и узким, губы намекали на улыбку, но создавалось впечатление, что модель насмехается над вами, а судя по колючему взгляду вы совсем ей не нравитесь. Чёрные глаза, брови, волосы резко контрастировали с единственным светлым пятном картины: белой кожей Мэри. Глаза сияли, но они словно выпивали свет из пространства и потом сияли, как свечи.

Мэри Гордон была красива – красивее, чем даже представлялось Коре, но в красоте женщины было что-то пугающее, как у демона, принявшего человеческий лик.

– Налюбовались? – насмешливый голос Сибил словно пробудил Кору ото сна. – Есть чем восхищаться даже спустя столетия после смерти этой женщины. Помимо красивой внешности, она обладала блестящим интеллектом.

– Для своего времени.

– Для любого времени. Мэри прекрасно разбиралась во всех предметах, которые изучала, говорила и читала на дюжине языков, интересовалась натуральной и метафизической философией. Её ум был энциклопедической страницей. К слову этот дом она спроецировала сама, его строили по её личным эскизам.

«Возможно, для всех было бы лучше, если бы она доверила это дело профессионалам», – но вслух Кора этого не сказала.

– Ваш племянник рассказал мне, что Мэри считали ведьмой.

– О! Милая девочка! Запомни на будущее одну вещь: каждый раз, когда женщина показывает, что способна прожить без мужчины, да ещё и припеваючи, окружающие называют её ведьмой. Как же иначе? Раз они не смеют сбросить с своей шеи ярмо, то и ты не смей.

– Почему – ярмо? Женщины не всегда живут с мужчинами из соображений выгоды. Случается, что они любят их.

– Не их, милая, а свои о них фантазии. Зная мужчину таким, каков он есть, любить его невозможно.

Кора нахмурилась. Ей подобная «истина» претила. Нет, она не носила розовых очков и не ждала, что когда-нибудь на небесно-белом единороге к ней явится принц и увезёт в свой замок. Она понимала, что существуют мужчины с низким интеллектом, насильники, грабители, убийцы, желающие поживиться за чей-то счёт. Как и существуют женщины, чьи моральные качества никто не назовёт высокими.

Мужчины в её глазах как личности мало чем отличались от женщин. Личностные качества не зависят от пола и возраста, мужчины – не негодяи, женщины – не ангелы.

Что значит, «зная мужчину, как они есть, любить их невозможно»? Она знает своего отца – с его слабостями, порой нелепостями, жутко-раздражающими свойствами характера. И это не мешает Коре любить его больше всех на свете.

Тот, кто рассуждает подобное Сибил, наверное, в своей жизни никого по-настоящему не любил.

Откуда это чувство, что Мэри наблюдает за ней с портрета? Это обманчивое свойство, когда, в какую бы точку пространства ты не встал, взгляд изображения всё равно окажется прикован к тебе.

Мэри наблюдала за Корой, сверля блестящими чёрными глазами и кривя в намёке на усмешку губы.

«Интересно, с кем бы из нас ты согласилась: со мной или моей оппоненткой? Судя по тому, что сама ты вышла замуж по расчёту, выбросила собственного ребёнка из собственной жизни и занялась чем угодно, только не личной жизнью, точка зрения Сибил тебе ближе?».

Кора приблизилась к леди Гордон, пытаясь найти сходство между этой женщиной и собой. Может быть это самообман, но оно ей мерещилось. У Корнелии тоже была белая кожа, которая никогда не загорала, а стоило посильней попечься на солнышке, как сходила с неё белыми лоскутами, терзая температурой и больше и – снова оставалась лунно-бледной. У неё, как и у Мэри, были тонкие черты лица и узкое лицо с большими, правда, не чёрными, а светлыми глазами.

«Блестящий интеллект», – охарактеризовала её Сибил.

Почему большинство «блестящих интеллектов» предпочитает посвятить жизнь науке, мистике, политике – да чему угодно, но не любви? Будто высокий интеллект не способен сочетаться с большим сердцем? Чем умнее и талантливей человек, тем чаще его сопровождает одиночество. Вот взять хотя бы эту Мэри? Сложно представить мужчину рядом с ней – равного и равноценного.

– Мне пора возвращаться к делам, – кашлянула Сибил. – Но вы можете погулять ещё немного. Однако не забудьте переодеться к ужину. Здесь так принято.

– Переодеться к ужину?

– Да, в вечерний наряд. Постарайтесь выглядеть презентабельно. В вашем возрасте приятно провести вечер в обществе красивых мужчину. По счастью, хоть мы почти на краю света, в красивых мужчинах пока недостатка нет, – усмехнулась Сибил и, знойно виляя узкими бёдрами, плотно обтянутыми тяжёлой тканью, направилась в сторону лестницы.

Корнелия не припомнила, чтобы какая-то другая женщина вызывала в ней подобную неприязнь. Словно перед ней не престарелая замшелая тётка, а опасная соперница.

А может быть, внутренний голос не врёт? Может быть, стоит прислушаться?

Обернувшись ещё раз на портрет Мэри, Корнелия нахмурилась. Конечно, это не более, чем игра теней, но теперь портрет перестал улыбаться. А брови словно гневно сошлись на переносице.

Вот, чёрт! Конечно, это только нервы, но лучше убраться из галереи и в одиночестве сюда не заходить.

Вместе с сумерками вокруг дома снова стал собираться туман. Словно призраки сползались со всех сторон и занавешивали окна белой кисеёй, как будто одной тьмы мало. И воздух вокруг становился влажным и густым, будто кисель.

Сибил через слуг прислала вечерний наряд, чёрное платье и жемчуг к нему. Кора не любила чёрный цвет, особенно в таким ночи, как эта, но вынуждена была признать, что может обманывать себя сколько угодно – пока всем в доме, включая её саму, заправляет эта старая паучиха.