Одинокая волчица, или Я проткну твое сердце шпилькой - Юлия Шилова

– Подождите пятьминут. Он скоро придёт.

Я села на кожаныйдиван и закинула ногу на ногу.

– Чай, кофе?

– Я бы судовольствием выпила чашечку кофе.

Вместо обещанныхпяти минут мне пришлось ждать минут двадцать. Распаренный Жгут пришёл,закутанный в простыню, и сел напротив меня. Я не могла не заметить, что онхорошо выпил, и мой визит внёс нежелательные изменения в его планы. Однимсловом, он меня не ждал, и мой приход его напрягал.

–Я понимаю, что невовремя, – забормотала я робко.

–Мы же с тобойдоговорились встретиться. Я свои слова на ветер не пускаю.

Жгут постаралсяскрыть недовольство моим приходом, но ему не удалось: всё было написано налице.

– Ты голодная?Скажи, может «поляну» накрыть? Я сейчас официантке скажу. Может, тебе чтовыпить принести? Алкоголь?

–Нет. Спасибо. Яза рулём и есть не хочу. Я не займу много времени. Понимаешь, у меня возниклидостаточно серьёзные проблемы. Раньше их решал Лёвка, а с тех пор, как его нестало, я даже не знаю, к кому обратиться.

–Ну и правильно,что обратилась ко мне. Давай, валяй. Что там у тебя произошло? Опять мент привязался?

–Дело в том, чтоон пообещал меня засадить.

–Это я уже слышал.Так объясни, за что?

–У нас в подъездеубили мужчину. После того как установили его личность, узнали номер егомобильного телефона. В общем, в распечатке входящих звонков нашли мой номер. Онзвонил мне за пару часов до убийства.

–Ты его знала?

–Игорь, в том‑тои дело, что нет. Я, конечно, понимаю, что это неправдоподобно, но покойникпросто ошибся номером.

–А как он очутилсяв твоём подъезде?

–Представь себе,не знаю. Сейчас ищут, к кому именно он приезжал. У меня такое впечатление, чтомент подозревает, будто убитый приезжал ко мне.

–А к кому?

–Не знаю, – япожала плечами. – Может, в моём подъезде он тоже оказался случайно…

–Ангелина, что‑тоу тебя слишком много случайностей. Ты мне точно всё рассказала? – Жгутприщурился и посмотрел на меня таким ледяным взглядом, что по моему телупробежала дрожь.

–Нет, не всё.

–Выкладывай.

–Оказывается,убитый в моём подъезде мужчина был Лёвкиным другом. Это сказал мент. Я слышалао каком‑то друге из Питера, но никогда не видела.

–Ну так если этоЛёвкин друг, получается, он к тебе приезжал, – брякнул Жгут и ввёл меня вещё большее замешательство.

–Не знаю. Ко мненикто не приходил, никто в дверь не звонил. Одним словом, я здесь ни при делах,но при этом чувствую, что на меня сейчас всех собак навешают. Вот, еслиразобраться, я тут при чём? Позвонил человек, ошибся номером. С кем не бывает?!И даже то, что он Лёвкин друг, по большому счёту, не играет роли.

–Ангелина, нутромчувствую, ты мне что‑то не договариваешь. Если ничего не натворила и ментпросто тебя подозревает, то это одно. А если ты в теме и что‑топроизошло, то это совсем другое. Я дураком выглядеть не хочу. Прежде чем затебя разговаривать, я должен знать всё. Ты лучше в свои бабские шутки со мнойне играй.

Жгут сверлил менявзглядом, я сидела потупившись и молчала.

– Лёвку убили, егодруга в подъезде расстреляли. Послушай, тебе не кажется, что следующей можешьбыть ты?

– Я хочу нанятьсебе охранника.

– Если тебя кто‑тозакажет, никакой охранник не спасёт.

– Всё равно, с нимкак‑то спокойнее.

– Если только длясобственного успокоения, то нанимай.

Жгут нажал назвонок, и в комнату отдыха зашла девушка с рецепции.

– ИгорьАлександрович, вам что‑нибудь нужно?

–Принеси из сейфамою сумку.

–Одна минута.

Когда девушказакрыла за собой дверь, Жгут поправил свою простыню и спросил:

–Кто Лёвку убил,не нашли?

–Пока ищут.

–Заказуха тяжелораскрывается. Я смотрю, для тебя настала чёрная полоса.

–Думаю, теперьдолго ждать, когда она закончится.

–Держись.

–Спасибо.

Девушка поставилаперед Жгутом его маленькую кожаную сумку и удалилась. Жгут достал из сумкимобильный и набрал номер.

– Здравствуй,братишка! Игорян тебя беспокоит. Я тебе вот с каким вопросом звоню. Тут одинтвой человечек не даёт жить моей хорошей знакомой. И, не имея на руках никакихдоказательств, а только одни подозрения, обещает её засадить. Девушке и такплохо. Она пережила тяжелейший стресс. У неё любимого недавно взорвали, а тутещё твой человечек со своими угрозами повадился. Фамилию надоедливого сейчасскажу…

Жгут продиктовалданные, написанные на визитке. Затем спросил мою фамилию и тоже продиктовал еётому, с кем разговаривал. Когда положил телефон, я виновато потупилась и тихоспросила:

–Ну что?

–Нужно немногоподождать. Сейчас позвонит человек, который владеет полной информацией, и даствесь расклад.

–Игорь, а еслитебе сейчас скажут, что меня хотят посадить? – я ощутила, как сдают нервы,и ничего не могла с этим поделать.

–Ангелина, за чтотебя сажать? Ты же утверждаешь – не за что.

–Ты так говоришь,будто в нашей стране сажают только виновных. Скажи, если сейчас произнесутсамую плохую новость, ты за меня заступишься?

Жгут как‑тонервно заморгал. По нему было видно, что он не готов к такому повороту событий.

– Если ты ни в чёмне виновата и на тебя напрасно наговаривают, то заступлюсь, – наконецвыдал он.

От его слов мне нестало легче ни на грамм.

– А если явиновата, – неожиданно для самой себя произнесла я и ощутила, как бешенозаколотилось сердце.

Жгут насторожилсяи сделал такую злобную физиономию, что мне стало не по себе.

– Ангелина, я жетебя по‑человечески спросил – натворила ты что‑нибудь или нет. Тымне сказала, что нет. Я тебя просил не лепить из меня дурака.

– Извини, –тихо пробормотала я.

– Ангелина, а тыстерва, – прошипел Жгут и ударил кулаком по столу.

Господи, сколькоже раз в своей жизни я слышала, как меня называют стервой… Но мне ещё никогдане было страшно после этого слова, как сейчас. Мне ставили в упрёк то, что яменяю мужчин как перчатки. Меня считали бессердечной, холодной, расчётливой ислишком продуманной. Обыкновенные женщины всегда терялись в догадках: почемунекоторых мужчин просто тянет к таким опасным женщинам, как я, которые ихмучают, издеваются и даже разоряют… На самом деле такие, как я, не любят никогомучить. Просто рядом со мной бывает либо очень хорошо, либо очень плохо. Мневсегда отрадно сломить гордость очередного мужчины, а потом видеть, как он вбеспомощной злобе шипит вслед моё любимое слово: «стерва»…