Черноморский флот в годы войны - Александр Неменко

Скорость упала до 2–3 узлов. Тяжело поврежденный корабль почти остановился. С большим трудом полузатопленный корабль удалось отбуксировать в Одессу, а затем в Севастополь на ремонт. Корабль спасло только то, что самолеты противника, израсходовав боезапас, улетели и повторную атаку не предпринимали. Из отчета об обследовании корабля: «Пробоина в районе 192–205 шпангоутов площадью 35 м2; в районе 195 шп. по всему сечению корпуса деформации и разрывы; кормовая оконечность вместе с валами просела на 1 м». Ремонт лидера продолжался с 3 сентября по 30 октября 1941 г. включительно.

Командир лидера капитан 3-го ранга Ерошенко был направлен на миноносец «Фрунзе», заменив раненного накануне на мостике осколком капитан-лейтенанта Бобровникова.

Эсминцы «Беспощадный», «Безупречный», «Бойкий», отстрелявшись в течение суток, без повреждений вернулись в Севастополь.

В ночь с 1 на 2 сентября крейсер «Червона Украина» покинул Одессу, увозя в Севастополь около 70 тяжелораненых, 100 эвакуируемых гражданских лиц, золотые слитки Одесского отделения госбанка и члена Военного совета Черноморского флота Кулакова. «Работал» крейсер в Одессе интенсивно. Всего за 4 дня нахождения под Одессой крейсером было произведено 4 стрельбы и выпущен 841 фугасный снаряд (84 и 276, по Н. Дофиновке с корректировкой 364, по Свердлово по площади без корректировки, 127 по Дофиновке без корректировки). Ресурс 130/55-мм орудий крейсера всего 300 выстрелов на ствол. На 6 палубных орудий, которые вели огонь, это всего 1800 выстрелов. Т. е. только за 4 дня крейсер расстрелял почти 50 % ресурса ствола палубных орудий. Но тогда об этом никто не думал.

2 сентября из Одессы должен был убыть очередной крупный конвой в составе транспортов «Крым», «Армения» и «Василий Чапаев», вывозивший более 7 тысяч человек. Организовать его прикрытие оказалось сложнее, чем обычно. Накануне вечером в Севастополь ушел крейсер «Червона Украина» в сопровождении эсминца «Шаумян» и канонерской лодки «Красный Аджаристан», отправлявшихся на ремонт.

Для сопровождения транспортных кораблей были выделены прибывшие накануне эсминцы «Сообразительный» и «Беспощадный», однако резко обострилась ситуация на фронте, и от моряков потребовали оставить эсминцы в Одессе.

К этому времени адмирал Г.И. Левченко убыл из Одессы, и решение вопросов резко потеряло свою динамичность. Вопрос долго решался на разных уровнях. Никто из командиров на себя ответственность не брал. Даже адмирал Г.В. Жуков, всегда решительный в своих действиях, на себя ответственность не взял, переложив его на Военный совет ООР. Военный совет переложил решение на командующего военно-морской базой контр-адмирала И.Д. Кулешова, который все же взял на себя ответственность и сформировал конвои, включив в них эсминцы. Но на принятие этого простого решения ушли почти сутки. Управленческая неразбериха, сложившаяся в мирное время, на войне была изжита не сразу.

Подобная ситуация возникла после прибытия 2 сентября в Одессу эсминца «Бойкий» (командир Г.Ф. Годлевский). Эсминец доставил отряд моряков и боеприпасы, и имел на борту телеграмму командующего ЧФ о запрещении привлечения кораблей ЧФ к стрельбам. Телеграмма была передана Г.В. Жукову и Военному совету ООР, которые до 4 сентября обсуждали вопрос о привлечении кораблей к стрельбам.

Командир корабля по собственному почину делал все от него зависящее, чтобы сэкономить время после получения разрешения на открытие огня. Связавшись по телефону с корпостом, он запросил координаты цели и приказал приготовить расчетные данные для открытия огня от Воронцовского маяка.

Получив разрешение вступить в бой, эсминец в течение пяти минут снялся со швартовов и уже в воротах порта произвел первый залп по врагу. Вступив в бой, «Бойкий» не выходил из него 4 дня, хотя и получил за это время 18 пробоин.

6 сентября на лидере «Харьков» в Одессу прибыл командующий флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский. Сам он описывал это событие так: «При подходе к Одессе по нас (так в оригинале) открыла огонь артбатарея немцев, которая произвела особо сильное впечатление на генерала Русакова, командующего ВВС ЧФ, который был со мной на корабле. Я в это время спустился в каюту побриться. Тут вбегает ко мне генерал и говорит: “Товарищ командующий, там стреляют по нас!” На что я говорю, мол, ерунда, главное, прибыть в Одессу побритым! На берегу, в штабе Одесского оборонительного района генерал с перепугу так напился, что никакая сила не смогла поднять его с постели, чтобы потом идти (вечером) на корабль. Он специально напился, чтобы я его на корабль не забрал… Он ушел от нас на Балтику, дрался геройски, но погиб нелепо». Другие участники событий описывают ситуацию иначе. При подходе к Одессе в котлах лидера резко «сел» пар (вышел из строя насос, сказались последствия вояжа к Констанце). Корабль резко потерял ход, и с командующим флотом случилась истерика, продолжавшаяся более двух часов, пока корабль не встал к причалу. Впрочем, пробыл командующий в Одессе недолго, но очень быстро изменил свое мнение о корабельных стрельбах.

В этот же день 6 сентября в Одесском порту при налете погиб мобилизованный тральщик Т-493 «Хаджибей», старая грунтовозная шаланда (1885 г.), вооруженная двумя 45-мм пушками.

10 сентября в Одессе отметился и крейсер «Красный Кавказ», но его использование вызвало большие сложности. Как выразился адм. Азаров: «После его ухода в Одессе вздохнули с облегчением…» Действительно, большой неповоротливый крейсер, обладавший дальнобойной, но очень слабой артиллерией, имевшей к тому же ограниченный ресурс, существенной помощи Одессе не оказал.

Он произвел 14 очень коротких стрельб, выпустив чуть больше сотни 180-мм снарядов, причем стрельба велась на ходу и часто по площадям. Так что эффективность его была минимальной.

Основная нагрузка по-прежнему ложилась на корабли адмирала Вдовиченко: устаревшие эсминцы «Незаможник» и «Шаумян» и канлодки «Красный Аджаристан» и «Красная Армения», сторожевик «Кубань». Активно вел огонь по противнику «вспомогательный крейсер» (ледокол) «Микоян». За пять стрельб 130-мм орудия бывшего ледокола выпустили 466 снарядов.

Противник продолжал минную войну, сбрасывая донные мины в районе портов. Много написано о борьбе с немецкими донными минами. Много написано и о подвигах флотских специалистов при разминировании, писалось и о том, что немцы постоянно совершенствовали конструкцию мин. Все это так, но чаще всего гибель кораблей на немецких донных минах была связана с неорганизованностью.

12 сентября 1941 г. на донных минах, выставленных немецким самолетом, погиб БТЩ «Минреп». Тральщик вышел из Феодосии, и в 21.15 на расстоянии 4 кабельтовых от Феодосийского маяка произошел взрыв. По сведениям береговых постов противоминной обороны, мины были выставлены с самолета противника 06.09.1941 г., и место их постановки было засечено, но по неизвестной причине отмечено не было, и корабли о миноопасном районе извещены не были. От взрыва корабль приподнялся на взрывной волне, переломился в средней части и быстро затонул. Катером КМ-224, высланным к месту гибели, было спасено всего 16 человек. Налицо организационная ошибка. Досадно, но факт.

Те, кто оправдывает немецкие атаки на санитарные транспорты, обосновывая это тем, что на их борту находилось артиллерийское вооружение, допускают одну существенную ошибку. Артиллерийское вооружение появилось на борту санитарных транспортов только после того, как немецкая авиация потопила несколько невооруженных кораблей, имевших обозначения госпитальных судов. Одним из них был санитарный транспорт «Молдавия» (водоизмещение 1652 т, построен в 1928 г. в Гамбурге). Корабль, имевший отличительные признаки госпитального суда, невооруженный, был потоплен 14.09.1941 г. германской бомбардировочной авиацией в районе косы Тендра.