Поцелованный богом - Лариса Соболева

– Д-да... – Кабан покрылся испариной, его трясло.

– Одевайся, – приказал Ренат. Барышня протянула руку к своим вещам, лежащим на кресле, он сказал ей ласково: – А ты, детка, лежи смирно, не серди меня. Кабан, живо!

Тот вздрогнул, подскочил, не спуская глаз с пришельца, трясущимися руками натянул семейные трусы, потом брюки, про носки забыл и сунул голые ноги в туфли.

– Повернулась на живот! – рявкнул Ренат барышне.

Бог знает, что она подумала, но начала скулить, съежилась и повернулась больше на бок, чем на живот, однако попку, закрытую простыней оттопырила. Видимо, решила, что гангстер будет заниматься с ней сексом – офонарела девушка. Хотя под дулом пистолета чего только не сделаешь.

– Лицом к стене! – Приказ был адресован Кабану.

Ренат выглянул в коридор, сразу же в номере появился Сергей. Разорвав простыню на полосы, он связал барышне руки и ноги, волоком притащил в комнату бесчувственного охранника, уложил рядом с ней на кровать, и тоже связал. Рты обоим заткнул кляпом. Взяв Кабана под руку, Сергей ткнул ему в бок дулом пистолета, предупредив:

– Не дыши. Я пулю не пожалею. Будешь исполнительным – останешься живым. Понял?

Тот лишь закивал, обливаясь липким потом. Вышли. Ренат закрыл номер на ключ, сунул его в карман джинсов. Спустились вниз, Сергей подтолкнул Кабана к другому выходу – на реку, а тот размечтался, что их заметят, когда он и его конвоиры будут покидать дебаркадер. Ренат спрыгнул в лодку первым, а Сергей заставил Кабана перелезть через бордюр. Это было зрелище, достойное экрана, – народ в кинотеатрах умер бы от смеха. Но Ренату и Сергею было не до смеха. Они стаскивали Кабана, а чтоб тот не кричал, тыкали ему в ребра пистолетами. Лестница состояла из железных реек, заросших водорослями: Кабан соскальзывал, подвывал, цеплялся за мужчин, чуть не скинул их в реку. Наконец он упал на дно лодки, едва не потопив ее. Ренат заработал веслами, вскоре Сергей завел мотор. Рассекая гладь воды, лодка мчалась подальше от города в темноту. Кабан не издавал ни звука, возможно, смирился с похищением...

– Эй, – толкнул его ногой Сергей, глуша мотор. – Ты не умер?

– Я? – встрепенулся Кабан и засучил ножками, садясь.

– Живой, – удовлетворенно крякнул Сергей. Он перешел к пленнику, держась за низкие борта, сел рядом. – Поговорим?

– О чем? Я не понимаю...

– Сейчас поймешь. Твои недоноски пытались выкрасть из больницы Маргариту Назаровну...

– Ка... как... ка...

– Хочешь спросить: какую? – догадался Сергей и рявкнул: – Мать Глеба Спасского, которого зверски убили вместе с семьей в его доме. Ты не знаешь их?

Кабан отрицательно затряс головой. Сергей цапнул его за воротник и одним движением окунул голову в воду. Похищенный задергался, хватаясь за борта лодки. Ренат предупредил друга:

– Захлебнется.

– Он живучий. Такие даже в дерьме не тонут. – Вытащил голову Кабана, тот задыхался, с ревом вдыхая воздух. – Вспомнил?

Кабан не успел сказать ни «да», ни «нет», а Сергей снова окунул его. Подержал и вытащил.

– Вспомнил?

И опять окунул. Как только Кабан глотнул воздуха, он хрипло заорал, чтоб успеть до погружения под воду:

– Да! Да! Да!

– Так бы сразу и сказал. Кто убил Спасского?

– Не з... зна... ю... – Сергей приготовился повторить процедуру по освежению памяти, как вдруг Кабан заорал, словно его режут: – Не знаю! Правда! Клянусь!

– Но ты же послал недоносков в больницу!

– Да. Меня попросили... э... приказали дать парней. У меня их четверо... Я дал двоих... А все остальное дали они... машину... халаты...

– Кто приказал?

– Хабуров Амбарцум.

– Кто он, чем занимается?

– Би... бизнесмен. У него комбинат... банно-прачечный то есть... два комбината то есть... или три...

– Как он выглядит?

– Ему пятьдесят лет, он мало похож на кавказца, – зачастил Кабан в надежде, что за предательство его отпустят. – Рост ниже среднего, коротко стрижен, волосы седые, глаза черные... с красными веками... У него глаза больные.

– Худой, толстый? – интересовался Сергей. Когда он перебивал, Кабан вздрагивал, как от ожога.

– С... с... средний... Живот есть, возрастной... Еще у него примета: губа надорвана... то есть шрам на верхней губе.

– Молодец, – похвалил его Сергей, и почти нежно спросил. – Твои недоноски были у Спасского в ту ночь?

– Нет-нет, – поспешно сказал бедняга, не исключено, что солгал. – Я держусь особняком... Меня не подпускают к большим делам, я и не рвусь, честное слово.

– Но своих людей кинул на больницу, – уличил его Сергей. – Значит, тебе доверяют.

– Подставляют, – робко поправил его Кабан. – Кому-то ж надо и голову на плаху по сложить. Если б я знал...

– Да ладно тебе дурочку валять. Не знал он! У твоих пацанов было оружие. Где они взяли стволы? На помойке нашли?

– У моих пистолеты стреляют резиновыми пулями, – с жаром заверил похищенный.

Сергей осмотрел пистолет, словно тот попал к нему случайно, после чего прицелился в Кабана:

– Сейчас проверю. Этот ствол я забрал у твоего недоноска, если пуля не прострелит твой лоб...

Щеки Кабана затряслись, похоже, его заранее охватила предсмертная судорога, он завизжал, как поросенок под ножом:

– Не надо!!! Умоляю! Я все сказал...

– Не все! – рявкнул Сергей.

– А что?.. Что я не сказал?

– Где живет Хабуров, где бывает, сколько у него человек в свите, чем он занимается подпольно?

– У него дом на Третьей линии... под номером тридцать семь... А бывает он в разных местах...

– Например, – давил на него Сергей.

– В клубе охотников, в ночном клубе «Дикая Бара», в ресторане «Монако», в казино «Золотой век»... еще на всяческих презентациях. Послезавтра юбилей в «Монако», Амбарцум тоже приглашен. Людей у него... точно не могу сказать. С ним всегда Шея... по фамилии Шеин... и Писарь... это кличка, фамилию я запамятовал. Честное слово. Про подпольные дела его никто не знает. Думаю, он чем-то криминальным занимается. Очень богат потому что.

Сергей спрятал пистолет, с минуту смотрел на Кабана, раздумывая, что с ним делать, и вдруг рявкнул:

– Пошел вон.

– Куда? – растерялся Кабан.

– Туда, – Сергей указал на воду.

– Но... Я туда не могу... Я не умею плавать...

– Учись!

Сергей поднатужился и перекинул Кабана через борт лодки. Тот начал орать, захлебываться. Ренат пожалел его:

– Утонет ведь.