Снежинки на его трицепсах - Стелла Грей

Да, было образование, да и так вроде не полный идиот, но только сейчас до меня дошло, что “реального пороха” я не нюхал, поэтому и согнали меня с Олимпа одним пинком, и “Зевс”забрали.

Такое стремительное падение с небес должно было бы меня отрезвить, напомнить, что я не Боп вот только доходило до меня только сейчас.

Взгляд упал на человека с хищным лицом, с которым пришел Руслан. “Лис”, так я прозвал его про себя, то и дело поглядывая на двух мужчин за столиком в углу. Они вели какую-то беседу, а я именно сейчас вспомнил, что, кажется, видел одного из них раньше. В Мурманске, наверное, даже у океанариума.

За мной действительно следили, а я был наивным глупцом.

— Не будет ли проблем из-за нашей встречи’? — наконец, спросил я у Коршунова. — Она наверняка вызовет вопросы.

— Конечно вызовет, — согласился он. — Но нет ничего странного, что в своей ситуации ты пошел за помощью к старому другу отца. Если спросят, скажешь, что летал в Питер для встречи со мной.

— А бронь в Швейцарию?!

— На эти вопросы пусть отвечает адвокат, а не ты, — легко парировал собеседник. — Поверь, в твоем случае все еще не так плохо. Когда мои “партнеры” решили подставить меня, они налоговыми махинациями не ограничились. Но ничего, как видишь, я сижу перед тобой и даже удивительно добр, чтобы помогать.

В этот момент я все же напряг память, вспоминая историю, в которую влип Руслан.

Вроде бы на него хотели повесить серийные убийства девушек.

— А вам кто тогда помог? — не удержался от вопроса.

На миг черты лица Коршунова смягчились, и за ними поступил совершенно другой человек. Мягче, добрее…

— Девушка. очень хрупкая, нежная, но очень сильная.

По описанию звучало точь-в-точь как моя нимфа, вот только я даже ситуации представить не моя: чтобы Алиса продолжала бы мне помогать. Неправильно это, наоборот должно быть!

Девушка, чья жизнь, по моим меркам, напоминала первобытный ад с едва живой печкой и туалетом на улице, не могла тянуть не себе еще и здорового детину, который топор впервые в руки взял.

— В общем, сейчас возвращайся в Мурманск, остановишься там, где потише.

Можешь даже в той лачужке.

— Я туда не вернусь, — твердо отрезал я.

— Твое дело. Значит, снимешь квартиру, — как ни в чем не бывало, продолжил Руслан. — Хотя, конечно, это еще один косяк твоей беспечности. Не купить себе даже захудалой квартирки, имея деньги. Не обеспечить себе пути отступления, зная, в каком бизнесе крутишься.

— У меня были деньги в Швейцарии, — напомнил я.

— Запомни, Данила, пока дядя Руслан добрый и раздает советы. Банки Швейцарии — это прекрасно, но иногда обычная трехлитровая банка из-под маринованных огурцов намного надежнее. Главное, запомнить, где ты ее закопал. А пока вот, держи.

С этими словами из внутреннего кармана пиджака он достал продолговатый конверт.

— Внутри карточка и ПИН-код. На ней деньги — этого вполне должно хватить при разумных тратах.

— Я потом все верну, — гордо уверил Руслана я.

Но тот лишь пожал плечами:

— Бизнес себе верни. Мне вправду неприятно сейчас видеть, что дело твоего отца разорвано шакалами на части. Так что воспользуйся вторым шансом, Данила.

Алиса Селезневская.

Очередной рабочий день не должен был выделяться чем-то из серой массы предыдущих. Я занималась с Гошей, кормила его, слушала упреки грымзы и пила горячий чай в маленькой кладовке, переквалифицированной несколько лет назад под кухоньку…

И все бы ничего, да только обыденность диссонировала с моими мыслями. Я делала все по привычке, автоматически и не задумываясь. В то время как глаза смотрели куда-то вдаль, ни на чем конкретно не фокусируясь, руки интуитивно двигались, а рот открывался, продолжая отдавать команды, хвалить Гошу за успехи и отвечать на вопросы коллег.

— Селезневская, — кажется, не первый раз позвала меня Зоя Григорьевна, — мне можно начинать уборку? Или как’? Ты чего?

— Да, — я кивнула, поставила на столик успевшую остыть чашку чая. — Задумалась что-то.

— Вижу, — хмыкнула уборщица, бряцая алюминиевым ведром, полным чистящих средств. — Не дозваться тебя сегодня. Расстроилась сильно, да’?

Я кивнула.

Расстроилась. Не знаю, почему, но именно это чувство было мне ближе всего.

Вроде все хорошо, только душа не на месте и сил ни на что не хватает.

— Ну, это было делом времени, — продолжала Зоя Григорьевна, и я снова кивнула, соглашаясь.

Да, отъезд Данилы был делом времени, это мы понимали оба, но тогда почему теперь так тоскливо? И этот его поцелуй на прощание. Зачем?

Я коснулась щеки в том месте, где все еще чувствовались горячие губы. Их легкое прикосновение взбудоражило меня больше, чем то, что случилось на печи или еще раньше в клубе…

— А мой сразу говорил, не дадут вам теперь покоя, — словно через вату услышала голос уборщицы. — И как в воду глядел. Один отморозок отстал от нас, так тут же второй нарисовался. Еще хуже. Надо же, стриптиз здесь устраивать. Говорят, даже бассейны оставит…

Я несколько раз моргнула, качнула головой и уточнила, пытаясь понять, что услышала:

— Зоя Григорьевна, вы что говорите? — мой голос дрогнул, руки соскользнули с колен, плетьми повиснув у тела. — Океанариум снова продают? Вот прямо уже точно?

— Ну да, — она вскинула кустистые брови, вынула платок из кармана передника и протерла взмокший лоб. — Я ж так и сказала. Мы с тобой об этом уже полчаса толкуем. Селезневская, показалась бы ты врачу…

— Но… Как же это? — поднявшись, подошла к уборщице, взяла ее за запястье и, с надеждой заглядывая в глаза, уточнила: — Я слышала сплетни, думала, еще есть время… Мало ли, что люди говорят.

— Ну, мой подслушал разговор бухгалтерши с главной. Они ругались из-за каких-то перечислений, и наша грымза сказала, что все уже решено. Дело обтяпают до Нового года, сделка “на мази”. Кто-то там выкупает океанариум и ждать не намерен.

Не первый, а еще один. Московский какой-то. Я думала, ты знаешь уже, поэтому сидишь как прибитая.

— Нет, не знала. — Я вернулась на стул, села и закрыла лицо руками. Слез не было, слов тоже. Только безумная усталость, и еще тягостная, пожирающая изнутри тоска.

— Не реви только, Алиска. — Зоя Григорьевна подошла, по-отечески коснулась ладонью моей головы, погладила осторожно, как маленькую. — Ты молодая совсем.

Найдешь себе нормальную работу. Это нам, старикам, лишь бы на пенсии копейку заработать…

— А Гоша? — пискнула, чувствуя, как пропадает голос.