И никого не стало… - Кирилл Казанцев

Но тут потребовал тишины Волостной и попросил почтенную публику немного поработать головой. Новейшей истории данный феномен уже известен. По долгу службы он владеет информацией. Он поведал, нечто подобное гремело прошлым летом в подмосковном Качалове. Люди, называющие себя «мстителями», наводили жуть на властные структуры. Глумились над чиновниками, выставляли напоказ их темные дела, транслировали свои действия в Интернет. Власть тряслась от ужаса. «Мстителей» ловили, но не поймали. Как ловить людей, пользующихся всенародной поддержкой? Осенью подобное несчастье разразилось в Н-ске. Снова неуловимые «мстители» издевались над кабинетными ворами, над обнаглевшими ментами, высокими должностными лицами. И снова транслировали свои действия в Интернете, вызывая шквал народного одобрения. Местная ФСБ расписалась в бессилии. Дважды «мстители» были на грани провала – и в Качалове, и в Н-ске – их блокировали подавляющие силы спецназа, сжимали кольцо, вот-вот должны были схватить… И каждый раз этим везучим подонкам удавалось вырваться. Просачивались сквозь пальцы! А если допустить, что эти ублюдки перебрались в Восточную Сибирь, сменили тактику, снова взялись за старое? Ведь если рассудить, от Западной Сибири до Восточной не так уж далеко. Незачем тащиться на оленьих упряжках – три часа лета на самолете! Разумеется, они не правы. Не тех схватили на этот раз. Ведь в этой гостиной собрались самые честные и порядочные люди города… Личности «мстителей» известны и давно объявлены во всероссийский розыск. Некие Никита Россохин и Ксения Левторович – активные члены банды. Способны менять личину, хитрые, изворотливые, дьявольски умные. Он помнит фотографии в личных делах разыскиваемых.

Рассказав данный факт, Игорь Константинович задумчиво посмотрел на потолок и скорчил скептическую гримасу.

– Подождите, – насторожился прокурор. – Вы про этих убогих, которые присматривают за домом? Вы это серьезно?

– Да уж, не тянут, конечно, – признался Игорь Константинович. – И на лицо не похожи. Но, с другой стороны, пластическая хирургия в стране работает, а что касается поведения – разве не так должны вести себя умные люди?

– Глупости, – отмахнулся полковник. – Эти двое – жалкие людишки, уж поверьте моему опыту. Я припоминаю эти истории. Люди, называющие себя «мстителями», никого не убивали – не так ли?

– Не убивали, – подтвердил Волостной. – Перед ними ставилась другая задача – унизить, раздеть, втоптать в грязь, выставить посмешищем. Они не были убийцами – в противном случае не обрели бы себе столько почитателей в Интернете.

– Ну, слава богу… – шумно выдохнула Валентина Максимовна.

– Расслабьтесь, господа, – пренебрежительно усмехнулся Волостной. – Я тоже склонен к мысли, что эти двое не в теме. Иной типаж. Тем более мы их заперли. Успокойтесь, мы можем допросить их завтра, если будет желание. Все выживут, уверяю вас. Реальная жизнь – не романы Агаты Кристи. В доме, кроме нас, никого. Собираясь нас прикончить, не устраивали бы этот фарс с телевизионным «разоблачением» и не оставили бы в доме, напичканном предметами, способными служить оружием. Вас просто хотят свести с ума, господа.

– У них получается, – заметил адвокат. – И не делайте вид, Игорь Константинович, что вы собрались дистанцироваться от нашей компании. – Он вскинул руку с часами. – Вот черт… Не знаю, уместно ли об этом вспоминать, но до Нового года остается пара минут. Человек, притворяющийся президентом, уже поздравил россиян. Вы как хотите, а я выпью…

Пили дружно, пили много. Потрясенные, измученные люди тянулись к столу, выискивали чистую посуду. Волостной, одержимый навязчивой идеей, снова рыскал по гостиной, выискивая спрятанные камеры. И две нашел: одну в кладке камина, другую, стилизованную под магнит, – на холодильнике. Спиртное наконец-то пробило. Люди заводились, глумились друг над другом. Обуянные приступом гомофобии, гнали из своей компании Ивана Петровича – этот жалкий человечек был уже на грани самоубийства. Возможно, один из присутствующих пытался выглядеть пьянее, чем он был на самом деле. Вспыхнула жаркая ссора – и никто не смог бы уже вспомнить, кто был ее подстрекателем. Прокурор опять настаивал на том, что он один в этой компании – не убийца, а две загубленные им души – просто случайность. Рассвирепел полковник – и заехал прокурору в морду. Тот согнулся пополам и нанес предательский удар – каблуком по стопе. Растаскивали их всей компанией, но на этом безобразия не закончились. Алкоголь туманил мозги, и на призывы успокоиться, озвучиваемые Волостным и Ольгой Дмитриевной, никто не обращал внимания. Оскорбления сыпались как из рога изобилия. Истерила Валентина Максимовна, осыпая обидными словами всех и каждого. Доставалось директору школы – любителю малолетних девочек. Адвокату, не имеющему за душой ни одного морального принципа. Рычал полковник, стремительно теряющий авторитет. Екатерина Семеновна припомнила Буревичу корейскую бизнесвумен, из-за которой тот потерял голову, и обозлившийся Буревич чуть не затолкал ее в отместку в камин. Творилось нечто невообразимое.

– А ну, заткнулись! – прорычал побагровевший Волостной, а когда настала относительная тишина, объявил свою принципиальную позицию: – Меня тошнит, господа, от каждого из вас. Простите, не могу уже смотреть в ваши лица. Грызитесь дальше, а я ухожу. В доме хватает одеял и комнат с калориферами. Удачи.

Он схватил валяющееся на полу одеяло и, чеканя шаг, вышел из гостиной, хлопнув дверью.

– Вот уж действительно, и с меня хватит. Надеюсь, к утру вы прикончите друг дружку… – пробормотала Ольга Дмитриевна и выскользнула вслед за Волостным.

– Вот он, глас истины… – пробормотал захмелевший адвокат. До пьяной головы начинало что-то доходить, он зажмурился, замотал головой, вытрясая из нее хмельную дурь. Потом спохватился, пробормотал, что нужно успеть занять не очень холодную комнату, подхватил бутылку с остатками джина и покинул помещение. Следом за ним выкатился Пискунов.

– Подождите, разве нам не нужно держаться вместе? – прозрела Екатерина Семеновна, делая большие глаза.

– Зачем, уважаемая вы наша? – спотыкаясь, пробормотал набравшийся прокурор. – Уверен, что в одиночестве мне будет безопаснее, чем в вашей теплой компании! – И, пошатываясь, он побрел к выходу.

– Кешенька, подожди, я с тобой! – опомнилась Валентина Максимовна, бросаясь за своим возлюбленным, который явно не был в восторге от ее компании.

– Никуда не пойду, – решительно мотнул головой полковник. – Проваливайте к чертовой матери, а мне и здесь хорошо.

И загнул такую матерную тираду, что Екатерина Семеновна побледнела, схватилась за горло и пулей умчалась из гостиной. За ней, постоянно озираясь, передвигаясь короткими шажками, выскользнул директор школы. Буревич, с ненавистью поглядывая на оставшихся, подошел к буфету, вооружился кухонным ножом, остался доволен произведенным эффектом и с высоко поднятой головой, выражая презрение к товарищам по несчастью, удалился.

– Проваливайте, Аврамский, вы мне тут не нужны! – с нелюбовью глядя на депутата, рыкнул полковник.

– Да пошли вы! – взвизгнул долговязый Арнольд Генрихович. – Почему я должен куда-то уходить? – И уставился с отвисшей челюстью на полковника, который, угрожающе сжимая кулаки, направился к нему. Попятился, едва не перелетев через журнальный столик, завыл от страха, а когда полковник ускорился и занес кулак, испуганно завизжал, прыжками вынесся из гостиной…