Мастер проклятий. Книга 2 - Матвей Курилкин

— Вот что, Доменико, — я даже обрадовался, что «ценный источник информации» само ликвидировался. — Давай помедленнее. И вообще, останавливайся потихоньку. Мы же не хотим оказаться в центре этого комиция[1]?

— Безусловно, — согласился друг. — Будь моя воля, я бы уже сваливал отсюда по-тихому. Что-то меня знобит от этого веселья.

Вокруг действительно становилось слишком весело. По мере приближения к площади, люди говорили громче, размахивали руками, некоторые даже приплясывали… Благостные улыбки постепенно сменялись лихорадочным весельем, за которым мне вдруг почудился плохо скрываемый страх.

— В общем, мы никуда не торопимся. Но посмотреть, что тут происходит нужно. И знаешь, если что, разворачивайся. Даже если под колесами будут люди. Сможешь?

— Ты меня совсем за нежную нимфу не принимай, — криво усмехнулся Доменико. — Понадобится — развернусь.

— Ну и отлично.

«А я к пулемету встану», — решил я. Не нравится мне этот религиозный экстаз, густо замешанный на страхе и голоде. Перебравшись в кузов, был встречен бледными от испуга лицами подчиненных, и лежащей на полу Керой.

— Она так уже минут десять, — пояснил Ремус, который держал голову девушки на коленях. — Сказала не тормошить ее, и улеглась. А из уголка рта кровь стекает. Это она свой манн применяет? — совсем уже шепотом спросил мальчишка. — А какой?

«Дьявол!» — мысленно выругался я. — «Да она без всяких маннов головы руками отрывает!»

— Ева! Ева, что с тобой? — я принялся изо всех сил трясти ее за плечи. Голова беспомощно болталась из стороны в сторону. Это продолжалось несколько секунд, но вот, девушка приоткрыла глаза, и не разжимая зубов, прошипела:

— Отстань от меня, смертный! Ты не видишь, что я занята? Хватит мне мешать!

Объяснение не слишком информативное, однако я слегка успокоился. Раз все под контролем, паниковать не стоит. Узнаю, что случилось позже.

Локомобиль, тем временем, окончательно остановился. Выглянув, я обнаружил, что Доменико ухитрился выбрать самое удачное место. До площади мы так и не доехали, но при этом явно не отбиваемся от коллектива. Впрочем, и внимания слишком сильно не привлекаем. Стоим возле стены, позади небольшой переулок, пустой, потому что из него не видно центра площади. Самое то, если понадобится разворачиваться — сдать назад и вправо, и можно двигать вперед. Мелькнула было мысль предложить Доменико заехать туда уже сейчас, и оставить машину, а самим выйти, но нет. Я буду чувствовать себя слишком уязвимо, находясь посреди толпы. Да и внимание привлекать будем еще сильнее, в одинаковой-то форме. Один человек в легионерском хаки без знаков различия — вполне нормальное зрелище, а вот десяток — уже совсем другое дело. Вот почему Рубио смотрел на нас так скептически, когда мы выезжали. Наверняка увидел ошибку, но не стал указывать. В последнее время старик решил, что я уже достаточно оперился, и теперь пришло время самостоятельного полета, так что советов давать избегает. И в разведку с нами не поехал, остался с доминой Петрой.

Васкона — город не слишком большой. Однако когда в одном месте собирается все население даже небольшого поселка, это выглядит достаточно внушительно, что уж говорить о десятитысячном сборище. Люди не молчали. Приветствовали друг друга, спрашивали о новостях, и не слушая ответа начинали восславлять очередной день, дарованный чистым богом. Обнимались и расцеловывали друг друга знакомые, раскланивались дамы, бедно одетый горожанин почтительно поклонился юной красавице с чахоточно горящими щеками, а она в ответ смущенно захихикала… Выглядело это все приторно до отвращения.

На помосте возле церкви началось какое-то шевеление. Издалека мне невидно подробностей — я различил только фигуру в белом одеянии, что-то там жестикулирующую или танцующую. Не совсем понятно. В следующий момент храм за спиной у чистого брата будто бы засветился изнутри — даже ясным днем стало хорошо видно, как из окон и дверных проемов забили световые потоки. Это событие послужило сигналом — вся площадь замолчала, даже дети. Все глаза устремились к мелкой на таком расстоянии фигуре священника. Один я, пользуясь тем, что нахожусь на возвышении, смотрю еще и на лица прихожан. Счастливые, восторженные улыбки, веселье, а в глазах нет-нет, да проглянет страх. Странно, при таком-то религиозном рвении!

[1] Народный сбор в др. Риме. Что-то вроде митинга.

Кера была растеряна, раздражена, возмущена, расстроена и удивлена одновременно. Слишком много событий за такой ничтожный срок, и совсем непонятно, как к относиться к каждому из них по отдельности, и тем более в совокупности. Начиналось все очень многообещающе. Еще на подъезде к городу она почуяла неладное. Сквозь густой муар сладковатой, белесой силы чистого пробивались изысканно-горькие нотки отчаяния, надежды, голода, бессилия и увядания. Очень знакомое сочетание, чем-то похожее на флер, сопровождающий осажденный город, только не хватает привычной глухой ненависти к захватчикам. Нет, злости хоть отбавляй, но это злость на окружающих — близких, соседей, и даже себя. Такое характерно для любых массовых несчастий, смертным нужно обязательно кого-нибудь обвинить в своем плачевном положении, и кто как не ближний подходит на роль виновного лучше всего?

Так или иначе, богиня чувствовала беду, и, естественно рвалась к ее средоточию изо всех сил. Пришлось даже избегать окружающих смертных, чтобы не привлекать излишнего внимания — не хотелось потом выдумывать объяснения своему странному поведению. Незачем смертным знать, что у нее на уме, даже ее смертному. Впрочем, ее смертному было не до нее, он, как всегда, взвалил на себя кучу обязанностей, пытаясь успеть везде. А потом еще развлекал разговором новую персону в их компании — в другое время Кера непременно постаралась бы изучить ее получше, потому что с самками, за исключением Евы, ей до сих пор близко общаться не доводилось. В другое, не сейчас — сейчас все мысли были направлены на облако горя впереди, пронизанное силами чистого.

Едва дождавшись утра, богиня скользнула в механическую повозку и приготовилась вскоре увидеть что-то интересное. И, не ошиблась, вот только, как всегда, сила умирающего города оказалась недоступна. Хуже того, в этом городе чистого было даже слишком много. Она видела тонкие нити — тысячи нитей! — его силы, удерживающие жизнь в каждом из жителей города. Чистый, действительно спасал жителей в обмен на жертвы. Вот только способ выбрал противоестественный. Не в жертвах дело. То, что начали с детей — это дурной тон, но тоже бывает — бог жаждет силы, а детские жертвы дают ее много. Шутка в том, что он своей помощью лишил паству даже шанса выжить. Убрав потребность в пище, почти подавив чувство голода, он обрек жителей на быструю смерть, как только они лишатся его поддержки. Смертные сами не понимали, что уже, считай, мертвы.

Именно это наблюдение и помешало богине забить тревогу, как только почувствовала ищущий взгляд чистого. Диего добился, что чистый обратил на него внимание, и теперь, когда бог почувствовал близкое присутствие раздражавшего смертного… бог очень хотел его найти. Кере едва удавалось размыть внимание врага, сделать так, чтобы он не локализовал их сразу и точно. Первым порывом богини было немедленно рассказать мальчишке, что происходит, потребовать убраться из этого гиблого места побыстрее. А потом она увидела, что именно подпитывает жителей. Точнее, кто. Чистый не направлял свою поддержку лично, он транслировал ее через своего раба. А ведь это шанс. Если этот раб умрет, жители лишатся поддержки. И, кроме того, чистый потеряет над ними власть — совсем ненадолго, но этого хватит. Ей хватит. Кера решила держаться, пока сможет, а там будь что будет. Но в то, что Диего просто так уедет из города она откровенно не верила, а значит, она в любом случае останется в плюсе. Даже если ничего не получится, будет, по крайней мере весело.