Саша, привет! - Дмитрий Данилов

И так далее.

Осторожный стук в дверь. Да, войдите! Входит охранник, Антон, Михаил или Никодим, неважно. Здравствуйте, вот… в общем, не хотелось бы прямо вот описывать это вот всё, завтрак там и так далее. Серёжа с аппетитом сжирает завтрак. Охранник предлагает (без возможности отказаться) выйти на прогулку, Серёжа выходит, видит Сашу, останавливается на минуту. Смотрит на Сашу. И говорит:

– Саша, привет!

И машет. И идёт по белой полосе, доходит до Красной зоны, сгорбливается, конечно, ну а как, в этой ситуации любой человек бы сгорбился, и потом идёт дальше, оборачивается, смотрит на белый неподвижный пулемёт и снова говорит:

– Саша, привет!

Идёт дальше, и снова оборачивается, и снова смотрит на пулемёт.

– Саша, привет! Саша, привет! Саша, привет! Саша, привет!

Охранник (Антон, Михаил или Никодим, неважно) говорит:

– Ну пойдём, пойдём. Не провоцируйте Сашу.

И они идут.

Довольно резкий стук в дверь. Да, войдите. Входит человек свирепого бурятского вида, высокий, толстый, здоровый.

– Здравствуйте. Я тут у нас за буддизм отвечаю. Тамир Хандаев.

– Здравствуйте. Вы лама?

– Да. Я тут редко бываю. У нас здесь должности постоянной нет. Так, наездами. Я предлагаю сразу подписать прошение о том, чтобы я к вам больше не приходил. Вы же не буддист? Не бурят, не тувинец, не калмык?

– Нет, не калмык. Но… я как раз думал, что с вами было бы интересно поговорить.

– Не знаю, что тут интересного. Если вы имеете в виду какую-то там философию, то лучше не надо.

– Ну как же. В буддизме такая утешительная концепция множественности инкарнаций. Я думал, вы мне что-то об этом расскажете.

– Да что в этом утешительного? Что хорошего в этой самой реинкарнации? Сначала дикие муки рождения. Ну, родился. Страшное детство. Привыкание к этому миру. Где вы переродитесь – неизвестно. Знаете, хреново переродиться в касте сборщиков пластикового мусора где-нибудь в Мумбаи, врагу не пожелаешь. Вот. Дикое детство с осознанием своей беспомощности. Страшные все эти мучения детские. Когда понимаешь, что родился в хреновой семье и вообще в хреновых условиях. Потом школа, взросление, мучают тебя там по-всякому. Ужас! Потом стал взрослым и понял, что у тебя в жизни нет никаких перспектив. Потом живёшь. Потом дико, мучительно болеешь, потом умираешь. Что в этом хорошего?

– Ну как же. Можно ведь хорошо переродиться. Ну вот вы же, например, лама.

– Да, я лама. Если я расскажу вам, как протекала моя жизнь до того, как я стал ламой, вы, наверное, поседеете. Да я, если честно, и не очень помню, потому что это было очень страшно. Если переродиться хорошо, то рождение и детство всё равно будет мучительным, юность тоже, ну потом нормально, конечно, станет, уже в зрелом возрасте, если хорошо переродиться. А там опять болезни, мучения и смерть. Толком и не насладишься. Нет, если, конечно, переродиться сыном британской королевы или президента Бурятии, то можно неплохую жизнь прожить, но это мало кому так везёт.

– Всё равно как-то утешительно думать, что вот, тебя расстреляют, но на этом жизнь твоя не закончится, а продолжится, будет какая-то новая жизнь. Я, правда, в это не особо верю, если честно.

– Ну вот видите, вы сами не верите. О чём говорить.

– А вы верите?

– Во что?

– Ну… в реинкарнацию.

– Вы знаете… кстати, как вас зовут? Как по батюшке?

– Сергей. Можно просто Сергей.

– Сергей. Хорошо. Очень приятно. Сергей, знаете, вот вы спрашиваете, верю ли я. Я верил, конечно, раньше. Но сейчас я даже не знаю, как вам сказать. Это просто то, что я должен говорить. Я как-то свыкся со всем этим, а верю я или не верю – я не знаю, вот честно. Знаете, когда ты буддист, ты как-то немного теряешь ощущение прочности реальности. Всё немного начинает плыть. Это довольно трудно объяснить.

– Я, кажется, понимаю.

– Вряд ли вы это понимаете.

– Ну, может быть.

– В общем, мне кажется, лучший вариант – просто подписать бумагу, чтобы я к вам больше не приходил.

– Вы прямо вот не хотите ко мне приходить? Не хотите поддержать человека, приговорённого к смертной казни?

– Вот вы спросили меня, и я вам прямо отвечу – нет, не хочу.

– Да? Странно.

– Потому что я вам всё равно ничем помочь не могу. Это какая-то дикая бюрократическая идея – что мы, представители, блин, традиционных религий России, должны приходить к приговорённым и как-то их, типа, утешать. Мне смешно от этого, если честно. Я ржу просто.

– Да, я вас понимаю. Давайте, если хотите, я подпишу эту вашу бумагу.

– Да, давайте. Тем более, если вдруг надо будет, чтобы я пришёл, вы сможете подать специальную заявку. И я приду. Но я не думаю, что это нужно.

– Хорошо. Я, если честно, думал, что вот придёт лама и меня как-то успокоит. Буддисты вроде бы такие умиротворённые, спокойные, мирные.

– Буддисты все разные. Обычные люди. Если бы вы не были в заключении, я бы посоветовал съездить в Туву. Там живут буддисты, и там такой ужас творится, что не приведи господь, как у вас, православных, принято выражаться.

– Я не православный.

– Да всё равно. Там просто такое творится. Первое место в России по убийствам. Грабят, насилуют. Это всё буддисты. Японцы тоже буддисты. Знаете, наверное, что они с людьми делали в войну. Это же поверить нельзя. Буддисты! Последователи Будды! А вы говорите. Обычные люди. Такие же, как и все остальные, мусульмане, христиане. Такие же примерно мудаки.

– Да, я понимаю. Ну, давайте вашу бумагу.

Лама даёт Серёже бланк заявления заключённого об отказе от религиозной поддержки (вписать религию, имя служителя религии), Серёжа всё вписывает и подписывает.

– Спасибо. Мне так будет значительно легче.

– Но ведь можно вас будет вызвать?

– Да, пожалуйста. Я не очень понимаю зачем, но, если что, вызывайте.

– Спасибо. А может быть, посоветуете мне какую-то медитацию?

– Знаете, я смотрю на вас и понимаю, что вы вряд ли будете практиковать медитацию. Вам это всё на хрен не нужно. Но, если хотите, вот вам медитация. Универсальная медитация, вечная, альфа и омега. Короче, надо сесть поудобнее. Вот, у вас тут кровать хорошая. Сесть с прямым позвоночником. Подышать немного. Глубокий вдох и выдох. И дальше сидите и останавливаете внутренний диалог. Пришла мысль – прибивайте её, как муху. Старайтесь, чтобы в голове мыслей не было. Это самая главная медитация в жизни.