Случайная жена повелителя - Виктория Лошкарёва

Почему-то легкие городские модели всюду назывались карами (видимо слово осталось от английского «car»), а вот тяжелые низко ходящие модели принято было называть модулями. Добавляя зачем-то «автономными». Как будто существовали неавтономные… я задумалась об этом и пропустила момент, когда Танн подхватил мои рюкзаки и засунул их назад, к остальным вещам.

«И никакой камеры хранения…Хм».

—Садись, — скомандовал Танн. — Нам долго ехать.

Я кивнула, мысленно согласившись с племянником господина Днарра — ехать нам и впрямь было далековато. До временной научной станции, на которой нам предстояло не только работать, но ещё и жить, было, по меньшей мере, полдня пути.

Край Вулканов был знаменит не только прекрасными видами гор, но ещё и сложной геомагнитной обстановкой, нарушавшей настройки электроники. Именно поэтому господину Днарру было важно моё участие именно в этом проекте. Мои навыки сильно отличались от навыков современных специалистов, в основном полагавшихся как раз на электронику. Нет, мы тоже, конечно, не на счётах считали, но по сравнению с современными специалистами считай, что как на счетах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Достаточно сказать, что на Арне вообще, и в этой местности в частности, не было никакой сети исследовательских станций. То есть специалисты на места периодически выезжали, но чтобы так постоянно мониторить, как это делали люди в двадцать первом веке — нет, это для радскаров был перебор. Они полагались на спутники, которые крутились над планетой, и на автоматические передатчики. Мне же казалось, что именно погрешность измерений не дает заблаговременно предсказать землетрясения, извержения и другие приятности, которые делали этот уникальный край практически необитаемым. А ведь этот край мог бы стать туристической меккой — судя по фотографиям, виды здесь были замечательные.

Я уговорила Днарра и Совет попробовать старинные методы — и вот первая, можно сказать, опытная станция была построена. Возведена.

А теперь нам предстояло до неё добраться.

Поскольку путешествовали мы на автономном модуле, который тащился со скоростью улитки и не выше двадцати метров от поверхности планеты, добирались мы до базы долго и нудно. Через несколько часов, устав от напряженного молчания в салоне, Танн принялся выспрашивать меня о целях экспедиции — зачем было тратить столько ресурсов для строительства всего лишь временной станции.

—Потому что правительство Арна заинтересовано в Крае Вулканов, — пожала я плечами. — Огромная территория до сих пор фактически необитаема лишь из-за того, чтобы власти до сих пор не в состоянии сделать этот край безопасным для всех.

Танн с удивлением посмотрел на меня.

—Совсем не поэтому. — Помолчав, он добавил. — Там почти нет лесов.

Эмм…. Это да, лесов там почти нет. Да и откуда им взяться, если там то извержения вулканов, то землетрясения?

— Но леса — это ведь ещё не всё, правда? — улыбнулась я. — Там очень красиво и без лесов.

—Не для радскаров, — хмыкнул Танн. — Саша, в Крае Вулканов негде спрятаться хищнику.

—Но вы же не звери.

—Ты так думаешь? — приподнял бровь полицейский. И многозначительно усмехнулся.

Но продолжать тему не стал. Я, чтобы заполнить паузу в разговоре, зачем-то начала рассказывать про Японию. О том, как трудолюбивые люди построили целую империю на островах, похожих на Край Вулканов. Я дико всё преувеличивала, но, по крайней мере, сумела как-то разрядить атмосферу в салоне модуля.

За всё время многочасового путешествия, мы сделали лишь одну короткую остановку: чтобы размять ноги и справить естественную нужду. А вот обедать пришлось по ходу движения — Танн сказал, что не хочет тратить на это время. Поэтому прямо в дороге перекусили сухими мясными батончиками и соком тахуи, который был очень популярен среди радскаров.

Если бы я была дома, я бы с удовольствием съела вареное яйцо или хлеб с сыром… но приходилось есть, что дают.

Пока модуль всё ещё тащился к базе, мы с Танном снова вернулись к обсуждению моей теории. Я более подробно рассказала ему о «технической» цели нашей экспедиции: выяснить причину, почему спутники и имеющаяся компьютерная система с искусственным интеллектом не в состоянии предсказать разрушительные природные процессы, которые происходят в этом крае внезапно — и с ужасающей частотой.

— А разве есть какая-то связь между вулканами и землетрясениями? — спросил Танн.

Я кивнула.

—Разумеется. Оба явления имеют под собой одну почву, то есть одну причину— резко сдвигаются планетарные плиты.

Поскольку я старательно делала вид, что не знаю радскарского языка, мы говорили на всеобщем, на котором «землетрясение» называлось именно «землетрясением», а не «колебанием почвы Арна». Такое ведь сразу и не выговоришь.

Потом я задремала, убаюкавшись по однообразные безлюдные пейзажи. А, может, организм просто решил воспользоваться передышкой и немного отдохнуть.

Организм мой, кстати, оказался куда умней хозяйки — так вышло, что время, проведенное в дороге, оказалось единственным островком спокойствия за целый день.

Потому что господин Днарр меня всё же переиграл.

Нет, сначала всё шло лучше некуда: мы безо всяких приключений добрались до станции, где нас встречали.

Я сильно обрадовалась, когда увидела в маленькой толпе вышедших встретить наш модуль, кроме почти незнакомых мне Арраша и Трианы, ещё и профессора Рэрхрара. С ним я имела честь работать на протяжении всего времени — он принимал участие во всех без исключения проектах, которые давал мне господин Днарр.

И вот сейчас профессор Рэрхрар самолично вышел встречать нас на крыльцо.

А вот дальше началось непонятное. Стоило нам с Танном только показаться из модуля, как профессор, протянув к нам руки, громко воскликнул:

—Добро пожаловать, дети мои. Добро пожаловать!

Получается, профессор был в курсе того, что на станцию я прилечу не одна. Странно.

—Поздравляю, госпожа Северцева, — подмигнул мне тем временем старый ученый. — Точнее, я должен сказать, госпожа Днарр.

Что??? О чём это он?

—Дядя вам рассказал, — довольно ухнул рядом со мной Танн, заботливо поправляя на моей голове шаль. Несмотря на то, что я уже облачилась в специальную форму, шаль оставалась обязательным атрибутом — условность общества никто не отменял.