Поход в Европу. Когда Америка была с Россией - Дуайт Дэйвид Эйзенхауэр

В силу мощи нашего оружия и признания временной французской администрации в Северной Африке боевые действия во всем районе западнее Алжира к 12 ноября прекратились.

* * *

Иное положение сложилось в восточном секторе – в Тунисе. В середине января 1943 года французские войска отступили на центральном участке под натиском не сильных, но решительных атак немцев. В результате для союзников возникла критическая обстановка. Теперь требовалось осуществлять новую переброску еще не успевших завершить сосредоточение американских войск, чтобы заткнуть образовавшиеся бреши в обороне союзников. В таких условиях в начале второй половине января я в безапелляционном порядке приказал генералу Андерсону взять на себя руководство всеми ведущими боевые действия войсками. Я лично посетил генерала Жюэна, чтобы удостовериться, что он будет подчиняться приказам генерала Андерсона. Позднее я информировал генерала Жиро об этом решении. Он не высказал никаких возражений – необходимость в этом была слишком очевидной.

Когда генерал Андерсон принял на себя командование войсками, фронт был чрезмерно растянут и проходил от Бизерты до Гафса. Чтобы удержать этот растянутый фронт, надо было ждать, пока полностью сосредоточится американский 2-й корпус в районе Тебессы и прибудут дополнительные войска из Англии. Выделение частей и создание мобильных резервов началось перед Рождеством, но этот процесс был сорван отступлением французских войск в середине января. Пришлось срочно бросать американские войска на закрытие образовавшихся брешей. В поражении французов нельзя было усмотреть какого-либо отсутствия храбрости или мужества; оно было следствием того, что у них совсем не имелось современного боевого оружия, и этот недостаток мы усиленно теперь пытались устранить.

В течение всего этого периода нас беспокоила запутанная политическая обстановка: было трудно прокладывать путь сквозь сети интриг, дезинформации, непонимания и сильных предубеждений, с которыми приходилось сталкиваться при решении даже незначительных вопросов. Главным фактором во всей североафриканской проблеме было арабское население с его взрывоопасным потенциалом. Французский генерал Ногес в Марокко, мягко говоря, не заслуживал доверия, но он был министром иностранных дел у султана, и все данные указывали на то, что он пользовался полным доверием и дружбой марокканцев. Свирепые племена этого района представляли собой силу, с которой нужно было считаться. Генерал Паттон, зная эту обстановку, испытывал тревогу. Он все еще придерживался мнения, что если марокканцы станут проявлять враждебность к нам, то потребуется 60 тыс. полностью оснащенных американских солдат, чтобы поддерживать порядок только в этом регионе. Мы не могли позволить себе выделить такие силы на эти цели, поскольку просто не имели их. Паттон решительно советовал нам оставить Ногеса в покое.

В этом сложном переплетении проблем серьезную роль играл извечный антагонизм между арабами и евреями. Поскольку в Северной Африке первые численно превосходили вторых примерно в сорок раз, то на местах установилась практика умиротворения арабов за счет евреев. Поэтому арабское население рассматривало любое изменение антиеврейских законов как стремление создать еврейское правительство для последующего преследования самих арабов. Если принять во внимание, что неграмотное население годами подвергалось интенсивной нацистской пропаганде, рассчитанной на разжигание подобных предрассудков, то нетрудно было понять, что обстановка требовала больше проявления осторожности и постепенных изменений, чем стремительных революционных действий. Северную Африку наводнили слухи, они почти определяли всю жизнь в этом регионе. Например, здесь говорили, что меня, еврея, прислал сюда еврей Рузвельт, чтобы подавить арабов и установить в Северной Африке еврейское правление. Политические советники в штабе были настолько обеспокоены этими слухами, что опубликовали в газетах материалы с моей родословной и распространили специальные листовки. Брожение среди арабов или, что еще хуже, открытый бунт отбросили бы нас назад на многие месяцы и причинили бы бесчисленные жертвы.

Что касается французских чиновников, коротавших время в кафе и готовых беспрестанно болтать с газетными репортерами, то ответ был безукоризненно прост. Нужно было просто выкинуть волевым решением каждого чиновника, который был связан с Виши или выполнял его приказы, и поставить на их место тех, кто сочувствовал нам. Но поскольку ненавистные вишисты втерлись в доверие к арабскому населению, то было очевидно, что только путем постепенных последовательных изменений и осторожного решения проблем, связанных с местным чиновничеством, можно предотвратить возможность бурных проявлений арабо-французско-еврейских противоречий.

Для иллюстрации деликатности положения можно привести следующий пример: в самом начале, выходя далеко за рамки союзнических отношений, мы настаивали на том, чтобы французские власти изменили антиеврейские законы и порядок в этом районе. После издания соответствующих прокламаций мы увидели, что в этом отношении достигнут некоторый прогресс. Однако представьте себе мое удивление, когда Дарлан явился ко мне в кабинет с письмом, подписанным человеком, которого он знал как раввина города Константины и который умолял власти не спешить с отменой антиеврейских законов, иначе, как говорилось в письме, арабы несомненно устроят погромы. Этот небольшой пример свидетельствует о сложном и запутанном характере расовых и политических взаимоотношений, ежедневно проявлявшихся в самых различных направлениях.

* * *

Еще в декабре 1942 года мы получили известие, что президент Соединенных Штатов и премьер-министр Великобритании в сопровождении значительного числа гражданских и военных специалистов приедут в январе в Касабланку, чтобы провести там конференцию, обеспечение которой возлагалось на нас.

Я так и не узнал истинных причин, побудивших президента и премьер-министра выбрать Касабланку в качестве места проведения этой конференции. Возможно, оно было выбрано в надежде, что удастся убедить премьера Сталина приехать туда, или, вероятно, президент и премьер-министр усматривали определенные преимущества в морально-психологическом плане от проведения встречи на территории, только что захваченной союзными войсками. Однако нам это казалось рискованным делом, поскольку вражеские бомбардировщики время от времени появлялись в этом районе, а среди местного населения было много недовольных элементов, в том числе фанатиков, способных на любого рода экстремистские акции. Подготовка места встречи наших лидеров требовала больших усилий и осторожности, особенно в вопросах сохранения секретности.

Работа конференции началась в соответствии с планом. На нее вызвали целый ряд английских и американских офицеров из всех видов вооруженных сил в качестве военных экспертов. Я прибыл в Касабланку после весьма рискованного полета, когда в пути неожиданно вышли из строя два двигателя нашего самолета. По приказу пилота капитана Джока Риди мы последние пятьдесят миль летели стоя у люков, готовые выпрыгнуть по первому его сигналу. С тревогой думал я о колене, поврежденном в молодые годы во время игры в футбол, но, к счастью, нам не пришлось воспользоваться парашютами.

Фактически я участвовал в работе конференции всего один день, поскольку был слишком загружен неотложными делами в других местах. О большинстве событий и решений, принятых на ней, я узнал позднее, когда генерал Маршалл приехал ко мне в Алжир. Однако на одном из заседаний, на котором подробно рассматривалось военное положение в Северной Африке, мне еще пришлось присутствовать.