Третья жертва - Лиза Гарднер

Рейни вздохнула:

– Даже не знаю. Может быть, мы излишне все усложняем. С одной стороны, некоторые моменты в этой стрельбе не поддаются объяснению и противоречат логике. С другой стороны, разве сама стрельба в школе не противоречит логике? И если стрелял не он, то кто тогда? Когда раздались выстрелы, все школьники, за исключением отсутствующих, находились в классах. Отсутствовали только двое, Дэнни и Бекки, но представить кого-то из них в роли стрелка трудно. Может быть, дело в том, что мне вообще трудно представить в этой роли ребенка и я сосредоточиваю внимание на вопросе, потому что это легче, чем заниматься ответом…

– Вам и нужно сосредоточиваться на вопросах, – сказал Куинси. – Это ваша работа.

– Что ж, сегодня эта работа не самая лучшая. Может, завтра будет лучше, но сегодня никакого удовольствия от нее я точно не получаю.

Рейни отошла в сторону и остановилась у разбитого окна, за которым виднелись пологие зеленые холмы и уже клонящееся к западу солнце. Ей нужна перезарядка, подумал Куинси. Ему и самому приходилось это делать.

Он наклонился и уже внимательно оглядел место преступления. Отметил положение тел. Попытался представить, в каком направлении они падали. Потом осмотрел дверную коробку компьютерного кабинета, отыскивая следы пуль.

Минут через десять Куинси закрыл блокнот. Вопросов накопилось немало, в первую очередь к судмедэксперту.

Он повернулся к Рейни, которая так и стояла у разбитой двери. Только смотрела она теперь не в окно, а на меловой контур тела Мелиссы Авалон. Прочесть выражение серых глаз Куинси не мог, но лицо ее как будто застыло.

Сколько часов сна досталось Рейни Коннер прошлой ночью? Ему вдруг захотелось спросить ее об этом. Перешагнуть черту, вступить в ее пространство. Он и сам был когда-то «зеленым» агентом с убийством на руках и понимал, что некоторые картины остаются в голове даже после того, как выключаешь свет.

Иногда и он просыпался по ночам от собственного крика.

Впрочем, к делу это не имело никакого отношения.

– Я закончил.

Они вышли из здания.

Среда, 16 мая, 12:52

Возле школы Рейни и Куинси встретили директора, Стивена Вандерзандена. Невысокий, с выразительным лицом и ясными поблескивающими глазами, он выглядел подавленным и печально обозревал охапки кроваво-красных роз у проволочного забора. Ветер ерошил его темные редеющие волосы и трепал полы серого костюма, но директор, похоже, ничего не замечал. Пройдя вдоль забора, он поправил несколько букетов, чтобы лучше были видны имена погибших, потом отодвинул пару мягких игрушек, закрывших портрет Мелиссы Авалон.

Рейни и Куинси подошли поближе. Директор Вандерзанден и его жена обосновались в Бейкерсвиле сравнительно недавно, три года назад, когда он принял приглашение возглавить восьмилетнюю школу. Поскольку детей у Рейни не было, она познакомилась с директором лишь прошлым летом на каком-то деловом мероприятии. На нее произвели впечатление его восторженное отношение к ученикам и умение достичь взаимопонимания с родителями. Директор был готов рассмотреть любой, даже самый фантастический проект и уделить внимание самому незаметному из учащихся. Он радостно, как девчонка, хихикал по поводу федерального гранта, выделенного Бейкерсвилю на оборудование компьютерного кабинета, и с нетерпением ждал возможности окунуться в глубины Сети.

Ей даже показалось, что Вандерзанден не прочь немного пофлиртовать, но, возможно, это объяснялось тем, что он успел пропустить пару бокалов вина, тем более что к тому моменту, когда она наткнулась на него, вся компания уже была изрядно навеселе.

– Мистер Вандерзанден. – Рейни протянула руку. С первого взгляда было видно, что директор немало озабочен. Вернувшись в школу накануне вечером и оценив масштаб ущерба, он первым делом осведомился, когда получит школу в свое распоряжение. До начала летних каникул оставался всего один месяц, и никто не знал, как быть с занятиями. Детей можно было бы возить автобусом в соседний Кэбот, находившийся в сорока минутах езды от Бейкерсвиля, но после всего случившегося родители хотели держать своих чад поближе к дому.

– Как вы, сэр? – спросила Рейни, представив мужчин друг другу. Она еще не составила окончательного мнения относительно присутствия федерального агента, но пока что он досаждал ей куда меньше, чем Эйб Сандерс. А это уже кое-что да значило.

– Так вы эксперт? – поинтересовался Вандерзанден, всматриваясь в удостоверение Куинси. – Можете сказать, что произошло в моей школе?

– Когда речь заходит о такого рода преступлениях, на мнение экспертов полагаться не стоит.

– Можно было бы установить металлодетекторы. – Вандерзанден повернулся к зданию. – После стрельбы в Спрингфилде образовательные учреждения Орегона получили соответствующие предупреждения. Но я и тогда уже подумал, что эти рекомендации больше подходят для старшей школы. У нас здесь дети младшего возраста. Не хотелось бы, чтобы их знакомство со школой начиналось с прохождения мимо вооруженных охранников, через рамку металлодетектора и обыска. Какой сигнал мы им посылаем? Что хотим внушить?

– Лично я в металлодетекторы не верю, – сказал Куинси и, прежде чем директор успел приободриться, добавил: – Это приводит лишь к образованию очередей перед входом и делает учащихся более легкой мишенью.

– Ох, что вы такое говорите! – Вандерзанден покачал головой и горестно вздохнул. – Мне весь вечер звонили обеспокоенные родители, спрашивали, что делать. Учителя напуганы, отдел образования в панике. Мало того, родители Элис попросили меня выступить на похоронах. Конечно, я выступлю, для меня это большая честь. Но все равно… Вы приходите в школу, мечтая увидеть, как растут ваши ученики, побывать на их свадьбе, порадоваться их первенцу; но у вас и в мыслях нет, что вам придется выступать на их похоронах. Знаете, родители Салли и Элис собираются оплатить похороны теми деньгами, что отложены на колледж.

Не дожидаясь ответа, Вандерзанден отвернулся и поправил еще один букет. Куинси и Рейни переглянулись – пусть говорит. Судя по всему, директору было что еще сказать.

– Цветы начали приносить сегодня с утра, – продолжил через секунду Вандерзанден. – Я видел фотографии из других школ, где случилось что-то похожее, и, в общем-то, был готов. Но все равно, видеть это… Соболезнования шлет вся страна. Сотни незнакомых людей приносят игрушки и воздушные шары. – Он повернулся, и в голосе его снова зазвучали сердитые нотки. – Мне уже позвонили директора двух школ, которым пришлось пройти через все это, и десятка два экспертов, имеющих соответствующий опыт. Мы как будто вступили в какой-то клуб. А я не хочу быть ни в каком клубе! Я хочу, чтобы мы были единственными. Чтобы такое нигде больше не случалось. Сколько можно! Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… скольким школам выпало это испытание? Почему мы, черт возьми, ничего не делаем?

Директор потер переносицу, но попытка успокоиться, взять себя в руки успеха не имела. Взгляд его снова остановился на фотографии Мелиссы Авалон. Он еще сильнее, даже с каким-то ожесточением, потер нос.