Милослава: (не)сложный выбор - Марианна Красовская

Меня очень радовало, что к Киру я не испытывала никакого влечения. Все же когда-то я подозревала, что я распутная женщина, которой всё равно, какой мужчина рядом с ней. Нет, Кир мне казался почти братом и совершенно меня не привлекал. Хотя как мужчина он был не уродлив, да и в целом очень мил в общении. Вот уж у кого, скорее всего, нет проблем с женщинами! Такой кого угодно заговорит, ему бы купцом быть или скоморохом!

Но нет, Кир был охотником. И воином. Он был гораздо сильнее, чем могло показаться при взгляде на его длинную фигуру и тонкие ноги. Он ворочал тяжелые бревна, преграждающие лесные тропы. Он без особого напряга переносил меня на руках через овраги. Он выполнял работу, которая не каждому мужчине была по плечу.

Он был очень предусмотрительным — путь наш был проложен заранее. В каждой лесной чаще был тайник с припасами, а иногда и скрытый от глаз постороннего шалаш. Двигались мы налегке, а оттого быстро. Кир признался, что даже не рассчитывал на такую скорость, думал, что я буду сильно затруднять его движение, пытаясь сбежать. Вот спасибо, я один раз попыталась. Провалилась в медвежью берлогу, хвала богине, что пустую. Потом Кир, громко смеясь, меня оттуда выковыривал. Я поняла, что четверть крови оборотня не дают мне никаких преимуществ, кроме определения себе подобных.

На третью неделю мы выехали к людям. Стало уже очень холодно, мы надели на себя всю одежду, которая была в сумках оборотня.

Кир, едва мы завидели деревню, достал из сумки пару широких серебряных браслетов.

— Что это за пакость? — спросила я, когда он защелкнул на моем запястье один из них.

— Браслеты привязки, — обрадовал меня охотник. — Как у преступников. Теперь ты не сможешь от меня уйти больше, чем на сто шагов.

Естественно, я сразу же попробовала, и результат мне не понравился. Тело скрутило такой страшной болью, что я только и сумела, что не упасть на землю и не завыть. Гордость не позволила. Просто согнулась в три погибели. Словом, сбежать мне не удастся.

— А почему раньше не надел? — спросила я у ног Кира, отдышавшись.

Разогнуться удалось с немалым трудом.

— Галлийская работа, — весело ответил охотник. — В Славии они не работают.

— Так мы уже в Галлии?

— Второй день по галлийской земле едем.

Не сказать, чтобы это меня порадовало, но и печалиться долго я не видела смысла. Про Волчека я и думать забыла (не простила ему чужой запах и пренебрежение мной накануне свадьбы), а Таман… Мысль о Тамане похожа на зубную боль. Забываешь о ней на миг, а она снова и снова возвращается. Старалась не думать, не сожалеть о несбыточном. Надеялась — отыщет меня. Из-под земли достанет. Надеялась, но не верила. И была бы я его женой, но всё равно второй. Степь ему первая жена. Не бросит он степь ради меня. Я без него выживу. Степь — нет.

Галлия показалась мне беднее, чем Славия. Леса здесь были темнее, страшнее. Первая же деревня — куда более убогая, чем дома. Дома серые, невзрачные, крыши крыты соломой. Садов и цветников вокруг домов нет, только какие-то кривые голые деревца. Заборы вот добротные, из деревянных гладких шестов, а кое-где и каменные. Решила не спрашивать Кира, отчего так, хотела сама дойти. Догадалась — снег. Здесь холоднее чем у нас и море рядом. Значит, и снег выпадает раньше, и больше его, и зимы суровее. Наши плетни под снегом бы обвалились, да и солома на крыше гладкая, снег не держит. Скорее всего, здесь и комнаты в домах меньше, и потолки ниже, и печи больше.

Догадалась я верно. Зал в постоялом дворе, куда привет меня Кир, был хоть и широким, но дощатого потолка можно было коснуться вытянутой рукой. Охотник усадил меня за стол в углу, а сам пошел к хозяину — бородатому толстяку. Судя по теплой встрече, они были давними знакомыми.

Я повертела на руке браслет: кисть в него не пролезала. Бежать хотелось уже только из принципа. Смогла бы я сейчас найти дом? Думаю, да. Мне б до Славии добраться, а там уж несложно. Хочу ли я домой? Что меня там ждет? Нет, домой не вернусь — запозорят. Отца и Славку видеть не хочу. Мачеху только жаль. Как бы не сбросила дитя от волнения. Верю, что отец мог предать, что Славка, а что Линт знала обо всем — поверить не могу. В степь ехать? Не знаю. Страшно. В степи поди докажи, что ты Таманова шабаки. Так мне там и поверили! Степь большая, ехать туда одной — чистое самоубийство.

Куда меня везёт Кир, я не знала, но не на быструю смерть — это точно. Убить он меня мог тысячу раз. В рабство? Слишком дорогая рабыня выйдет. Единственное, что мне в голову шло — для колдовства я нужна. Крови черное колдовство требует немало, причем огромное значение имеет, чья кровь. К родственникам бабушки везет, больше некому меня искать. Жалости от них ждать бессмысленно, кто я им? И хорошо, если просто часть крови заберут, а если демону какому обещали?

Охотник принес горячий обед: похлебку с мясом и овощами, свежий хлеб, кружку горячего молока с медом и специями. Посмотрел на мои испуганные глаза, тяжело вздохнул:

— Ну, чего уже напридумывала себе?

— Что со мной сделают? Кровь заберут? В жертву принесут?

— Совсем рехнулась? — изумился Кир. — Не бойся, пальцем не тронут.

— А зачем я им нужна?

— Кому это им? — прищурился охотник.

— Бабушкиной родне, знамо дело. Больше никто в Галлии обо мне не думает.

— И зачем ты, кнесса Градская, такая умная уродилась? — вздохнул Кир. — С идиотками-то попроще будет. И рассказал бы я тебе, да слово дал молчать. Одно скажу: недолго бояться осталось. Завтра к вечеру будем на месте.

— Вот спасибо-то, успокоил!

Кир взял для нас общую комнату с двумя узкими кроватями, крошечную, но опрятную. Деревянный пол был начисто вымыт, бельё было свежее, даже занавески на окнах не пыльные. Хороший постоялый двор, пусть не очень богатый, зато с заботливым хозяином и расторопными слугами.

Несмотря на вкусный ужин и впервые за много дней теплую мягкую постель, ночью я несколько раз просыпалась с криками. То мне снились демоны, то оборотни, которые меня на части рвут, то реки крови.

Часа в четыре утра я поняла, что еще одного кошмара я не вынесу. Наскоро оделась, спустилась вниз в общий зал, где дремала сонная подавальщица, попросила чашку травяного чая. Хмурый охотник спустился несколько минут спустя, потребовал вчерашнего мяса.

— Поедем сейчас, — кинул он мне. — Всё равно с тобой никакого сна.

Меня затрясло так, что руки не могли удержать кружку.

— Да угомонись, блаженная! — рявкнул Кир. — Слово даю, не дам тебя в обиду!

От еды я отказалась.

Сегодня Кир вывел во двор двух лошадей: видно, договорился вчера с хозяином. Ехать одной было непривычно свободно, так и мечталось дернуть за поводья и умчаться прочь. Но я уже знала, что браслет далеко меня не отпустит, и терпела. Кир обещал.

Я поняла, что Кир в Галлии — известный человек. Многие, встречающиеся нам на тракте, приветствовали его, многие объезжали по широкой дуге, бросая настороженный взгляды. Смотрели и на меня, но вопросов не задавали. Должно быть, трудно было во мне признать женщину: съежившаяся от холода, в мужском свитере и куртке, коротко остриженная, я походила на юношу. На ноги поверх сапог я натянула вязаные чулки. Сапоги были дорогие, нарядные — свадебные, сшитые точно по моей ноге. С носком их было не надеть. Они были для более теплых дней, но другой обуви найти было нельзя.