Изгои - Сьюзан Хинтон

Я глубоко вздохнул и ничего не сказал. Газ к тому времени уже проснулся и лежал с каменным лицом, как будто и не слышал ничего, что врач сказал, но взгляд у него был печальный, ошеломленный. Когда случается что-то по-настоящему серьезное, до Газа это не сразу доходит, но уж когда доходит – накрывает с размаху. Лицо у него было такое же, как у меня, когда я увидел, как тот черноволосый воб, скрючившись, лежит в лунном свете и не двигается.

Дэрри тихонько потрепал меня по затылку.

– Поедем-ка домой. Тут нам пока делать нечего.

Мы сели в наш форд, и меня вдруг одолела сонливость. Я откинулся на сидении, закрыл глаза и не успел опомниться, как мы уже были дома. Газ ласково меня потряс:

– Эй, Понибой, просыпайся. Тебе еще до дома дойти надо.

– Угумммм, – сонно ответил я и улегся на сидении.

Я не смог бы встать даже под страхом смертной казни. Я слышал Газа с Дэрри, но их голоса доносились как будто бы издалека.

– Ой, ну вставай уже, Понибой, – уговаривал меня Газ. Он потряс меня уже посильнее. – Нам тоже спать охота.

Тут, похоже, Дэрри это все надоело, потому что он поднял меня и затащил в дом.

– Здоровый он уже вырос, чтоб на руках его таскать, – сказал Газ.

Я хотел ему сказать, чтоб он заткнулся, но получилось только зевнуть.

– Ну, он здорово похудел, – сказал Дэрри.

Сквозь сон я подумал, что надо бы ботинки снять, но так и не снял их. Я заснул, едва Дэрри шлепнул меня на кровать. Я и забыл, какими мягкими бывают кровати.

Наутро я проснулся первым. Наверное, Газ снял с меня ботинки и рубашку, лежал я в одних джинсах. А вот сам он, наверное, так хотел спать, что и раздеться не смог – Газ лежал рядом, полностью одетый. Я выполз из-под его руки и прикрыл его одеялом, затем пошел в душ. Когда Газ спал, то выглядел куда моложе своих почти семнадцати лет, но потом ведь и Джонни во сне выглядел моложе, так что, наверное, это у всех так. Может, во сне люди молодеют.

Помывшись, я натянул чистую одежду и минут пять, наверное, искал у себя на лице зачатки бороды и оплакивал волосы. Из-за этой чмошной стрижки теперь было видно, что у меня уши торчат Дэрри еще спал, когда я прошел на кухню и принялся готовить завтрак. Кто первый встает, готовит завтрак, остальные – моют посуду. Такое у нас дома правило, и обычно завтрак готовит Дэрри, а нам с Газом достается посуда. Я порылся в холодильнике, отыскал яйца. Мы все любимяйца есть по-разному. Я люблю яйца вкрутую, Дэрри любит сэндвичи с яйцом, беконом и помидорами, а Газировка ест омлет с виноградным джемом. Но мы все трое очень любим на завтрак шоколадный торт. Мама запрещала нам есть сразу и торт, и яичницу с ветчиной, но мы с Газом уломали на это Дэрри. Впрочем, не то чтобы мы ему руки выкручивали, Дэрри сам не меньше нашего обожает шоколадный торт. Газировка всегда по вечерам проверяет – остался ли еще торт в холодильнике, а если нет, тогда сам его быстренько печет. Торты Дэрри мне нравятся больше, Газ вечно в глазурь кладет слишком много сахара. Не понимаю, как он может одновременно есть и джем, и яичницу, и шоколадный торт, но ему, похоже, нравится. Дэрри пьет черный кофе, а мы с Газом – шоколадное молоко.

Мы могли бы и кофе пить тоже, но уж очень любим шоколадное молоко. Мы трое прямо до смерти любим все шоколадное. Газ говорит, что если кому и суждено изобрести шоколадные сигареты, так это мне.

– Дома есть кто? – через дверь-сетку послышался знакомый голос, вошли Смешинка и Стив.

Мы так всегда делаем, приходим к кому-нибудь домой, просовываем в дверь голову и орем: «Эй!», а потом просто заходим. Мы входную дверь никогда не запираем, на случай если кто-то из ребят поругается с предками и захочет у нас перекантоваться и поостыть. Никогда не знаешь, кого утром увидишь на диване. Чаще всего у нас ночевал Стив, которому папаша примерно раз в неделю велит убираться из дому и не возвращаться. Стив всякий раз бесится, хоть старик наутро к нему и подлизывается, дает ему долларов пять-шесть. Ночевал у нас и Далли, который жил везде, где только мог. А однажды утром мы застали у нас даже Тима Шепарда, главаря банды Шепарда, а тут вообще не его территория – Шепард просто сидел в кресле и читал утреннюю газету. На нас он едва глянул, бросил: «Привет», и потом ушел, даже позавтракать не остался. Мать Смешинки пугала нас грабителями, но Дэрри напряг мускулы, так что они вздулись, будто громадные бейсбольные мячики, и прорычал, что никаких грабителей он не боится, да и ничего ценного у нас нет. Пусть лучше нас обворуют, сказал он, чем пойдут и сгоряча ограбят, например, заправку или еще что. Короче, дверь мы никогда не запирали.

– Есть! – крикнул я, забыв, что Дэрри и Газировка еще спят. – Дверью не хлопай!

Ну конечно, дверью они хлопнули, и Смешинка влетел на кухню. Он ухватил меня подмышками и стал кружить, совершенно не обращая внимания на то, что у меня в руках два сырых яйца.

– Здорово, Понибой, – радостно вопил он, – давно не виделись!

Можно подумать, мы с ним пять лет не виделись, а не пять дней, но я не сопротивлялся. Смешинка мне нравился, он отличный приятель. Он перебросил меня Стиву, который весело шлепнул меня по больной спине, да так, что я улетел в другой угол. Одно яйцо выскочило у меня из рук. Приземлилось оно на часы, поэтому я покрепче ухватил второе, ну и раздавил его, и оно потекло у меня по руке.

– Смотри, что ты наделал, – проворчал я. – Это был наш завтрак. Не могли, что ли, подождать, пока я яйца положу, и только потом швырять меня туда-сюда?

Я и впрямь слегка разозлился, потому что только теперь понял, что уже давно ничего не ел. Последнее, что я съел, – мороженое с горячим шоколадом в «Дэйри Квин» в Виндриксвилле, и теперь я был очень голодный.

Смешинка медленно принялся меня обходить, и я вздохнул, зная, что сейчас начнется.

– Блин, гляньте, у нас плешак завелся! – он ходил кругами и все пялился на мою голову. – В жизни бы не поверил. А я уж думал, что всех индейцев в Оклахоме усмирили. И какой же крошке-скво достался твой кейфовый скальп, Понибой?

– Да отвали ты, – огрызнулся я.

Я вообще чувствовал себя не очень, как будто вот-вот свалюсь с простудой или типа того. Смешинка подмигнул Стиву, и Стив сказал:

– Не, он постригся, чтобы попасть в газету. Иначе кто бы поверил, что у героев бывают такие грязерские рожи. Ну что, крутышка, как оно – ходить в героях?

– Ходить – в чем?

– В героях. Ну вот, – он нетерпеливо сунул мне под нос утреннюю газету – типа в знаменитостях.

Я уставился на газету. На первой полосе, прямо посередине, был заголовок: «МАЛОЛЕТНИЕ ПРЕСТУПНИКИ СТАЛИ ГЕРОЯМИ».

– Мне нравится вот это «стали», – заметил Смешинка, убирая яйца с пола. – Вы с самого начала были героями. Вы в них не то чтобы внезапно превратились.

Но я его почти не слушал. Я читал газету. Вся полоса была про нас – про драку, про убийство, про пожар в церкви, про то, что вобы были пьяные, про все, в общем. И моя фотография там была – вместе с Дэрри и Газировкой. В статье было написано, что мы с Джонни рисковали жизнями, спасая детей, а кто-то из родителей сказал – это было прямо процитировано, – что если бы не мы, дети сгорели бы заживо. И про драку с вобами там тоже все было написано, только в статье их «вобами» не называли, потому что взрослые не знают вообще, как мы тут с ними враждуем. Еще они взяли интервью у Черри Баланс, которая сказала, что Боб был пьяный, и когда они везли ее домой, стало ясно, что парни сами только и искали, с кем бы подраться. Боб сказал ей, что он нам задаст за то, что мы его девчонку склеили. Его приятель, Рэнди Аддерсон, который вместе с Бобом на нас и полез, тоже сказал, что они во всем виноваты, а мы только защищались. Но Джонни все равно было предъявлено обвинение в убийстве. Потом я выяснил, что мне придется предстать перед судом по делам несовершеннолетних за то, что я сбежал из дома, и Джонни тоже, если он выкарабкается. (Не «если», снова подумал я. Почему они все время говорят «если»?) В кои-то веки Далли не предъявили никаких обвинений, и я знал, как он взбесится, потому что в газете расписали, какой он герой, потому что спас Джонни, и ни словом не обмолвились о том, какое у полиции на него уже досье собрано, а Далли этим типа гордился. Попадись ему репортеры, он бы их прикончил. И там была отдельная колонка про Дэрри, Газа и меня: как, значит, Дэрри трудится на двух работах, и что везде о нем только хорошие отзывы, и каким в школе он был спортсменом, про Газа там было сказано, что он бросил школу только ради того, чтобы нам не разлучаться, а про меня – что в школе мое фото висит на доске почета и что я, может быть, будущая звезда легкой атлетики. (Кстати, я и забыл сказать – я же состою в школьной команде легкоатлетов, я там самый младший. Я бегаю хорошо.) И еще там было написано, что нас нельзя разлучать, раз уж мы так много сделали, чтобы нам остаться вместе.