Воздушные пираты - Альберт Байкалов

«Кто бы сомневался?» — с досадой подумал Гаер, глядя на Тоиба, который стоял позади полицейских.

— Полиция нравов, — сказал невысокий турок на плохом русском. — Мое имя Эрдоган Шоти. Я сержант.

Униформа была ему явно велика и делала похожим на помятого Колобка.

— Чем обязан? — спросил Гаер на арабском.

Полицейские переглянулись и посмотрели на Тоиба. Действительно, ошарашил. Ведь наверняка сутенер сказал им, что его женщину увел русский. Гаер же был черноволосым и смуглым. В сочетании с арабским языком это сбило полицейских с толку. На фоне войны в Сирии к арабам в этих районах относились, по меньшей мере, сдержанно. Ведь ни для кого не было секретом, кто играет первую скрипку в этой политике и кто ее финансирует. Тоиб побледнел. Он даже тряхнул головой.

— Откуда вы приехали? — уже без прежнего энтузиазма поинтересовался полицейский.

— Из Бельгии, — снова на арабском ответил Гаер.

Он не собирался прикидываться арабом. Это, по меньшей мере, глупо, но интригу растянуть было необходимо.

Второй полицейский опустил взгляд на четки в руках Гаера:

— У нас есть информация, что вы прячете в номере женщину, которая незаконно занимается проституцией, — наконец сказал он.

— Я не прячу, просто предоставил ей возможность воспользоваться душем, после того как ее избил этот человек, — с этими словами Гаер показал пальцем на Тоиба.

— Какое вам до нее дело? — изумился полицейский. — Это грязная женщина!

— Я когда-то жил в России, — признался Гаер. — Потом принял ислам и уехал. Она моя соотечественница, и я не мог пройти мимо.

— Вы били нашего гражданина! — заявил коротышка уже более уверенно. Он понял, что перед ним русский.

— Я еду через вашу страну транзитом по приглашению очень уважаемых людей, — продолжил Гаер, размышляя, так это или нет. (Турпал вел разговоры не с последними людьми в арабском мире.) — Они имеют большое влияние в вашей прекрасной и гостеприимной стране. Мне бы не хотелось злоупотреблять их дружбой.

Полицейские были в замешательстве. Оно и понятно, эти люди всегда действовали по заданному алгоритму, который не предусматривал подобных вводных. По меньшей мере, им теперь необходима консультация с начальством. Граница с Сирией, откуда в Турцию на лечение направляются как рядовые боевики, так и эмиры, — место серьезное, и события на ней происходят неоднозначные. Любая ошибка может привести к самым непредсказуемым последствиям. Кто этот русский? Может, он и вовсе сотрудник ЦРУ, которых в приграничной полосе с обеих сторон пруд пруди?

— Откуда вы знаете язык арабов? — неожиданно спросил коротышка. — Специально готовились, перед тем как ехать в наши края?

— Я собирался совершить хадж и готовил себя к этой великой миссии, — Гаер с тоской посмотрел в потолок. — К вам я не собирался и даже не надеялся получить приглашение от своих проповедников.

Турки крутили головами, не зная, как поступить. Тоиб хлопал глазами. Скорее всего, он не знал языка и только сверлил взглядом Гаера, мысленно отделяя от него части тела.

— Хорошо, — выдавил из себя коротышка и оглянулся на Тоиба: — Пошел прочь!

Он сказал это на турецком, однако Гаер выучил необходимый «турецкий минимум» для путешественника и понял сказанное полицейским. По переменившемуся лицу сутенера стало понятно: он не ожидал такого поворота событий. Конечно, людей такой профессии здесь, в стране, исповедующей ислам, наверняка не жалуют, но то, что стражи порядка кормятся из его рук, Гаер был просто уверен, поскольку знал, как процветают здесь взятничество и кумовство.

— Не знаю, благодарить тебя или нет? — задалась вопросом Вика, когда Гаер закрыл двери. — Обычно полиция нравов после задержания депортирует нас в Россию. Но здесь, кажется, особый случай. Они, наверное, отдали бы меня этому изуверу обратно.

Вика стала сушить волосы полотенцем. Теребя локоны, она прошла вслед за Гаером в комнату.

— Какие у тебя планы? — спросил он.

— Взять у тебя денег и уехать.

— Куда? — поперхнулся Гаер от бесцеремонности заявления.

— Для начала в Стамбул.

— А домой?

— Пока не решила. — Она опустилась в кресло.

— А ты наглая, — констатировал Гаер.

— Такой вывод ты сделал из-за денег? — Вика усмехнулась.

— Нет, — соврал он. — Я же тебе обещал.

— Но я так нагло сказала, — она улыбнулась. — Извини. Сорвалось. Просто заработаю.

— Как?

Взгляд Вики неожиданно изменился. Исчезли страх и усталость. Их сменила влажная похоть. Уголки губ приподнялись. Она томно потянулась, убирая пальчиками край платья и оголяя бедро.

— Нет! — Он нахмурился, пытаясь справиться с возникшим вдруг желанием. Внизу живота появилась тяжесть, а в висках застучало.

«А она красивая! — неожиданно возникшая приятная мысль тут же сменилась другой, более прозаичной: — Ты только представь, сколько грязных и потных тел терлись об нее!»

— Брезгуешь? — догадалась Вика.

— Возможно, — Гаер развел руками. — Собирайся, я провожу тебя.

— Куда?

— Много вопросов.

Вика стала собираться. Не стесняясь, сняла и бросила на кровать гостиничный халат, оставшись в одних трусиках, взяла джинсы.

Ошарашенный происходящим Гаер бесцеремонно разглядывал ее молочного цвета грудь с коричневыми сосками и плоский живот.

Неожиданно Вика замерла.

— Ты точно не хочешь? — Она выжидающе уставилась на Гаера.

— Хочу, — честно признался он. — Но только не тебя.

Вика обиженно надула губы.

В этот раз с Парсеком говорили в другой комнате. Более того, теперь он сидел в клетке из толстых прутьев, в которой нельзя было выпрямиться в полный рост. Серые стены и потолок. Бетонный пол. Парсек с трудом держался, чтобы не свалиться с подобия табурета. Небольшая металлическая площадка, на которую могла поместиться лишь одна ягодица, была приварена к трубе, которую вмонтировали в пол. Голова гудела, все куда-то плыло, не проходила тошнота.

— А ведь я уже подготовил документы, чтобы тебя отпустить, — с деланым сожалением проговорил Булут, разглядывая опухшее лицо Парсека.

Он сидел за столом, установленным по центру этого склепа, и пил кофе из пластикового стаканчика. Аромат напитка казался здесь чем-то фантастическим и неуместным.

— Что теперь мешает? — спросил Парсек, с трудом шевеля губами.

Образовавшаяся на них короста при любом движении трескалась, было больно. Оставшиеся на ногах турки еще долго избивали его. Нет, он не помнил этого, все было ясно и так, по следам побоев — нос, пара ребер и палец на левой руке были сломаны. Передний зуб выбит, отчего при вдохе казалось, будто его обломка касаются проводом под напряжением. Нос распух. Удивительно, как еще не повредили челюсть. Но и без этого, казалось, будто боль отдает даже в кончики волос.