Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант - Галина Львовна Романова

что вскоре после этого в столицу приехала сестра Робера, ее сиятельство Руна Беркана. И о чем-то долго беседовала с графом Лихошвой. Ушлый канцлер посоветовал ей обратиться к тому самому некроманту, и леди Руна уехала восвояси.

Тут будущий канцлер Виллем Протова и заподозрил неладное первый раз, ибо тело герцога Робера, извлеченное из воды, никому не показали. Его вообще почти никто не видел, кроме того самого некроманта и двух-трех его слуг. Виллем Протова ждал. И дождался.

Ибо полгода спустя сэр Робер Беркана объявился в столице живой и здоровый. И сразу потребовал аудиенции у сводного брата.

Принц опасался, что чудом воскресший братец станет обвинять его в попытке покушения, но ошибся. Бастард привез два прошения о помиловании – одно касалось его младшей сестры Линды Беркана, которую Инквизиция признала ведьмой и требовала для нее казни, а другое касалось некоего провинциального некроманта, который тоже попал в поле зрения инквизиторов и был по совокупности преступлений приговорен к пожизненному заключению. Свободы для одного и милосердия для другой – вот что прибыл требовать внебрачный сын от своего законнорожденного брата, ничего не прося себе.

В этом для Виллема Протовы был шанс. Не так давно принц Болекрут, получив формально всю полноту власти и даже королевскую печать, сметил графа Лихошву, приговорив его к казни за измену. Кабинет министров лихорадило, ждали новых отставок и обвинений. И хороший совет пришелся как нельзя кстати. Его величество принял сводного брата и выслушал его просьбы. Он согласился их удовлетворить при одном условии – если Робер Беркана тут же, не сходя с места, напишет отречение от всяких прав на престол за себя и своих детей. Времени на обдумывание давалось всего несколько минут.

Робер Беркана колебался недолго. Уже через час он скакал обратно, обменяв титул на жизнь.

И казалось, что теперь-то все успокоилось. Но так только казалось.

Умер старый король Болекрут Четвертый, и на престол взошел Болекрут Пятый. Год спустя он уговорил королеву Либушу родить третьего ребенка – и через седмицу торжественно похоронил свою королеву и ее новорожденную дочь. А еще полгода спустя сочетался браком с юной Ханной Данской, пятнадцатилетней дочерью короля Кнута.

Год спустя у королевской четы родился мальчик, принц Богумир. Две дочери королевы Либуши отправились в монастырь к Живиным Сестрам. Выйти оттуда принцессы должны были лишь после смерти своего отца.

С того дня прошло почти шестнадцать лет. Шестнадцать мирных – относительно – лет.

Шагая по коридору, канцлер Протова напряженно размышлял. Да, прошло много лет. Да, многое забылось. Но не до конца. И так уж вышло, что именно ему выпала участь принести королю дурные вести.

Глава 4

ГЛАВА 4.

Королю Болекруту Пятому было шестьдесят три года. Все еще крепкий, его величество, тем не менее, в последние годы начал страдать одышкой – сказывались годы сидячей жизни, когда ему приходилось заниматься делами государства, подменяя старого слабого отца. Что поделать, все Болекруты отличались слабым здоровьем. Взять хоть Болекрута Первого, у которого были такие слабые ноги, что он даже на лошади верхом усидеть не мог. Или второго, чуть ли не с рождения вынужденного сидеть на жесткой диете. Этого, кстати, отравили.

Его величество готовился к встрече со своими советниками, и удивленно оглянулся на вошедшего канцлера.

- Господарь Протова? Что-то случилось?

- Милорд, - канцлер указал глазами на суетящихся слуг.

- Оставьте нас, - его величество чуть шевельнул бровями, подкрепляя свой приказ. – Итак? – поинтересовался он, когда за последним закрылась дверь.

Виллем Протова отошел от нее, вставая в оконную нишу так, чтобы даже с улицы его вряд ли смогли заметить.

- Яго Беркана, - без обиняков сообщил он. – Он…победил Габора Унгарского. Угры разгромлены. Наследник захвачен в плен. Володарь Унгарский согласился подписать мирный договор.

- Вот как? Это же хорошая новость, не так ли? – задержавший дыхание король выдохнул и улыбнулся. – Признаться, услышав от вас это имя, я подумал…

- Вы правильно подумали, ваше величество, - канцлер оставался серьезен. – Ибо герцог Беркана уже подписал договор с володарем Унгарским. От своего имени!

- Что?

- Герцог Беркана в последний момент изменил формулировку стандартного договора. В тексте нет слов «от имени и с благословения его королевского величества…»!

Улыбка сползла с лица короля.

- Это… это…

- Это мятеж, мой король.

Повисло тяжелое молчание.

- Но войско…

- Войско присягнуло Яго Беркана.

Болекрут Пятый медленно повел рукой вокруг. Нащупал спинку кресла, сел. Дотянулся до стоявшего рядом кувшина с вином. Сам налил себе бокал, пригубил.

- Этого не может быть. Мое войско…

- Больше не ваше, мой король.

- А как же…

- Градоправитель Прыскальский, в городе которого происходило подписание договора, оказался честным человеком и отправил в столицу срочного гонца. Он приехал только что. Я сразу, как только узнал, поспешил к вам.

- Письмо… Он отправил письмо?

- Да, мой король. Вот! – из-за манжеты канцлер вынул туго свернутый в трубочку лист бумаги. Сбоку он был чуть надорван – там, где была печать.

Болекрут Пятый пробежал глазами несколько торопливо нацарапанных строк и поднял глаза на своего канцлера. Виллем Протова смотрел на него спокойно и открыто.

- Что же? Как же… - рука его задрожала. – Тут сказано… сказано, что…

Внезапно гримаса исказила его лицо. Король коротко застонал, кривя губы. Лицо его исказила судорога. Он покачнулся, явно пытаясь сохранить равновесие. Попытался что-то сказать, но лишь невнятно замычал.

- Что с вами, ваше величество? – канцлер попытался поддержать короля, но тот неловко дернулся всем телом и, коротко вскрикнув, упал на ковер лицом вниз.

- Ваше величество! – вскрикнул Протова. Упал на колени, пытаясь перевернуть Болекрута. – Королю плохо! – закричал он.

Недалеко ушедшие слуги ворвались в комнату. В несколько рук подхватили короля, понесли его к лежанке в углу. Болекрут лишь вращал глазами и сдавленно постанывал. Лицо его оставалось перекошенным так, что люди невольно отводили взгляд. Левый глаз полностью закрылся, но правый вращался в глазнице, словно жил своей жизнью. Пальцы, сжимавшие злополучное письмо, скрючило так, что нечего было и думать извлечь из них бумагу, не порвав ее.

- У короля удар, - канцлер выпрямился над лежащим. – Позовите врача. Предупредите королеву, - и снова склонился к