Жизнь Людовика XIV - Александр Дюма

Недостойный поступок Лувиньи недолго оставался безнаказанным — год спустя он был убит на дуэли.

Что касается Рошфора, то он имел дерзость возвратиться в Брюссель и даже после казни Шале оставался в своем монастыре, и никто не знал об его участии в судьбе бедняги. Но однажды, поворачивая за угол одной из улиц, он встретил конюшего графа де Шале и в испуге едва успел опустить капюшон на лицо, и потом, боясь быть узнанным, оставил город. И в самом деле вовремя, так как тотчас двери монастыря были заперты, начались розыски, но оказалось поздно — Рошфор, обратясь снова в кавалера, уже скакал по дороге к Парижу и возвратился к кардиналу, гордясь успехом своего дела, которое, по его убеждению, он так благородно исполнил. Вот что значит совесть!

О том, что стало с врагами кардинала. — Политические и любовные замыслы Букингема. — Кончина герцогини Орлеанской. — Новые казни. — Милорд Монтегю. — Поручение, данное Лапорту. — Игра в карты. — Осада Ла-Рошели. — Трагическая кончина Букингема. — Печаль королевы. — Анна Австрийская и Вуатюр.

Благодаря любви Букингема, равнодушие короля к Анне Австрийской превратилось в холодность, после дела Шале эта холодность превратилась в антипатию, и далее мы увидим, как антипатия превращается в ненависть.

После рассказанных событий кардинал сделался высшим повелителем. Королевская власть затмилась в день смерти Анри IV и снова явилась в полном блеске только в день совершеннолетия Луи XIV.

Полустолетие, протекшее между двумя этими событиями, было временем царствования любимцев, если только можно назвать любимцами этих двух тиранов своих властелинов.

Королева, иногда посредством Лапорта, иногда стараниями м-м де Шеврез, удалившейся или лучше сказать удаленной в Лотарингию, продолжала сношения с герцогом Букингемом, который все еще находился под воздействием своей рыцарственной любви и не терял надежды, будучи уже почти любимым, сделаться счастливым любовником. Вследствие этого он беспрестанно упрашивал короля Карла I о позволении возвратиться в Париж посланником, в чем король Луи XIII, или вернее кардинал, отказывал с таким же упорством, с каким его просили.

Тогда, не имея возможности приехать представителем дружелюбного государства, Букингем решил явиться неприятелем. Ла-Рошель стала если не причиной, то по крайней мере предлогом для войны.

Букингем, располагавший силами Англии, надеялся вооружить против Франции еще Испанию, Германскую империю и Лотарингию. Конечно, Франция, какой бы она стараниями Анри IV и Ришелье ни была могущественной, не могла бы устоять против этого грозного союза, она принуждена была бы уступить. Тогда Букингем явился бы посредником, и одним из условий мира было бы возвращение герцога Букингема в Париж посланником.

Европа готовилась к войне, Франция — быть преданной мечу и огню, а причиной всему были любовь Букингема и ревность кардинала, поскольку о ревности короля никто и не думал. Луи XIII слишком не любил королеву, особенно после дела Шале, чтобы серьезно ее ревновать.

Очевидно, что всей этой поэме не доставало только Гомера, чтобы сделать из Букингема Париса, из Анны Австрийской — Елену, а из осады Ла-Рошели — осаду Трои. Ла-Рошель была одним из городов, данных гугенотам Анри IV во время обнародования Нантского эдикта, что дало повод Бассомпьеру, который сам был гугенотом, а между тем осаждал город, сказать: «Вы увидите, что мы будем так глупы, что возьмем Ла-Рошель!»

Этот город всегда был для кардинала предметом тревог — он был главным гнездом непокорных, средоточием раздора и мятежей. Давно ли советовали Гастону укрыться в нем?

Принц Анри де Конде был сослан в Венсенн и уже никогда не мог оправиться от этого удара. Правда, Франция выиграла при этом — в продолжение трехлетнего своего заточения принц сошелся со своей женой и имел от нее двух детей: Анну Женевьеву Бурбонскую, известную позднее под именем герцогини де Лонгвиль, и Луи Бурбонского, ставшего впоследствии великим Конде.

Герцог Вандомский и великий приор были арестованы и заточены в замке Амбуаз. Ришелье одно время хотел судить их и казнить, но один сослался на права пэра Франции, а другой — на права Мальтийского ордена, рыцарем которого он был. Тем и кончилось дело, но чтобы лучше следить за побочными сыновьями Анри IV, кардинал велел переместить их в Венсенский замок.

Граф де Суассон, обвиненный перед кардиналом в предложении сил и денег герцогу Анжуйскому, счел за лучшее, не ожидая возвращения короля и его министра, оставить Париж и, под предлогом путешествия ради здоровья, переехал Альпы и поселился в Турине. Кардинал, не будучи в силах выместить свою злобу на его особе, старался уязвить его — он велел написать де Бетюну, французскому посланнику в Риме, чтобы при папском дворе в титуле «его высочества» графу де Суассону было отказано. Но это было тем временем, когда дипломаты были важными сановниками, и де Бетюн отвечал: «Если граф виноват, то его должно

Судить и наказать, если же невиновен, то будет совершенно напрасным оскорблять, унижая в то же время честь нашей короны. Я согласен лучше оставить свой пост, нежели быть оружием такой низкой мести».

Герцог Анжуйский сделался после брака своего принцем де Домб и де Рош-сюр-Ион, герцогом Орлеанским, Шартрским, де Монпансье и де Шателеро, графом де Блуа и сеньором де Монтаржи, но все эти новые титулы, вместо того, чтобы возвеличить его, унизили, ибо были написаны в брачном контракте кровью Шале. Новый герцог Орлеанский, находясь под постоянным надзором своих приближенных, ненавидимый королем, презираемый дворянством, уже не мог быть опасным для кардинала.

Итак, принц Анри де Конде был обессилен, великий приор и герцог Вандомский — заключены в Венсенский замок, граф де Суассон бежал в Италию, Гастон Орлеанский был обесчещен. Одна Ла-Рошель еще противилась воле Ришелье.

К несчастью, кардиналу не так легко было осудить город, как человека — срыть город труднее, чем снести голову человеку. Кардинал только ждал случая наказать Ла-Рошель, и Букингем доставил ему этот случай.

Букингем, как мы видели, желал войны. Тогдашнюю Францию сравнительно нетрудно было вовлечь в войну — английский министр возбуждал несогласия между Карлом I и мадам Анриеттой так же, как Ришелье поступал с Луи XIII и Анной Австрийской. Следствием этих несогласий было то, что английский король отослал в Париж весь французский двор своей жены, подобно тому как сделал прежде Луи XIII с испанским двором Анны Австрийской, отправив его в Мадрид. Однако, хотя это нарушение одного из условий контракта и оскорбило короля Франции, он не считал это достаточным поводом для разрыва. Тогда Букингем, не дождавшись объявления войны, решил действовать другим способом. Он велел капитанам нескольких английских кораблей захватывать французские купеческие суда и адмиралтейским приговором объявил эти суда законным призом.

Это было серьезным нарушением существовавшего морского права, но Ришелье устремил все свое внимание на Ла-Рошель — он хотел получить двойную выгоду и одним ударом покончить как внутреннюю, так и внешнюю войну. Франция слабо протестовала против действий Карла I, давая понять его любимцу, что к окончательному разрыву могут привести меры более решительные. Тогда Букингем склонил Карла 1 принять сторону французских протестантов и дать им помощь. Жители Ла-Рошели, будучи уверены в покровительстве Англии, послали к Букингему герцога де Субиза и графа Бранкаса. Любимец Карла I сделал для них более, нежели они могли надеяться, и вывел из портов Англии стопарусный флот, и высадился на острове Ре, которым и завладел. Но он не смог взять цитадель Сан-Мартен, геройски защищаемую графом де Туарас с двумястами пятьюдесятью солдатами против двадцати тысяч англичан. Наконец, желание Ришелье осуществилось. Подобно рыбаку, выжидающему удобную минуту, он мог теперь одним неводом захватить англичан и жителей Ла-Рошели — политических и религиозных врагов. Тотчас же было отдано приказание войскам двинуться к Ла-Рошели.