Дерзкое обольщение - Меллисент Гэмильтон

Сдвинуть лифчик из шелка и кружев было делом мгновения, и Дорис чуть не вскрикнула от острого наслаждения, когда зубы Рикардо нежно куснули один из розовых бутонов, венчавших ее упругие груди. Тело ее начало пульсировать и плавиться от разливающегося внутри огня. Разум отступал перед натиском беспредельной чувственности, и не осталось места ничему, кроме исступленного желания раствориться в бешеном вихре наслаждения.

Ничто уже не имело значения, кроме опасения, что Рикардо вдруг остановится. Но нет, дрожа от возбуждения, он освободился от остатков одежды, затем стянул с нее кружевные трусики.

Его руки, губы, язык дарили ей неимоверно блаженство, прокладывая огненную трону от груди до самого средоточия женственности.

Потрясенный всхлип Дорис остался неуслышанным, а губы и язык Рикардо продолжали ласкать ее лоно, неуклонно приближая апофеоз наслаждения. И вот уже она кричала в голос, то умоляя его продолжать, то заклиная остановиться, и когда ей показалось, что она уже не вынесет этой сладостной муки, он приподнялся, навис над ней и медленно, но решительно, в несколько ритмичных движений овладел ею.

Непереносимое наслаждение захлестнуло ее, блаженные конвульсии пробежали по разгоряченным телам обоих, и Дорис вдруг показалось, что она парит в воздухе.

После пережитого потрясения Дорис мучительно долго возвращалась к реальности. Ощущения, испытанные ею, были так не похожи на то, что было у нее с Беном! Ее переполняло ощущение счастья от пробуждения собственной чувственности, от осознания того, что она, Дорис Адамсон, способна и дарить и получать наслаждение. Именно он, Рикардо Феррери, разбудил в ней эту волшебную чувственность!

А потом Рикардо отнес Дорис в ванную комнату, и они долго стояли под душем, лаская и изучая друг друга. Эти ласки кончились тем, что они снова очутились в постели и еще не раз познали радость взаимного обладания. Это были упоительные часы…

Дорис забылась сном, лишь когда за окном стало совсем светло.

Сквозь сон она почувствовала, как кто‑то щекочет ее в кончик носа, а затем обводит перышком губы. Она перевернулась на другой бок, решительно не желая просыпаться: а вдруг все пережитое ею ночью было всего лишь сном или игрой воображения.

— Вставай, соня!

Этот бархатный голос — чуть насмешливый, с еле уловимым акцентом мог принадлежать лишь одному человеку во всем свете — Рикардо Феррери — мужчине, который подарил ей любовь.

Дорис осторожно приподняла веки: на нее с нежностью и любовью смотрели опушенные длинными ресницами черные глаза Рикардо.

— Доброе утро! — склоняясь к самому ее уху, прошептал он.

Дорис лишь кивнула в ответ, не зная, что сказать. Больше всего ей хотелось сказать ему слова благодарности за подаренную ночь — самую восхитительную ночь в ее жизни, но она боялась показаться смешной и наивной.

— Апельсиновый сок? Кофе? — спросил он, подперев подбородок локтем.

— Да, — сказала она, и оба засмеялись.

— Так что все‑таки, я так и не понял? — переспросил Рикардо.

— Все, что угодно, лишь бы не вставать.

— О нет, встать придется обязательно.

— Нет, ни за что!

— «О солнце, ясное! Взойди и воссияй!» — продекламировал он. — У меня в двенадцать ноль ноль деловая встреча, а ты наверняка хочешь позвонить в больницу.

Теодор! Отец! Боже, как она могла забыть о нем! Лицо Дорис исказилось от стыда и боли, и Рикардо торопливо поймал ее руку.

— Если Фред не звонил, с Теодором, стало быть, все в порядке, — быстро сказал он. — А сейчас — в душ, а потом позавтракаем.

При мысли о совместном душе сейчас, днем, щеки Дорис залились краской, а когда она увидела, как Рикардо совершенно обнаженный, легко и непринужденно поднимается с кровати, нисколько не смущаясь ее присутствием, она и вовсе стала пунцовой. Он улыбнулся и вдруг подхватил ее на руки.

— Отпусти меня! — забарабанила она по его загорелой спине кулачками, но протестам ее явно не хватало убедительности.

Опустив ее в ванну, Рикардо включил душ.

— Ты все еще боишься меня? — удивленно спросил он, увидев, как она потупила взор, случайно взглянув на признаки его мужского достоинства. Дорис смутилась еще больше. — Ради всего святого, Дорис, не надо! К чему возводить заново уже сломанные барьеры? — проворчал он, не поняв причины ее смущения.

Дорис беспомощно заморгала, подняла взгляд и срывающимся голосом призналась:

— Я… я просто еще не привыкла к тебе, Рик…

За полчаса они успели одеться и позавтракать, и Дорис позвонила в больницу. По словам дежурной, состояние Теодора стабилизировалось, ночь он провел спокойно, и врачи разрешили пятиминутное свидание с ним.

Едва Дорис опустила трубку, позвонил Фред и повторил ту же информацию. Еще он договорился с ней о совместном ленче.

— До вечера. Увидимся в семь часов, — сказал Рикардо, допивая кофе.

— Но где? — спросила она, провожая его до двери.

— У меня… У тебя… Какая разница — главное, дома.

Все еще пребывая в ощущении, будто она видит волшебный сон, Дорис позвонила Жискару и после этого поехала в больницу.

Теодор еще не совсем пришел в себя после операции, и хотя он раза два открывал глаза, Дорис так и не поняла, узнал он ее или нет… И все же она вышла из больницы немного успокоенной.

Когда она вошла в зал ресторанчика, где они с Фредом договорились встретиться, брат уже ждал ее за столиком.

— Стоянка переполнена, — объяснила Дорис причину опоздания, подставляя щеку для поцелуя. — Пришлось ждать. Ты заказал что— нибудь?

— Только минеральную воду. Что будешь есть?

— Салат с креветками и фрукты.

— Хорошо.

Фред сделал заказ, откинулся в кресле и внимательно посмотрел на нее.

— Как у тебя дела с Рикардо?

— Все нормально, — уклончиво ответила Дорис, хотя сердце ее радостно екнуло.

— Теодор был просто счастлив, когда узнал о ваших планах, — осторожно произнес Фред и поглядел в сторону. — Кстати, если бы вы и в самом деле собрались пожениться, я тоже был бы очень рад.

Дорис отпила минеральной воды и небрежно поставила бокал на столик.

— Вы всегда дуете с отцом в одну дуду!

— Мы, — сказал Фред, тщательно выговаривая каждое слово, — знаем братьев Феррери как самих себя.

— А как продвигаются ваши переговоры с японцами?

— Как нельзя лучше. Между прочим, Рикардо и Габриэлю удалось выбить из них протокол о намерениях. Я его уже заверил. Как только отцу станет немного легче, он поставит свою подпись, и дело будет в кармане. Останется решить лишь технические вопросы.

Дорис ковырнула салат, затем отложила вилку.