Алая мантия - Виктория Холт

Везде чувствовался запах еды. Рестораторы и кондитеры, стоя в дверях своих заведений, наблюдали за процессией, окруженные клиентами. У реки сидели нищие с протянутыми руками, их ноющие голоса становились то громче, то тише. Повсюду виднелись кучки людей, оживленно переговаривающихся или стоящих молча.

Все смотрели на женщину, которая ехала вместе с юной дочерью во главе процессии, и повсюду ощущалось напряжение, поскольку гугенотская королева Наварры прибыла в католический Париж.

Процессия направилась к Лувру, и Бласко решил, что, если в Париже его примут за одного из сопровождающих королеву Наваррскую, это будет противоречить интересам его повелителя. Теперь ему следует соблюдать крайнюю осторожность.

Никто не должен догадываться, что он прибыл с поручением от короля Испании. Ему нужно проникнуть в придворные круги, но испанец, явившийся ко двору в свите королевы Наваррской, тут же привлек бы всеобщее внимание.

Бласко предупредил Жюли и Пьера, что в Париже он потихоньку ускользнет, чтобы подыскать себе жилье.

Никем не замеченный, он свернул в переулок.

Бласко давно решил, что остановится неподалеку от таверны, в которую он велел Матиасу привезти Бьянку. Тогда он сможет держать таверну под постоянным наблюдением, и по прибытии Бьянки в Париж они сразу смогут встретиться.

Ему показали «Ананас», и он понял, что не сможет ночевать в этой таверне, так как сидящие там люди были явно неподходящей компанией для молодого дворянина, рассчитывающего быть принятым при дворе.

Однако на углу той же улицы находилась гостиница поприличнее, и Бласко въехал во двор, где его с радостью приветствовал словоохотливый хозяин, заверивший, что он поступает благоразумно, найдя жилье заблаговременно.

– Теперь, когда в Париж съехалось столько знатных гостей, мсье, вы через несколько часов не найдете комнату ни за какие деньги.

Бласко выбрал комнату с видом на «Ананас» – она была маленькой и с таким низким потолком, что ему пришлось наклоняться при входе. Он заявил, что комната его устраивает, и заплатил хозяину вперед куда большую сумму, чем тот привык получать.

– Я жду даму, – предупредил Бласко. – Она может приехать через несколько недель, и тогда мне понадобится большая комната.

Глаза хозяина сочувственно блеснули.

– Мсье получит самую лучшую комнату. – Он довольно потер ладони, словно мысль о приезде дамы радовала его больше денег, полученных от Бласко. – Но мсье уверен, что эта комната его удовлетворяет? У меня есть большая и лучшая…

– Вполне удовлетворяет, – прервал Бласко. – Мне нравится вид из окна. Не мог бы я поесть?

– Мсье насладится пищей, какую еще никогда не пробовал. Это его первый визит в Париж?

– Да, – ответил Бласко.

– Тогда мы сочтем за честь показать мсье, как едят парижане.

– Что за таверна по другую сторону улицы? «Ананас», не так ли?

– Да, мсье. – Хозяин покачал головой. – У этого заведения неважная репутация. Там каждый вечер происходят драки. Все из-за этих… Мсье прибыл из Испании? Говорят, что почти все испанцы – добрые католики.

– Я испанец и католик.

– Тогда мсье поймет. В Париже постоянно происходят стычки. Кто-то оскорбляет веру, а кто-то другой тут же хватается за шпагу. Подобные вещи часто случаются в таких местах, как «Ананас». Ах, мсье, для нашей профессии это беспокойное время. Никогда нельзя быть уверенным, что твое заведение не разрушат во время очередной потасовки. Но с приездом королевы Наваррской в городе появилась надежда.

– Парижане надеются на брак принцессы Маргариты с королем Наваррским?

– Мсье озадачен, не так ли? Его удивляет, как добрые католики могут хотеть, чтобы их принцесса вышла замуж за еретика. Но простые люди, мсье, истосковались по миру. – Трактирщик бросил боязливый взгляд через плечо. – И мы верим, мсье, что наша принцесса обратит короля Наваррского в истинную веру. Так или иначе, брак между католичкой и гугенотом должен принести мир, а это многое значит для бедных тружеников, мсье.

– Понимаю. Будем надеяться, что мир в самом деле установится.

Хозяин пожал плечами:

– Кто знает? Подобные планы строили для многих принцев и принцесс. Принцесса Маргарита – наша Марго, как мы ее называем, мсье, – веселая девушка. К тому же она влюблена в молодого Анри де Гиза.[31]Я часто видел, как они скачут вдвоем по улицам, – на это зрелище приятно поглядеть. Мы, парижане, считаем, что мсье де Гиз – самый красивый мужчина во Франции, и наша Марго думает так же. Ходят слухи, что они уже давно любовники. Если бы вы видели их вместе, то не усомнились бы в этом ни на минуту. Конечно, они так молоды, им трудно сдерживать себя. Говорят, что королева-мать – итальянка, которую добрые парижане ненавидят всей душой, – застала их утром после ночи любви и избила бедняжку Марго до синяков. – Хозяин рассмеялся. – Что поделаешь, они молоды, красивы и влюблены друг в друга. К тому же разве мсье де Гиз не добрый католик и разве он не самый популярный человек в Париже? И все же я не сомневаюсь, что если свадьба состоится, то это всем пойдет на пользу, так как брак между католичкой и гугенотом – именно то, в чем нуждается наша несчастная страна, чтобы положить конец кровопролитию… Простите, мсье, что я слишком много болтаю. Но в Париже довольны, что королева Наваррская приехала обсудить брак ее сына с нашей принцессой.

Бласко последовал за хозяином в столовую, где ему в числе прочего были предложены аппетитный пирог и бургундское. Пища и вино немного отличались по вкусу от тех, к которым он привык, но ему пришлось признать, что у французов имеются все основания гордиться своими кулинарными изделиями и напитками.

Утолив голод, Бласко снова задумался о причине своего пребывания в Париже и странном сообщении, которое ему велели передать королеве-матери. Несомненно, король Филипп имел в виду свадьбу принцессы Марго и Генриха Наваррского, но почему фанатичный католик Филипп желал этого брака? Почему он хотел, чтобы король маленькой провинции Наварра женился на французской принцессе, будучи – если Генрих придерживается тех же взглядов, что и его мать, – отъявленным гугенотом?

Бласко не понимал этого, но чувствовал, что здесь кроется какой-то зловещий смысл. Ему становилось не по себе при мысли, что он играет роль – пусть даже очень маленькую – в каком-то тайном заговоре.

После еды Бласко отправился в город. Он бродил без всякой цели по южному берегу Сены с его монастырями и коллежами, потом взобрался на холм Святой Женевьевы.

Поднимаясь, Бласко думал о том, как много в этом городе тюрем. Он проходил мимо старого здания Консьержери с его башнями и дворами; видел большой и малый Шатле у моста, соединяющего два берега реки; видел Фор-л'Эвек на улице Сен-Жермен л'Оксерруа и, наконец, Бастилию.