Принц из моих снов - Рэй Морган

Его глаза расширились от удивления.

— Откуда вам все это известно?

— Я знаю, где искать. Эти сведения есть во всех официальных документах. Когда знаешь, что ищешь, нужную информацию не так трудно получить.

Теперь он смотрел на нее так, словно она была абсолютно незнакомым человеком.

— Вы шпионка?

— Я уже говорила вам, что я аналитик. Да, я ищу информацию, но это не шпионаж.

В его взгляде по-прежнему читалось недоверие, но она продолжила:

— Послушайте, я знаю о вашей службе в армии рейнджеров в Юго-Восточной Азии. Мне также кое-что известно о том, что произошло с вами на Филиппинах.

Джо промолчал. Она не знает и половины той трагической истории. Он столько всего мог ей рассказать, но не собирался.

— Я знаю, как вы были ранены. В статье, которую я читала, говорилось о процессе выздоровления. Именно таким образом я и узнала о вашем существовании. Итак, мне известно далеко не все. Расскажите, почему вы вместо колледжа пошли в армию? Каким образом вы попали к людям, которые вас усыновили?

Он посмотрел на Мэй, которая играла с плюшевым клоуном, затем вздохнул:

— Хорошо. Я расскажу вам то, что узнал от своей приемной матери. Она говорила, что Салли, моя родная мать, работала на кухне в королевском дворце. В какой стране, она не знала. Возможно, это была Амбрия. Салли не была замужем, и имя моего отца никому не известно. Салли вернулась вместе со мной в свою родную Англию, когда мне было четыре года, и примерно через год умерла. Я даже немного ее помню. Самую малость.

Джо остановился. Да, он помнил ее, но не помнил, чтобы любил ее. Это не давало ему покоя всю его жизнь.

— В течение нескольких лет я переходил от одних родственников к другим, пока в конце концов меня не усыновили сестра Салли Марта Тэннер и ее муж Нед. Именно Марту я считаю своей матерью. Они увезли меня в Нью-Йорк. Когда мне исполнилось двенадцать, мы переехали в Калифорнию.

— Значит, у вас есть семья, — заметила Келли, радуясь за него.

Джо небрежно пожал плечами:

— Что-то в этом роде. Мы с моими приемными родителями никогда не были по-настоящему близки. Я никогда не понимал, почему они решили меня усыновить.

Он снова остановился. Какого черта он открывает свою душу женщине, которую знает без году неделя? Женщине, которая работает в СМИ? Он спятил? Он никогда никому не рассказывал о своих старых обидах, о своем одиночестве. Почему он доверился именно ей?

Джо понимал, что должен остановиться, но обнаружил, что слова снова полились сами собой. Невероятно.

— Я рос как обычный американский мальчишка. Ходил в школу, играл в бейсбол и футбол. Когда Нед и Марта развелись, возникли финансовые проблемы. Мои сводные брат и сестра начали попадать во всякие неприятные истории. Привычный мир рушился на глазах. Таким образом, окончив среднюю школу, я захотел убраться от всего этого как можно дальше и записался в армию. Полагаю, остальное вы уже знаете.

Глубоко тронутая его историей, Келли печально кивнула. Как тяжело осознавать, что тебя никто не любит. Ей хотелось заключить его в объятия, сказать ему, что все хорошо, но она знала, что ему это не понравилось бы. К тому же что она могла ему пообещать? Что теперь его жизнь будет лучше? Нет, уж лучше промолчать.

В этот момент захныкала Мэй. Поднявшись, Келли положила ладонь на плечо Джо и мягко произнесла:

— Спасибо, что все мне рассказали, Джо. Я правда вам очень признательна.

Он взял ее руку и нежно коснулся губами ладони.

— Разве не очевидно, что ради вас я пойду почти на все?

Возможно, он пошутил, но Келли никогда еще не видела его таким серьезным. Даже когда она купала Мэй, ее сердце по-прежнему учащенно билось.

Она часто разочаровывалась в мужчинах, и вот когда наконец встретила достойного, он оказался принцем.

Мэй, которая последние два дня так хорошо себя вела, раскапризничалась, когда Келли отнесла ее в детскую. Она плакала, и ничто не могло ее утешить. Келли разговаривала с ней, качала на руках, делала то же, что делали в этом случае жены ее братьев, но все без толку.

Джо заглянул в детскую:

— Я могу чем-нибудь помочь?

Келли покачала головой:

— Она устала, но не может уснуть. На нее все еще действует смена часовых поясов. Я могла бы положить ее в кроватку и позволить ей плакать, пока она не заснет, но это было бы жестоко по отношению к ней. Она может проплакать несколько часов.

Джо застонал.

— Хорошо. Вы в этом точно разбираетесь лучше, чем я, — произнес он, выходя из комнаты.

Продолжив качать на руках Мэй, Келли по несколько раз спела ей пару колыбельных, которые знала. Нужно вспомнить что-то еще, потому что «Баю-бай, малыш» им обеим уже надоела.

Вдруг ей пришла на память одна мелодия. Келли некоторое время мурлыкала ее себе под нос, затем начала петь. Это был почти незнакомый ей язык, но слова лились сами собой. Мгновение спустя она поняла, что поет на амбрийском, который плохо знала.

Она не помнила, чтобы когда-то пела эту песню, однако, похоже, знала слова. Мэй постепенно начала затихать и через несколько минут уснула.

Келли продолжала петь. Она знала, как легко малыши просыпаются, поэтому хотела подождать, пока Мэй не заснет крепче. Ее поразила способность человеческого мозга хранить и выдавать информацию из прошлого, о существовании которой ты никогда не подозревал. Она была уверена, что эту колыбельную пела ей в детстве мать. Келли не знала смысла слов, но легко воспроизводила их звуки. Это было похоже на чудо.

Джо сидел в гостиной и слушал, как Келли поет колыбельную на незнакомом ему языке. Внезапно он обнаружил, что по щекам его катятся слезы. Он знал эту песню. Не разумом, сердцем. Его душа впитала ее много лет назад. Она была частью его наследия.

Теперь он знает правду. Он амбриец. Больше нет смысла это отрицать.

Медленно встав с кресла, Джо отправился в гараж и копался там, пока не нашел свой старый армейский вещевой мешок. Развязав его, он нащупал на дне коробку из-под сигар, перетянутую резинкой. Внутри нее лежали предметы из жизни, которую он совсем не помнил. Все эти годы он не знал, откуда они взялись и какое отношение имеют к нему. Келли непременно должна их увидеть. Взяв коробку, он пошел назад в дом.

В коридоре он встретил Келли. Она наконец уложила Мэй.

— Пойдемте в гостиную. Я хочу, чтобы вы на это взглянули.

Он открыл коробку, достал из нее вещицы и разложил их на кофейном столике. Это были три позолоченные пуговицы с выгравированными на них львиными головами, детский молитвенник, маленький перстенек с печаткой и ленточка с оловянной медалью.