Необычная гувернантка - Карен Рэнни

Ему хотелось прикоснуться к Беатрис. Хотелось исступленно, до боли.

Она пахла розами. Теплый цветочный аромат, смешанный с запахом женского тела, преследовал его и дразнил. Девлен с трудом поборол в себе искушение протянуть руку и непослушными пальцами расстегнуть единственную пуговицу, на которой держался ее скромный капот. Хотел откинуть широкий рукав с кружевной манжетой и припасть губами к сгибу ее руки. Всего-то нужен один дразнящий поцелуй, прежде чем его пальцы расстегнут ворот ее рубашки. И еще один, когда рука коснется ее груди, скользнет между нежными молочно-белыми полушариями, поглаживая гладкую, шелковистую кожу.

При одной этой мысли Девлен испытал новый острый приступ желания. Всего одна пуговица. Но стоило ему вообразить, как он расстегивает ее, и его плоть стала тверже железа.

Он увидел перед собой мисс Синклер, обнаженную до пояса. Он так живо представил себе, как твердеет ее сосок под его ладонью, что ладонь внезапно обожгло жаром.

Вот Беатрис удивленно замирает, недоверчиво прислушивается к тому, как отзывается ее тело на его прикосновение. Он сжимает пальцами ее сосок и слышит в ответ страстное прерывистое дыхание.

Ощущение было таким явственным, что Девлен почувствовал восхитительную выпуклость этого воображаемого соска. Он мог бы точно описать его форму, твердость, его изысканную сладость, ибо мысленно уже обхватил его губами, ощупал языком, впивая неповторимый вкус этого крохотного кусочка плоти.

Он мысленно взялся за край ее рубашки, собравшейся в складки на талии, потянул вверх, сорвал жалкую тряпицу с плеч и бросил на пол.

Разыгравшееся воображение рисовало страстную картину: он жадно притянул к себе мисс Синклер. В холодном воздухе прикосновение его разгоряченного тела несло блаженное тепло, и Беатрис тихонько застонала, захваченная этим ощущением. Ему хотелось прижаться к ней еще крепче, еще теснее, заставить ее почувствовать пугающую твердость его восставшей плоти. Приникнуть к ней всем телом и яростно двигаться вверх и вниз, имитируя акт любви.

«Не шевелись, сладкая моя Беатрис, в своем воображении я уже в тебе».

Что бы она на это сказала? Отмахнулась бы от его страданий и прогнала прочь? Послала бы ему вслед свою дразнящую улыбку?

Интересно, каково это – оказаться в постели с неподражаемой мисс Синклер?

Одна мысль об этом едва не заставила его извергнуть семя прямо в брюки, а ведь он еще даже не поцеловал ее, не прижался губами к ее губам, или к шее, или к роскошной груди.

«Черт бы ее побрал!»

Этой ночью Беатрис никак не могла заснуть. Она лежала неподвижно и смотрела на полог у себя над головой, а когда это зрелище окончательно ей прискучило, отвернулась к окну и принялась рассматривать ночное небо. Утомившись, она закрыла глаза и снова задумалась над словами Девлена Гордона. Всякая порядочная женщина пришла бы в ужас, почувствовала бы себя оскорбленной, услышав подобное. Добродетельная женщина потребовала бы извинений и скорее всего пожаловалась бы Камерону Гордону и выразила бы свое возмущение. Или подхватила бы саквояж и отправилась к своему одинокому домику.

Целомудренная женщина не лежала бы здесь, вспоминая слова Девлена Гордона и раздумывая о том, почему ее ноги и руки вдруг налились тяжестью, а тело пылает жаром.

Беатрис отбросила покрывало, стянула простыню и задрала подол ночной сорочки, обнажив колени. Но этого оказалось недостаточно. Лихорадочный жар по-прежнему не давал ей заснуть. Она села на краю постели, свесила вниз ноги и немного поболтала ими туда-сюда. Но непонятное возбуждение ничуть не уменьшилось.

Она страстно желала Девлена Гордона. Теперь-то Беатрис могла себе в этом признаться.

Она провела ладонями по животу и приподняла грудь, которая показалась ей слишком тяжелой и слишком большой. Сколько бы Беатрис ни теряла в весе, ее грудь ничуть не менялась. Девушка недовольно нахмурила брови. Полотно сорочки натянулось, задев соски. Ощущение оказалось таким необычным и приятным, что Беатрис захотелось продлить его.

Как ужасно притрагиваться к себе, думая о мужчине.

В качестве епитимьи Беатрис приказала себе повторять строки из Библии. Она дошла до Книги Иова, когда вдруг поняла, что все еще думает о Девлене.

Беатрис тяжело вздохнула, разглядывая великолепную лепнину потолка. Новой гувернантке выделили одну из комнат для гостей, довольно красивую, обтянутую темно-розовым шелком. Беатрис никогда особенно не нравился этот цвет, но розовые стены прекрасно гармонировали с массивной мебелью красного дерева, скрадывая недостаток света и придавая комнате мягкую женственность.

Интересно, это жена Камерона Гордона выбирала ткань? Или интерьерами Крэннок-Касла занималась мать Роберта? Беатрис в отчаянии закусила губу. Как глупо притворяться, что тебя интересуют подобные вещи, ведь на самом деле все твои мысли занимает лишь одно – откуда возникло это странное тревожное беспокойство?

Она расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке, просунула руку в вырез и обхватила одну грудь, потом робко сжала пальцами сосок и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Ее тело немедленно отозвалось волной дрожи. Без малейшего усилия Беатрис представила себе руки Девлена на своем теле и услышала его тихий шепот: «Сладкая моя Беатрис, ты так страстно стремишься к наслаждению, правда?»

В следующий миг она вскочила, сорвала с себя рубашку и швырнула на край кровати. Бросив опасливый взгляд на дверь и убедившись, что она заперта, Беатрис подошла к комоду и наклонила зеркало так, чтобы видеть свое тело.

Беатрис не имела привычки разглядывать свою фигуру и уж тем более никогда прежде не пробовала взглянуть на себя глазами мужчины. Она склонила голову набок и окинула критическим взором свои плечи. Плечи как плечи, прямые и изящные. Руки тоже показались ей ничем не примечательными, разве что пальцы довольно длинные. Тонкая талия, плавный изгиб бедер. Беатрис положила ладонь на живот. Большой палец коснулся впадинки пупка, а оттопыренный мизинец оказался на границе темного треугольника внизу живота.

Живот выглядел довольно плоским, а кости немного выступали, но Беатрис знала: стоит ей несколько дней поесть вдоволь, и болезненная худоба исчезнет.

Она слегка коснулась ладонями сосков, вновь ощущая сладкую тянущую боль. Беатрис повернулась спиной к зеркалу и бросила взгляд через плечо на свои ягодицы. Их форма ей понравилась. Повернувшись, она медленно провела руками по бедрам и нерешительно положила ладонь туда, где яростный жар чувствовался сильнее всего.

Из груди ее вырвался тихий стон.

Воспоминание о Девлене, о его возбужденной плоти снова обожгло ей ладонь. Горячая волна наслаждения прошла по телу, и ей подобало бы испытывать стыд. Ну… хотя бы гнев. Он совершил нечто отвратительное. Ужасное. Постыдное.

Беатрис вернулась в постель и накрылась простыней, но уже в следующий миг вскочила и распахнула окно. Потом снова улеглась. Холодный воздух наполнил комнату, и невыносимый жар, от которого плавилась плоть Беатрис, начал понемногу отступать.