Соблазнительная обманщица - Селеста Брэдли

«Трогай меня! Господи! Пожалуйста, ласкай меня!»

Поначалу его большая теплая рука легко скользнула по ее торсу, погладив бок, а потом медленно прошлась по верхней, открытой части груди. Потом она легла ей на шею, проверив подушечкой большого пальца отчаянное биение жилки на горле. А потом его рука снова двинулась вниз, и пальцы со знакомой безошибочностью забрались под вырез платья. Ее чувства, обостренные темнотой и годами без его ласки, посылали уколы острого наслаждения от каждого движения ладони и пальцев с мозолями от уздечки. Когда его горячая рука обхватила ее грудь, она тихо застонала и попыталась отстраниться, но он продолжал ее удерживать.

Между ног стало влажно, выдало всю тщету ее слабых протестов, — и она покорилась. Теперь он будет ее ласкать — и она бессильна этому противиться.

«Да!»

О своей независимости и самодостаточности она начнет беспокоиться потом. Сейчас она жаждала, чтобы он ее покорил. Глубоко вздохнув, она расправила плечи, так чтобы ее грудь оказалась под его ладонью. Одновременно она завела себе за спину вторую руку, чтобы более удобно и полно обхватить его возбужденный орган.

В ответ Эйдан провел пальцами по ее соску, нежно его прихватив и потеребив. Она нечаянно слишком сильно стиснула его член. Он резко вздохнул, но ничего не сказал — хотя она ожидала, что как-то отреагирует. Вместо этого он убрал свою руку из ее лифа.

Почувствовав острое разочарование, Мэдлин снова попыталась вывернуться из-под ладони, закрывавшей ей рот. Он мягко прижал ее к своей груди, не дав даже секундной свободы. А потом она услышала едва различимый звук и поняла, что он потянулся вперед и каким-то образом сумел закрыть задвижку.

Его свободная рука начала опускаться вниз по ее платью — по чуть выпуклому животу и еще ниже, так что его пальцы вжали ткань ей между ногами. Внутренние слои моментально стали влажными.

Он наверняка почувствует ее жар и влагу — и поймет, что она полна страсти, вся горит и жаждет и полностью готова, не думая ни о каких последствиях. Это было одновременно и унизительно, и радостно. Мэдлин никак не могла скрыть свое желание. Сейчас последний лоскут тайны лежал у него на ладони.

Легким вращением он стал тереть возбужденный бугорок ее собственными панталонами. Она вздрогнула и стала слабо сопротивляться, но он только крепче прижал ее к себе. Ее руки оказались зажаты у нее за спиной, ее голову он притянул к своей груди — и она была совершенно беспомощной в его нежных, но неумолимых объятиях. У нее подкосились ноги — и наконец она полностью ему уступила. Ее ноги чуть раздвинулись, и он просунул руку чуть глубже. Продолжая действовать одной рукой, он начал поднимать ей юбки, перехватывая ткань все дальше, так что наконец ее подол поднялся настолько высоко, что его рука добралась до ее ставшей невероятно чувствительной кожи.

Ее панталоны держались на обычной тесемке. Он быстро справился с завязками и дал влажной ткани спуститься ей до щиколоток. Это только обострило сладкое чувство его полной власти над ней.

А потом его пальцы — Боже, как ей не хватало их прикосновений! — теплые и уверенные, скользнули между влажными складками ее женской плоти. Она тихо ахнула наслаждаясь этим медленным вторжением, беспомощно прижималась к нему ягодицами.

Его указательный палец то погружался в нее, то снова выходил обратно, а подушечкой большого пальца он ласкал ее томительно ноющий бутон. Она начала судорожно двигаться, лишившись остатков разума, извиваясь, задыхаясь и содрогаясь всем телом. Стоны рождались глубоко в ее горле, но его властная рука их заглушала. Он пришпилил ее к себе, словно бабочку в витрине коллекционера, заставляя безумствовать от этого сладкого, греховного вторжения.

«Я сошел с ума. Я окончательно лишился разума — но почему-то мне все равно!»

Прикосновений к ее нежной коже оказалось достаточно, чтобы Эйдан лишился способности связно мыслить. Ее жаркое тело, ее руки, прикасающиеся к его члену, только усиливали это безумие. Что ему остается, как не пытаться продлить этот момент и не постараться завести дело как можно дальше?

Сквозь стук крови в ушах он услышал ее стон и ощутил, как она податлива.

Мэдлин в его руках… Боже, как он мечтал, чтобы все снова стало так!

И она тоже чувствовала это, несмотря на то что утверждала, будто не любит его. Она таяла под его прикосновениями, словно воск под огнем. Его смелые пальцы оросились нектаром ее жарких лепестков — доказательством того, что он ей желанен, доказательством того, что она хотя бы отчасти ему солгала. Любит ли она его, он сказать не мог. Желание, жажда и жар — это ей определенно было от него нужно.

Она выйдет за него замуж — и будет навечно принадлежать ему. Возможно, когда-нибудь он наконец поймет эту загадочную женщину. Он не игрок, но готов рискнуть свои м будущим, сделав ставку на темную лошадку.

Наконец Эйдан хрипло заговорил у самого ее уха.

— Кончай! — приказал он ей. — Прошу тебя!

И Мэдлин тут же так и поступила, словно ей не хватало для этого именно его горячего дыхания, коснувшегося ее кожи. Она ахнула, содрогнулась — и жаркой влагой оросила ему ладонь.

— Умница, — прошептал он успокаивающе, помогая ей прийти в себя осторожной лаской, а потом убрал руку и позволил подолу опуститься. — Ш-ш… Дыши медленнее.

Он отпустил ее голову и переместил руку ей на талию, удерживая на ногах. Сразу Мэдлин не поняла, что она снова поддалась Эйдану. И хотя она наслаждалась тем плотским удовлетворением, которое мог ей принести только он один, хоть и радовалась его заботливой поддержке, пока она приходит в себя, какой-то частью сознания все-таки испытывала глубокое отвращение к собственной слабости. Нащупав ее руку, он вложил в нее носовой платок. Мэдлин молча приняла его. Несмотря на темноту, он повернулся к ней спиной, давая возможность заняться собой.

Спустя какое-то время Эйдан тихо проговорил:

— У меня такое чувство, будто я должен просить прощения…

Мэдлин прервала его отрывистым смешком.

— Еще одно слово — и тебе из этого шкафа живым не выбраться! — прошипела она с яростью. Она поспешно приводила себя в порядок, трясущимися руками расправляя смятые юбки. Ей нельзя снова оказаться уязвимой! — Ничего не было! Это ясно?

Проблема была только в том, что ее поспешное заявление заставило Эйдана снова обнять ее. Его нелепая, милая Мэдди! Что ему с ней делать?

И что ему делать с самим собой? Что за безумие заставило его покуситься на ее чувство собственного достоинства исключительно ради того, чтобы услышать ее сладкие стоны?

В ту секунду, когда Мэдлин начала игру, она рассмеялась — тем же милым, грудным смехом, который очаровал его четыре года назад. И в это мгновение ему захотелось вернуть ее — такой, какой она была тогда.

По крайней мере теперь он точно знал, что тогда не заблуждался относительно ее реакции. Он провел рукой по лбу. От его пальцев пахло самой глубокой, самой удивительной женской тайной: что бы ни говорило ее сердце, ее тело не могло устоять перед его прикосновениями. Он это знает — и всегда это знал… И сейчас он использовал это против нее.