Вернись к нам - Анна Феррари

– Что будешь?

– Капучино с мятным сиропом.

– Стала пить кофе, понравился?

– Да.

Я повторил заказ Николы, а себе взял американо.

– Любишь мятный сироп?

– Да, ещё лавандовый и малиновый, – я усмехнулся.

– Просто мало знаю людей, кто пьёт кофе с мятным сиропом.

– И что?

– Просто выглядит необычно. Не ищи скрытых смыслов, не пытаюсь тебя как–то задеть.

– Я с тобой вынуждена общаться, – Никола не скрывала своего раздражения, и я прекрасно понимал почему.

– Прости, что слишком грубо себя вёл – взгляд её иногда становился отсутствующим, как будто мысли блуждали, где–то далеко.

Она отвернулась в сторону и делала вид, что заинтересовалась тем, что происходит вокруг. С ближайших столов до нас доносились обрывки разговоров. Я прислушался: они говорили о семье, работе, сплетничали. С виду не различишь кто турист, а кто местный. Вели себя спокойно и расслабленно.

– Можешь просто быть чуточку вежливее, – наконец–то произнесла. Мной ты не можешь командовать, даже если за всё платишь, именно поэтому хочу стать самостоятельной, чтобы не брать у тебя деньги, – выдаёт она длительный монолог.

– Я не против, чтобы ты училась. Тогда придётся нанять няню, ты сама не справишься.

– Возможно, это разумное решение, – нам принесли кофе. Я сделал глоток

– Хотел предложить вам съездить в горы. Можно посмотреть Красную поляну, водопады или заехать на ферму, пособирать хурму, сейчас самый сезон. Не настаиваю, а просто предлагаю.

– Вы можете съездить вдвоём с Серафимом.

– А ты не хочешь? У тебя есть важные дела?

– Важных дел нет, но мы не ладим.

– Поэтому и хочу поехать втроём. Обещаю, быть милым.

Я улыбнулся ей, мне хотелось, чтобы она почувствовала мой настрой.

– А твоя невеста не будет против?

– Виктория, не будет против. Вы теперь моя семья.

Кажется, мои слова удивили её.

– Я подумаю и напишу тебе. Мне пора идти.

– Пока, – попрощался я. Никола тороплива пошла в сторону дома. Поговорили как цивилизованные люди. Теперь мне нужно придумать, как сломать её невидимые стены. Хочу показать, что я другой. Чем больше времени провожу с ней, тем ближе хочу ей стать.

Дождь прекратился, лучи солнца пробивались сквозь серые тучи. В очередной раз улыбнулся про себя. Жизнь у моря – это самое лучшее – слышать его шум день и ночь, вдыхать его запах, гулять вдоль берега и смотреть за горизонт, где нет конца. Море как будто уносило с собой все заботы и трудности, успокаивало и как будто исцеляло.

Никола

– Ну что, ты готов отправиться в горы и собирать хурму? Мама сказала это твой любимый фрукт, ­– Даниил заехал за нами утром. Я, как и Сима ждала этот момент.

– Ещё как готов. У нас есть корзинка, – Серафим указал на плетёную корзинку возле ног.

– Тогда поехали.

Даниил выглядит как всегда прекрасно. Белоснежная футболка оттеняла и так смуглую кожу, голубые джинсы подчёркивали стройные ноги. Лёгкие кудри были тщательно уложены. Как ему удаётся всегда выглядеть красивее всех?

Я надела очки и села в машину на переднее сиденье. Серафим устроился в детском кресле.

Мы набрали скорость, машина резво неслась мимо пальм. Мои волосы развевались на ветру, ветер нежно обдувал прохладой. Я скользнула взглядом по Даниилу, его рука лежала коробке передач в нескольких сантиметров от моей. Я посмотрела на Даниила, он сосредоточенно вёл машину. О чём он сейчас думал? Интересно, он счастлив с Викторией, любит её и с ней он такой же страстный? Его Виктория всё о нём знает: какую еду любит, как выглядят его волосы, когда она просыпается. Мысль о его невесте угнетала. Неужели я так и не смогу избавиться от навязчивой идеи под именем Даниил. Он никогда не выдает свои эмоции, не показывает, что происходит внутри. Хотелось, чтобы он посмотрел на меня, сделал комплимент, или просто обсудил новости, политику, хоть погоду. Мне не так важно высказывать свое мнение, сколько слушать. Так я могу быть ближе к человеку, когда он делится настроением, переживаниями. Так складываются отношения, завязывается дружба.

– Просто спроси? – с улыбкой сказал он, – вижу, как в твоей голове летает рой вопросов. – Расскажи о себе, – я решила перейти на более безопасную тему, потому что к откровенным ответам не была готова.

– Что именно тебя интересует?

– Где родился, учился? – решила начать с банальных вопросов. – Родился в Лондоне, но отец родом из Чечни, мама русская. Они переехали как беженцы в Великобританию после войны. Но после смерти матери, отец вернулся в Москву.

– Прости, что затронула эту тему, мне очень жаль.

Даниил ответил не сразу. Некоторое время он просто молчал. – Ничего, ты не знала, – вздохнул он, переводя взгляд с дороги на меня.

– Я тоже выросла без мамы, – Даниил понимающе кивнул.

– Что с твоими родителями?

– Я никогда их не видела. Дядя оказался единственным родственником, поэтому согласился взять к себе. Мое детство трудно назвать идеальным, но хотя бы был дом. Поэтому я рада тебе. Спасибо, что согласился помочь. – На этой фразе я запнулась, так как вспомнила, через что нам пришлось пройти.

– Все позади, – Даниил взял меня за руку и мягко сжал. – Теперь все наладится.

Я молча кивнула.

– Мне хочется стать для Серафима настоящем отцом, и не повторять ошибки своего отца. – Я посмотрела на него, в его словах звучала грусть и сожаление.

– Да, мы можем стать лучшими родителями чем наши.

Даниил свернул с основной дороги, и перед нами раскинулось море. Я все еще не могу привыкнуть, что бирюзовые волны могут появиться перед глазами в любой момент. – Значит в твоей крови смешались север и юг, холод и солнце. Гремучая смесь. Он пожал плечами.

Мы заехали на ферму. Бесконечные плантации тянулись далеко в горы. Здесь росли деревья апельсинов, мандаринов, чуть дальше поле винограда, тянущиеся до самого горизонта. Хурма висела на деревьях словно жёлтые фонарики.

Как сказал Даниил, владельцы – его знакомые. Сбор хурмы представлялся мне сплошным удовольствием – целый день под открытым небом на свежем воздухе! Я надела открытый сарафан, в надежде подзагореть, всё ещё хотела поджариться под южным солнцем. На деле же все оказалось совсем не таким романтичным. Пришлось лезть на стремянку, и рвать плоды. Серафим принимал хурму из моих рук и складывал в корзинку. Некоторые ещё не дозрели, потому что сейчас только начало сбора урожая.

Сначала я хотела сдаться, но посмотрев, как Даниэль с Серафимом ловко справляются, словно проработали здесь целый сезон, мне стало стыдно. Сдаваться расхотелось. Работать под огненным солнцем – удовольствие сомнительное. В целом это добровольная форма рабского труда. В детстве меня никаким способом нельзя было заставить собирать ягоды. Нудное занятие. По факту я получила боль в спине и обожжённое руки.