Небом дан - Юлия Резник

– Да глупая она! Ну и малыш-то, а ну, какой крупный. Пять двести. Весь в Анатолия.

В том самом закопчённом окне отражается моя хмурая морда. Во мне под два метра роста. У меня широченные плечи. Ну, да… В Анатолия, как же…

Господи, пять двести! Как она вообще родила?!

– Так с ребенком все в порядке?

– Ну, конечно. Что ему будет? Вот только не знаю, сможет ли Ника малыша выкормить, или смесь купить. Аппетит у Романа – будь здоров, а Ника все такая же – кожа да кости. Ни грамма жирка в молоке.

Черте какая связь обрывается, прежде чем я соображаю, что на это ответить. Сеть пропадает. Оно и понятно. Здесь вообще телефон работает через раз. Зажмуриваюсь. Опускаюсь на стул. Дверь снова открывается. На пороге появляется Сэм.

– Ну, что наш тендер?

– Э-э-э… – туплю.

– Что-то случилось?

– Из дома звонили. У меня… племянник родился. – Сэм, который на тот момент не очень-то хорошо знал язык, хмурится, и я, сам не понимая, как у меня язык-то от этого не отсох, поясняю: – У моего брата родился сын.

– А-а-а-а. Поздравлять!

– Спасибо. – Достаю коньяк, который иногда по чуть-чуть добавляю в кофе. Наливаю в чашку и под удивленным взглядом Сэма махом осушаю полкружки.

Или…

– А Ромка-то в сад пошел, представляешь? Мы сколько раз Нике говорили, что рано, а она все равно его в ясли сдала, теперь замучаемся с соплями и кашлем.

Или… Да каждый наш разговор с матерью в эти годы заканчивался упоминанием «сына» Анатолия. Может быть, это безумие, но я почти уверен, что подобные разговоры доставляли моей матери ненормальное садистское удовольствие.

– Дядь Савв! Дядь Савв!

– Что, сынок? – откашливаюсь, подхожу к Роману чуть ближе.

– Я нашел нашу елку! Вот! – Ромка дергает сосновую лапу и ойкает, когда весь снег с нее осыпается ему на голову. Я смеюсь. Я по-настоящему счастлив. Как бы там ни было, жизнь все расставила по своим местам. Сэм спросил, жалею ли я о прошлом. Да! Сейчас я бы ни за что не отдал Нику Анатолию. И, уж конечно, своего сына… Не знаю, какого черта я так свято уверовал в то, что моему ребенку будет лучше с другим отцом. Почему решил, что Анатолий даст ему гораздо больше, чем я, биологический, так сказать, родитель. И да, я до сих пор ничего не знаю про воспитание мальчиков, но… теперь я почти уверен в том, что если бы можно было повернуть время вспять, мне бы все же удалось справиться с ролью папы. Пусть неидеально, но я бы точно не повторил ошибок своего отца. Как жаль, что на осознание этого у меня ушло столько времени.

– Будешь сам рубить? – подхожу ближе.

– Я не умею, – расстраивается Роман. – Мы же в городе жили…

– Ничего, я тебя научу. В деревне хочешь-не хочешь, а придется овладеть топором. Тебе, кстати, как вообще? В деревне-то… – переглядываюсь с Сэмом.

– Здесь классно. И нет моих одноклассников.

– Сильно они тебя обижали?

Трясет головой. Помпон на шапке подпрыгивает…

– Я им не позволял.

– Ну и правильно. Себя нельзя давать в обиду.

– Мама так не считает. Она все время меня ругала, когда я дрался.

– А без этого можно было обойтись?

– Нет.

– Тогда ты все сделал правильно, – улыбаюсь. Давай-ка, здесь чуть притопчем снег, не то наша елка утонет.

Ромка кивает и, словно вмиг забыв про наш разговор, принимается с энтузиазмом кружить вокруг елки. Вот бы и мне научиться так быстро переключаться с одной темы на другую.

– Готово?

– Угу.

– Смотри, наше деревце должно упасть туда, стволом к дорожке, чтоб удобно было тащить.

– Ясно.

Вручаю сыну топор. Уж не знаю, что бы я делал с ним с маленьким, но в этом возрасте он просто хочет повторять все за взрослыми. То есть нам вместе интересно. Становлюсь за спиной сына, помогаю ему правильно взять рукоять. Ему немного мешают варежки, но я не решаюсь предложить Ромке те снять. Ручки-то у него – не то, что мои, к морозам не привыкли.

– Вот так! Со стороны падения делается надруб примерно на треть глубины ствола. А уж потом с противоположной, и чуточку выше – пропил.

– Пилой?!

– Ага.

Деревце мы рубим не слишком большое. Метра два. Сам бы я его в два счета спилил, но Ромке приходится повозиться. Зато домой он возвращается, сверкая глазами от счастья. Влетает в кухню:

– Мама-мама! Посмотри, какое дерево я срубил! Сам… – прыгает на одной ноге.

– Ух ты! – Ника ловит Ромку в объятья. – Замерз?

– Не-а! Даже жарко было. Правда, я молодец? Меня дядя Савва научил рубить. Я теперь и дрова могу порубить. Надо?!

– Ну, уж нет. Иди, мой руки и садись за стол. Ты тоже… – оборачивается ко мне, но в глаза не смотрит. Понятия не имею, чем вызвано ее смущение на этот раз. Может, не я один вспоминаю прошлое? – И вы, Сэм. Я взяла на себя смелость порыться в твоей кладовой.

– Аромат – м-м-м… Я останусь? – Сэм невинно глядит на меня. Ну, тут все ясно. Мужик оголодал, но не хочет нам помешать.

– Тебя хозяйка пригласила… – развожу руками. Ника, закусив губу, все же бросает на меня настороженный взгляд. Как будто не верит, что я всерьез ее так назвал.

– А елку когда будем наряжать? – интересуется Ромка, намыливая ладошки.

– Так сразу после обеда, да?

– А у тебя игрушки есть?

– Есть. И гирлянды.

Ужин проходит… да черт его дери, замечательно он проходит. В хорошем смысле слова по-семейному. Жаркое у Ники выходит чудесным. Сэм с Ромкой болтают… Его страшно веселит русский Сэма. А Сэм… Сэм просто любит детей и благодушно спускает с рук Ромке смешки и подколы. Только Ника все никак не расслабится. И тут мне приходит в голову мысль… Я встаю. Выбираю бутылочку красного. Под мясо – самое то. Нам с другом – пиво.

– Я не пью.

– И слава Богу. Зачем мне пьющая жена?

– Ну что за глупости ты говоришь?

– Почему глупости? Ром… Ромка…

– Чего? – не слыша нас, тот трещит с Сэмом о музее Гарри Поттера, в котором мой сын, оказывается, мечтает побывать.

– Не надо! – шикает Ника.

– Надо, Федя! – парирую я и кладу свою ладонь поверх ее сжавшейся ручки. – Я тут твоей маме предлагаю выйти за меня замуж. Ты как, не против?

Ромка вскидывает бровки домиком. Парню требуется пара секунд, чтобы переключиться с одного на другое и как следует это осмыслить.

– Замуж? За тебя?

– Угу, – игнорирую Никины пинки под столом. – И поскольку таким образом я стану твоим папой, мне важно заручиться твоей поддержкой.