О психоанализе - Карл Густав Юнг

оставалась дома. Пациентка гуляла вдвоем с А. Однажды они решили покататься в лодке. Пациентка так веселилась, что внезапно упала за борт. Плавать она не умела, и А. стоило больших трудов втащить ее, в полуобморочном состоянии, обратно в лодку. А затем он ее поцеловал. После этого романтического эпизода связь между ними стала только крепче. Дабы хоть как-то оправдать себя в собственных глазах, пациентка с еще большим рвением стала стремиться к помолвке с Б. и каждый день твердила себе, что в действительности любит только его. Естественно, это не могло ускользнуть от проницательных глаз ревнивой женщины. Жена А. догадалась о тайном увлечении своего мужа, в результате чего ее состояние заметно ухудшилось. В конце концов возникла необходимость поездки за границу на лечение.[52]

Во время прощального ужина появилась опасная возможность. Пациентка знала, что ее подруга и соперница уезжает в тот же вечер и что А. будет дома один. Конечно, она не думала об этом логически: некоторые женщины обладают замечательной способностью мыслить исключительно своими чувствами, а не своим интеллектом, так что им кажется, что они никогда и не помышляли о некоторых вещах. Во всяком случае, весь вечер ее не покидало очень странное чувство. Она сильно нервничала и, проводив жену А. до вокзала, на обратном пути впала в истерическое сумеречное состояние. Я спросил ее, о чем она думала или что чувствовала в тот момент, когда услышала топот копыт. Пациентка ответила, что ее охватила паника, чувство, что приближается что-то ужасное, от чего она уже не сможет убежать. После этого, как вы знаете, ее, совершенно изможденную, доставили обратно в дом А.

Для незатейливого ума подобное dénoue-ment[53] кажется совершенно очевидным. Обыватель скажет: «Ну, тут все ясно: так или иначе она намеревалась вернуться в дом А.». На это психолог мог бы возразить, что такая формулировка некорректна: пациентка не сознавала мотивов своего поведения, а значит, мы не вправе говорить о ее намерении вернуться в дом А. Найдутся, конечно, ученые психологи, которые рискнут отрицать целенаправленность ее действий и приведут сколько угодно теоретических соображений в поддержку своей позиции – соображений, основанных на догме тождества сознания и психики. Но психология, заложенная Фрейдом, давно уже признала, что о целевом значении психологических актов следует судить не по сознательным мотивам, а только по объективному критерию их психологического результата. Сегодня едва ли можно оспаривать существование бессознательных тенденций, оказывающих огромное влияние на реакции человека и его воздействие на других.

То, что произошло в доме А., подтверждает это наблюдение. Наша пациентка устроила сентиментальную сцену, и А. счел своим долгом ответить на нее признанием в любви. В свете последних событий вся предыдущая история представляется направленной именно к этой цели, хотя сознательно пациентка всячески ей противилась.

Теоретическая ценность этой истории состоит в следующем: на основании имеющегося материала мы вынуждены признать, что бессознательное «намерение» или тенденция подстроили испуг в ситуации с экипажем, по всей вероятности использовав для этой цели инфантильное воспоминание о лошадях, несущихся навстречу гибели. Таким образом, ночной инцидент с лошадьми – отправная точка болезни – представляется лишь краеугольным камнем задуманного здания. Испуг и травматический эффект детского переживания просто инсценированы, но инсценированы особым образом, характерным для истерии, вследствие чего mise en scène выглядит абсолютно реально. Как подсказывают нам сотни наблюдений, истерические боли инсценируются с целью извлечь определенные выгоды из окружающей среды. Тем не менее эти боли вполне реальны. Пациенты не просто думают, что страдают; с психологической точки зрения их страдания так же реальны, как и вызванные органическими причинами, и все же они подстроены.

Использование реминисценций для инсценировки болезни или мнимой этиологии называется регрессией либидо. Либидо возвращается к определенным воспоминаниям и активирует их, в результате чего возникает иллюзия мнимой этиологии. В нашем примере может показаться, что испуг, вызванный лошадьми, проистекает из старой травмы, как это постулирует старая теория. Сходство между двумя этими инцидентами несомненное, и в обоих случаях испуг пациентки был вполне реальным. Во всяком случае, у нас нет оснований сомневаться в ее утверждениях на этот счет, ибо они полностью согласуются с нашим опытом с другими пациентами. Нервная астма, истерические приступы тревоги, психогенные депрессии и экзальтации, боли, судороги и т. д. – все это вполне подлинно. Любой врач, который сам страдал от психогенных симптомов, знает, насколько реальны эти ощущения. Регрессивно реактивированные реминисценции, какими бы фантастическими они ни были, столь же реальны, как и воспоминания о событиях, которые произошли на самом деле.

Как свидетельствует сам термин «регрессия либидо», под этим ретроградным способом применения мы понимаем возврат к более ранним стадиям. Наш пример ясно показывает, каким образом протекает процесс регрессии. Во время прощального ужина пациентке представилась возможность остаться наедине с хозяином дома. Она отказалась от мысли использовать ее в своих интересах, но позволила себе поддаться желаниям, которые до сих пор не признавала. Либидо не применялось сознательно для этой цели, да и сама цель никогда не была осознана. Вследствие этого либидо пришлось реализовать ее с помощью бессознательного, под прикрытием паники, вызванной непреодолимой опасностью. Внутреннее состояние пациентки при приближении лошадей подтверждает нашу гипотезу: она чувствовала, что сейчас произойдет нечто неизбежное.

Процесс регрессии прекрасно иллюстрирует образ, который использует Фрейд. Либидо можно сравнить с рекой, которая, натолкнувшись на некое препятствие, запруживается и вызывает наводнение. Если эта река ранее, в своих верховьях, проложила другие каналы, то эти каналы будут снова заполнены из-за запруды внизу. Как и прежде, они могут казаться настоящими руслами, но вместе с тем существуют лишь временно. Река возвращается в прежние русла не навсегда, но только до тех пор, пока в главном течении сохраняется препятствие. Вспомогательные притоки несут воду не потому, что были независимы с самого начала, а потому, что когда-то являлись этапами в развитии основного русла, проходными возможностями, следы которых до сих пор существуют и потому могут быть использованы снова во время разлива.

Данный образ может быть применен непосредственно к развитию применений либидо. В период инфантильного развития сексуальности конечное направление, главное русло реки, еще не найдено. Вместо этого либидо разветвляется на всевозможные притоки и только постепенно обретает окончательную форму. Но как только река прокладывает основное русло, все притоки высыхают и теряют свое значение, сохраняя лишь следы своей прежней активности. Точно так же значение детских предварительных упражнений в сексуальности, как правило, почти полностью исчезает, за исключением нескольких следов. Если позднее возникает некое препятствие, запруженное либидо вновь активирует старые каналы. Это состояние, собственно говоря, является новым и в то же время анормальным. Прежнее,