Коктейль из развесистой клюквы - Елена Логунова

— Ничего получше не придумали? — обиделась Ирка.

— Ирусик, не дуйся! Лучше выпей с нами! — Моржик помахал бутылкой.

— Тост за маньяка — это мужская солидарность? — поинтересовалась я, заглядывая в стопку.

— Нет, Кыся, это чистой воды гуманизм! — с пафосом сказал мой муж. — Ты только представь, как этот несчастный маньяк натерпелся! Не исключено, что после всего пережитого у него будет… Не знаю, что… Например, расстройство сердечной деятельности!

— И мочеиспускания! — прыснул Моржик.

Колян умудрился сохранить серьезное выражение лица и попытался развить свою мысль:

— Согласись, Кыся, ведь всякое живое существо заслуживает доброго отношения. В этом смысле мы с Моржиком не видим разницы между морскими котиками и парковыми маньяками, разделяя гуманистическую позицию общества охраны животных…

— Инстинктов! — ликующе выкрикнул, продолжая мысль Коляна, Моржик. И тут же проворно нырнул под стол.

Ирка, попытавшаяся стукнуть по макушке супруга лопаточкой для торта, только зря измазала плечо мужа кондитерским кремом.

— Общество охраны животных инстинктов? — повторила я, смакуя словосочетание. — Это забавно.

— Вступаешь? — быстро спросил мой муж с надеждой и многообещающим блеском в глазах.

— Все, Моржик, нам пора уходить, — постановила Ирка, заметив пламенные взгляды, которыми обменялись мы с Коляном. — Сейчас тут развернется нешуточная борьба за мир и дружбу между полами.

— А я уже веду половую жизнь! — Моржик похлопал ладонями по линолеуму и выразительно подвинулся, явно приглашая супругу забраться к нему под стол.

— У нас дома полно мебели, — порозовев, напомнила игриво настроенному мужу Ирка. — Одних столов четыре, если считать и бильярдный.

— А сколько у нас в доме кроватей… — оживился Моржик.

Вдохновленный, он шустро вылез из-под стола, нежно обнял Ирку за воображаемую талию, и они неприлично быстро удалились.

— Посуду сейчас будем мыть или с утра пораньше? — с тоской в голосе спросила я Коляна.

— Конечно, завтра! — Муж сказал именно то, что я хотела услышать. — Заканчивать такой вечер мытьем посуды — это пошло! Сейчас мы с тобой допьем коньяк и…

— И? — заинтересовалась я.

— И выключим свет, — вкрадчиво поведал муж. — Посмотрим в окно на усыпанное звездами небо, послушаем ночную тишь и…

— И?

Закончить заманчивое предложение муж не успел. Напрочь истребив поэтическую ночную тишь, в подъезде дико закричала женщина. Такой пронзительный долгий визг на одной высокой ноте мог, думаю, издавать лишь Джельсомино — сказочный итальянский мальчик, от вопля которого рушились жилые дома и коммуникационные сооружения. На лестничной площадке звякнул замок — кто-то из соседей открыл дверь. Заворочался в кровати потревоженный Масянька.

— Успокой малыша, а я посмотрю, что там, — быстро сказала я Коляну, распределив, таким образом, роли.

Я выскочила из квартиры. В свете разнообразных, но неизменно нервирующих событий последних дней я была готова увидеть на лестнице что угодно: от обагренного кровью Дыркина убийцы, которого потянуло на место преступления, до Иркиного инфантильного маньяка, явившегося, чтобы отомстить за свою поруганную честь. Однако меня ожидал сюрприз: я пережила ощущение, которое красиво называется «дежа-вю».

В окне лестничного пролета нелепо растопырилась Ирка. Это отдаленно напоминало картинку из учебника геометрии: пентограмма, вписанная в квадрат. Руки и ноги подруга крепко уперла в углы оконной рамы, а головой отчаянно вертела, отслеживая хаотическое и бессистемное перемещение по лестничной площадке согнувшегося пополам Моржика. Пару секунд я в тупом оцепенении наблюдала за происходящим, пока до меня не дошло, что Моржик мечется от стены к стене не просто так, а пытаясь поймать какую-то мелкую зверюшку. Тут же я вспомнила, как вчера утром на этом же подоконнике плясала визжащая подруга грузчика, и сообразила, на какую дичь охотится Моржик.

— Лола! — призывно крикнула я, торопливо сбегая по ступенькам. — Лолита, Лолочка, иди ко мне!

Отпихнув в сторону согбенного, как калика перехожий, Моржика, я присела на корточки и раскрыла объятия насмерть перепуганной крыске. Несчастное животное, очевидно, узнало меня, потому что сигануло мне на грудь, растопырив в полете лапки, как белка-летяга.

— Все, милая, все, успокойся! — приговаривала я, поглаживая дрожащего зверька.

— Все, милая, успокойся! — повторял за мной Моржик, жестами приглашая Ирку спуститься с подоконника.

— Кончай орать и топай домой, — поддержала я Моржика. — Уноси ноги, пока тебя наши соседи не побили, истеричка!

— Как вежливо, — буркнула подруга, рушась с метровой высоты в объятия мужа.

Моржик покачнулся, но устоял.

— Всего доброго, спокойной ночи, — с нажимом сказала я.

Подумала немножко и, решив, что, бесцеремонно выпроваживая гостей, действительно, нарушаю законы гостеприимства, примирительно добавила:

— Приходите еще.

— Нет, уж лучше вы к нам! — буркнула Ирка, покосившись на декоративную крысу, распластавшуюся на моей груди, как меховая аппликация.

Мы наскоро распрощались, и я побежала домой, унося с собой несчастную Лолу.

— Удочерила? — с легким укором спросил Колян, увидев меня с крысой.

Я пожала плечами — мол, сам видишь!

— Мы в ответе за тех, кого приручили… другие, — со вздохом сказала я, вытягивая из-под кухонного стола табуретку.

Поставила табурет под антресоли, залезла на него и достала с верхотуры дырчатый пластмассовый ящик, в котором возила к ветеринару своего старенького кота. Вот уж и нет с нами нашего дорогого Тохи, а наследство его пригодилось!

Я положила на решетчатое дно ящика картонку от конфетной коробки и посадила в пластмассовую клетку Лолу, которая тут же начала оживленно обнюхивать бумажку со следами шоколада. Сообразив, что несчастный грызун, вероятно, голоден, я порылась в холодильнике и нашла очень симпатичную — с точки зрения крысы, конечно! — подсохшую сырную корочку.

— Итак, кошачий домик по завещанию достался крысе, — прокомментировал Колян. — Вот достойный пример братания враждующих сторон! За это нужно выпить.

И муж шустро наполнил три рюмки: две — коньяком, одну — водичкой из-под крана. Алкогольный напиток употребили мы с Коляном, а стопарик с аш два о поместили в кошаче-крысячий домик.

— За прибавление в нашем семействе! — произнесла я запоздалый тост, поставив пустую рюмку на стол и без особой радости посмотрев на удочеренную нами соседскую крысу.

Лола нервно повела носом, Колян хмыкнул и объявил:

— Все, отбой! Пошли спать.

И мы пошли спать.