Что сказал покойник - Иоанна Хмелевская

Ободренная успехом, я бесстрашно перевела оба рычага на последний зубчик вперед. Тон и шум мотора опять изменились, теперь это был приглушенный рев. Яхта прыгнула вперед так, что меня прижало к спинке кресла, брызги воды летели вдоль борта, как искры от паровоза. Неужели это всего-навсего семьдесят километров в час? Корабль несся вперед как ракета, плеск и хлюпанье воды превратились в один сплошной шум, волны нам теперь были нипочем. Нос яхты задрался вверх, и «Морская звезда» мчалась по верхушкам волн, почти не касаясь их.

Скорость, с которой я удалялась от места моего заключения, меня одновременно и радовала, и тревожила. Надо было как можно скорее взять правильный курс, а для начала обойти порт и находящиеся в непосредственной близости от него отдельные суда. Никто не должен меня заметить, иначе утром будут уже знать, где я нахожусь. Потом я пройду прямо на восток, а где-нибудь посередине океана поверну на север. Только вот как узнать, где у океана середина?..

Стараясь плыть так, чтобы Южный Крест все время находился по правому борту, я пыталась высчитать, сколько времени мне понадобится двигаться в принятом темпе, чтобы оставить за собой тысячи две километров. Скорость я определила на глазок – восемьдесят километров в час. Очень нелегко было с этим Крестом, он качался у меня как пьяный, и никак не хотел стоять на месте. Малейший поворот штурвала сразу отодвигал его то слишком далеко назад, то излишне продвигал вперед. Далеко слева виднелись огни порта и кораблей, передо мной же ничего не было видно, одна чернота, в которую я и мчалась. После продолжительного балансирования Южный Крест замер наконец неподвижно в нужном месте, а огни по левому борту переместились назад и постепенно исчезли. Я посмотрела на часы и постаралась запомнить время. Было три часа двадцать шесть минут…

О том, что происходило в покинутой мной резиденции, я узнала значительно позже.

Патлатый вернулся только к завтраку. Где-то около четверти двенадцатого, когда завтрак уже кончался, он поинтересовался, почему меня нет, и спросил у лупоглазого, где эта зараза, на что тот ответил, что, наверное, еще спит, так как вчера у нее болела голова.

– И что? Она отправилась спать раньше обычного? – встревожился патлатый.

– Да нет, проглотила какой-то порошок, сказала, что ей стало лучше, и весь вечер играла.

– А ты ее видел?

– Еще бы, собственными глазами. Она выиграла, сам видел, но хваталась за голову, видно, опять разболелась.

– Только бы ее не хватила кондрашка. – На этом патлатый закончил разговор.

Но, видимо, мое здоровье его все-таки беспокоило, через какое-то время он решил удостовериться, что я жива. Придя в мои покои, он обнаружил небрежно застланную постель, влажное полотенце в ванной и другие предметы туалета, свидетельствующие о том, что я только что вышла. Он отправился меня искать.

У бассейна меня не было, под пальмой тоже, на террасе меня никто не видел. И вообще меня сегодня никто еще не видел. Патлатый встревожился и бросился вниз, в диспетчерскую. Его появление спугнуло трех бандитов из обслуживающего персонала, которые занимались у двери непонятными манипуляциями.

– Что происходит? – сердито спросил он. – Что вы делаете? – При этом его голубенькие глазки превратились в две ледышки, а младенческое личико покрылось нехорошей бледностью.

Персонал охватила паника.

– Двери не открываются, – так должен был сказать один из них. – Что-то мешает.

– Что мешает, тысяча чертей?! Что это значит – не открываются? Чем вы тут занимаетесь?

– Выковыриваем, – дрожа всем телом, доложил начальству второй. – Похоже на цемент.

– На что похоже?!

– На цемент. Застыл в пазах и не пускает…

На какое-то время патлатый тоже застыл. Все три сотрудника стояли ни живы ни мертвы – они знали первого заместителя шефа лучше, чем я.

– Созвать людей! – завыл он. – Живей! Чтобы через десять минут двери были открыты.

Сам же патлатый опять кинулся в мои апартаменты. Мешок с цементом был открыт, но никаких других признаков строительных работ он не обнаружил. Блеснула надежда, что, может быть, я спокойно занимаюсь где-нибудь на воздухе своей идиотской скульптурой, а двери диспетчерской зацементировала исключительно из вредности. Он спустился на лифте в гараж. «Ягуара» не было, И надежда улетучилась. Вне себя от ярости помчался он в кабинет шефа. Засветились все телевизионные экраны, зажглось световое табло, и все бандитское логово заполнил не очень громкий, но пронзительный звук сирены. Тревога!

Услышав сигнал, все, кто был в резиденции, бросились со всех ног во двор. Троица, выковыривающая цемент, тоже было бросилась, потом вернулась, потом опять побежала – в общем, металась бессмысленно, не зная, что же ей в этой ситуации делать. Стража на пристани бросила свои моторки и тоже со всех ног поспешила наверх. Оба помощника патлатого – лупоглазый и маленький – столкнулись в дверях кабинета шефа.

– Вот! – зловеще произнес патлатый, указывая на этажерку с выдавленным стеклом, пытаясь при этом смотреть одновременно на все телеэкраны. – Машины нет. Дверь в диспетчерскую блокирована. Немедленно поднять в воздух оба вертолета! Установить связь с Вальтером. Пусть летит по той же трассе, что и в прошлый раз, но начнет с Куритибы. Послать людей в город, пусть порасспрашивают. Осмотреть бассейн, вдруг утонула. Ну, пошевеливайтесь!

Через минуту оба вертолета выплыли на голубой простор. В одном из них находился лупоглазый лично. В бинокль он рассматривал каждую складку на земной поверхности. Маленький бандит, сидя на карачках у бассейна, напряженно наблюдал за ныряющими.

Патлатый рвал и метал у дверей диспетчерской, отчего у выковыривающего персонала еще сильнее дрожали руки. Черный бандит приволок огромных размеров топор, чтобы вышибить дверь, но в этот момент остатки цемента удалили и дверь открылась.

Патлатый ворвался в диспетчерскую. Оба рычага указывали на то, что мост поднят, а шлагбаум опущен. Это его озадачило. Пока он стоял над пультом и пытался понять, что бы это значило, ворвался маленький с криком и сказал, что в бассейне я не обнаружена. Патлатый показал ему рычаги.

– Смотри. Как это понимать?

Маленький с ходу ответил, что я проехала, а потом привела рычаги в прежнее положение.

– Проехала, а кто-то потом поднял мост и опустил шлагбаум?! А подать сюда кретина, что вчера дежурил в диспетчерской!

То, что происходило дальше, не поддается описанию. Вчерашний дежурный, стоя на коленях, рыдая и бия себя в грудь, клялся всеми святыми, что ни на минуту не бросал свой пост, пока не кончилось его дежурство. Потом запер двери на ключ и удалился. Случилось это уже после того, как мы отбыли в игорный дом. Стражи с террасы не менее категорично заявляли, что видели своими глазами, как я вернулась на вертолете, вошла в дом и не выходила. Вертолеты сообщали по рации, что ничего не нашли. Толстяк сообщал то же с вертолета над Куритибой.