Желание - Трейси Гарвис-Грейвс

В прошлом феврале, когда Крис был безработным уже десять месяцев, моя тревога переросла в настоящий страх. Я потеряла больше веса, чем могла себе позволить, и ужасно спала по ночам. Казалось, Крис и вовсе не спал и не ел. Все вещи стали на нем висеть, а под глазами пролегли круги пугающего фиолетового оттенка. За всю неделю муж сказал мне ровно одиннадцать слов – я считала. Я эмоционально вымоталась, пытаясь оградить детей от сложившейся ситуации, постоянно решала все связанные с ними вопросы, поскольку у Криса не было на это моральных сил.

Как-то вечером, проведя в кабинете весь день, муж наконец пришел на кухню, где я убирала после ужина. Как бы я ни старалась удержаться от этого, но все же попыталась с ним заговорить.

– Крис, – положив руку ему на плечо, сказала я, – я очень за тебя переживаю.

Отпрянув от прикосновения, муж набросился на меня, как загнанный в угол зверь.

– Клер, ты это серьезно? – закричал он, раздраженно проводя ладонью по волосам. – Ведь я переживаю за уйму вещей. Так, посмотрим, – начал перечислять он, загибая пальцы. – Я не могу найти работу, у нас заканчиваются деньги, и в итоге мы потеряем страховку. Мне продолжать? Уверен, к этому списку еще кучу всего можно добавить.

– Ты меня пугаешь. Ты пугаешь детей.

При упоминании о детях я увидела в глазах Криса проблеск вины.

– Мне нужно содержать семью, а средств на это нет, – сквозь зубы сказал он.

– У нас не все так плохо. Многие потеряли дома. У некоторых вообще нет медицинской страховки.

– Что ж, возможно, мы вскоре к ним присоединимся. Когда закончатся пособия, мы еще сможем позволить себе какую-нибудь дрянную страховку. А если нет, то окажемся во власти штата Канзас. Не уверен, что у тебя получится сохранить помпу. Клер, а если придется вернуться к шприцам? Ты это переживешь? Уколы дважды в день, каждый день?

– Если придется, то да.

Но Крис задал мне сложный вопрос и прекрасно знает об этом. Когда я перешла на инсулиновую помпу, то была невероятно счастлива. Я искренне радовалась той свободе, которую она мне давала, а качество жизни значительно улучшилось. Крис знал, как я дорожу помпой. Однажды я сказала ему, что не могу даже представить себе, как снова перейду на иглы.

– Я переживаю за нас! – сказала я. – За тебя и меня.

Скажи мне кто-нибудь год назад, что наш брак может так стремительно разрушиться, я вряд ли бы поверила. Но вот, это произошло.

Крис вскинул руки, будто наш брак – последнее, что его волнует.

– Все наши проблемы может решить лишь новая работа!

Будто бы подчеркивая свои слова, он махнул рукой по столешнице, сталкивая на пол детские поделки, вчерашнюю газету и стопку книг из библиотеки. Раздался треск, как от разбитого стекла, я посмотрела вниз и увидела фигурку щенка, сделанную Джордан на уроке, – дочка очень ею дорожила, но два дня назад отдала фигурку мне.

– Мамочка, ты какая-то грустная, – сказала тогда Джордан. – Мой щеночек поможет тебе улыбнуться.

Вид этой фигурки, лежащей на полу в осколках, просто взбесил меня.

Я резко обернулась и посмотрела Крису в глаза.

– Ну и что такого ужасного может произойти? – закричала я. – Нам придется продать дом? Одну из машин? Обе? И что из этого? Ведь мы есть друг у друга. И наши дети… Наше здоровье. А я… Если придется перейти на уколы, значит так тому и быть. Мне не важно, что произойдет, лишь бы мы по-прежнему были семьей. – Я присела и по-быстрому начала собирать осколки фигурки. – Ты не единственный в этом доме. Нельзя просто так закрыться от меня, когда тебе плохо. Ты не можешь игнорировать всех и вся, пока я пытаюсь сохранить семью. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной!

От ярости, стресса и переизбытка эмоций по моим щекам побежали слезы.

– Я не хочу разговаривать, – ответил Крис. – Я хочу получить чертову работу!

– Крис, я больше так не могу, – сказала я, вытирая слезы. – Если ты не желаешь, чтобы я тебе помогла, тогда отправляйся к врачу. Пускай тебе выпишут антидепрессанты или что-нибудь посоветуют, не знаю. Если ты этого не сделаешь, мы с детьми какое-то время поживем у моих родителей.

Судя по выражению его лица, эти слова задели моего мужа сильнее всего. Мне совсем не хотелось их говорить, но я больше не знала, что делать. Продолжать в том же духе было невыносимо. Крис нуждался в помощи, настало время решительных мер.

В комнату вошел Джош, следом Джордан, дверь за ними захлопнулась. Дети остановились, увидев, что я сижу на коленях и плачу, а Крис стиснул кулаки и покраснел, вновь собираясь накричать на меня. Он развернулся и вышел из кухни, чтобы скрыться в кабинете – в своем убежище.

– Привет, ребята, как дела? – спросила я, пытаясь говорить так, будто бы все в порядке.

Но по встревоженным лицам детей было понятно, что мне это не удалось.

– Что случилось? – спросил Джош.

Джордан заметила на полу осколки своей фигурки.

– Мамочка! Это мой щеночек?

– Прости, милая. Я случайно столкнула его со столешницы, когда убирала.

Я попыталась обнять дочку, но она оттолкнула меня и убежала в свою спальню. Я знала, что она обижена и лучше дать ей время успокоиться и простить меня.

Джош пошел мне навстречу, но я остановила его взмахом руки:

– Лучше не подходи. Не хочу, чтобы ты порезался. Здесь есть острые осколки.

Сын ничего не сказал, молча наблюдая за тем, как я убираю этот беспорядок.

– Вы с папой разведетесь? – вдруг спросил он.

Я подняла взгляд на Джоша, сердце мое разрывалось при виде его обеспокоенного лица.

– Нет, – быстро ответила я.

По крайней мере, я на это надеялась. Я выбросила расколотую фигурку в мусорное ведро, взяла щетку с совком и подмела остатки. После этого я обняла сына.

– Не беспокойся. Все будет хорошо.

Он тоже обнял меня. Затем я направилась в комнату Джордан и тихонько постучалась в дверь, надеясь загладить вину. Дочка лежала на боку на своей кровати, и я присела рядом:

– Джордан, прости меня. Я знаю, как ты старалась сделать этого щеночка. Я так счастлива, что ты мне его подарила, и мне так жаль, что он разбился. Ты сможешь меня простить?

Она перекатилась на другой бок, лицом ко мне. Глаза ее покраснели и опухли.

– Мамочка, я тебя прощаю. Я знаю, что это случайно.

Я крепко обняла дочку и ушла из комнаты, но ощущение было такое, будто я чем-то подвела ее.

Около часа ночи, когда никто из нас еще не спал, Крис поднялся в спальню. Я отложила книгу, которую пыталась читать.