Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одни националисты по своей глупости не заметили процессов, которые происходили в СССР перед его кончиной, другие, по своей подлости, умалчивают об этих процессах, которые привели к преобладанию лиц еврейской национальности среди миллиардеров.
А история эта довольно забавна. Фактическими владельцами собственности, которая называлась государственной, в нашей стране к концу 8о-х годов была партийная элита, которая планировала перейти из статуса владельцев де-факто в статус де-юре, чтобы не только в виде дач, товаров из спецраспределителей и прочих номенклатурных благ присваивать прибавочную стоимость пока еще в оскорбительно для них малых размерах, но и перейти уже к «общечеловеческим ценностям». А самые привлекательные «общечеловеческие ценности» находились на загнивающем Западе, т.е. их оттуда можно было получить, если продать туда чугуний, люминий, нефтегаз, а потом на валюту приобрести «Мерседесы» и штаны от Гуччи. Чтобы продать, нужно сначала найти того, кто купит. В закрытой стране знакомства среди забугорных коммерсантов могли завести далеко не все партбоссы.
И они придумали схему. У нас евреев выпускали на ПМЖ в их «страну обетованную». Евреи же на ПМЖ уезжали не только в Израиль, они еще на пересыльном пункте в Австрии сваливали в разные стороны, по штатам и Германиям. Но родственники и знакомые оставались в СССР. И вот этих родственников, молодых ребят-комсомольцев, секретари обкомов и горкомов КПСС загодя пристроили себе под бочок, чтобы под руками были в нужный момент, в разные райкомы ВЛКСМ, тоже секретарями. Когда была похерена монополия на внешнюю торговлю, партийные начальники попытались воспользоваться родственно-племенным связями кудрявых комсомольских секретарей. Нефть и люминий поплыли за бугор в обмен на инвалюту через руки «комсомольцев». И тут свершилась историческая справедливость, посредники рассудили, что их охамевшие и отупевшие высшие партийные начальники в условиях свободного рынка достойны только одного — феерически наглого кидалова.
Потом некоторые из них, этих партбоссов, такие как Гришин, по рассказам умирали в собесе, в очереди за пенсией. Хоть в таком виде, но историческая справедливость свершилась.
Конечно, новоявленные банкиры стеснялись признаваться в том, что миллиарды к их рукам прилипли в результате кидалова. А кинутые стеснялись того, что оказались такими невероятными лохами.
Если вам еще не понятно, что это для вас, для тех, кого «элита» называет глумливо нищебродами, приготовили наживку в виде «мирового еврейского заговора», то хватайте эту наживку. Только потом не плачьте, что крючок больно в губу впился и вас, как карася, станут на сковороде жарить.
На трибуну поднялся первый секретарь ЦК КПУ Н.В. Подгорный. Долго и с наигранным воодушевлением рассказывал об успехах. Конечно, не упомянул, что успехами он обязан своему предшественнику, Л.М. Кагановичу, на которого после войны взвалили восстановление Украины. По регламенту время докладчика заканчивалось, но главных слов еще сказано не было. Первый маршал уже стал думать, что у Подгорного проснулась совесть, но нет, самое «вкусное» было заготовлено на десерт: «В отчетном докладе абсолютно правильно указывается, что Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов оказывали сопротивление линии партии на осуждение культа личности, развязывание внутрипартийной демократии, на осуждение и исправление всех злоупотреблений властью, на выявление конкретных виновников репрессий, ибо они несут персональную ответственность за многие массовые репрессии в отношении партийных, советских, хозяйственных, военных и комсомольских кадров…». Основной упор Подгорный сделал, конечно, на «антипартийной деятельности» Лазаря Моисеевича, поток его грязной лжи закончился словами: «Я, товарищи, считаю, что Каганович нанес партии и народу очень много вреда. Это перерожденец, у которого давно уже нет ничего коммунистического. Мы считаем, что его действия несовместимы со званием члена великой партии коммунистов».
«Решили идти до конца, вплоть до исключения из партии, — понял Климент Ефремович, уловив одобрительное шевеление в Президиуме: Лазаря выгнать из партии! Это что ж за партия теперь будет?!»
* * *
В 1912 году Климент Ефремович возвратился на Донбасс, а в 1913 заработал новую ссылку после двух арестов. Отправили его в Пермскую губернию, но тут случилось 300-летие дома Романовых, грянула амнистия, срок ссылки сократили на год, и в 1914 году оказался Ворошилов в Царицыне. На Донбассе его все слишком хорошо знали, там на работу устроиться было не возможно.
«Наследил» Клим и в Царицыне. Устроился на орудийный завод, создал общество рабочих потребителей, организовал рабочий хор и под их прикрытием начал вести партийную работу, а с началом Первой мировой войны — антивоенную агитацию. Совсем не случайно, что после Октябрьской революции Царицын был форпостом большевизма на юге России.
И дальше начинается белое пятно в биографии Климента Ефремовича. Такое впечатление, что этот период биографии Первого маршала подвергся самой тщательной чистке. Именно из почти полного отсутствия интереса советской историографии к этому периоду жизни одного из самых видных деятелей большевизма можно делать вывод, что у нас и не было после 1953 года этой историографии. Были прохиндеи на службе у хрущевско-брежневского режима, которых «не интересовали» биографии Ворошилова, Молотова… А как еще могло быть после «разоблачения культа личности» и «антипартийной группы»?
Известно только, что из Царицына Климент Ефремович, когда снова к нему усилилось внимание полиции, в 1915 году перебрался в Петроград и устроился на работу на Механический завод Сургайло, оставаясь на нелегальном положении. Других подробностей… — вообще ничего не удалось найти.
Только обратите внимание на одну деталь: Ворошилов постоянно искал работу, он и скитался по большей части не столько из-за полицейского надзора, сколько в поисках работы. Профессиональным революционером его можно было назвать или нет? Если он не профессиональный революционер, то кто тогда? И где там, как сейчас гадят на память таких людей, как Климент Ефремович, иностранное англосаксонское финансирование? Где фунты стерлингов, если один из самых видных профессиональных революционеров «путешествовал» по стране в поисках работы?
А как советские историки могли заниматься предфевральским периодом биографии Климента Ефремовича, если там могло вылезти такое, что после этих фактов советский народ мог на кухнях начать обсуждать только один политический вопрос: «Мужики, какой же Ворошилов член антипартийной группы, если царя… Кто же тогда член «партийной группы»? Микитка что ли?»
И как сейчас удобно нынешним интерпретаторам Февральской революции, не правда ли?! Посмотрите, что они несут: Ленин революции не ждал, большевики царя не свергали, его либералы свергли, большевики — государственники, они разваленную страну только собирали… Понимаете, в чем смысл?
Отчетливо видно, с каким прицелом и в расчете на какое будущее советские «историки» старались?
Но если прямых «улик» нет, попробуем хоть что-то прояснить на косвенных. Биографы Климента Ефремовича однозначно говорят о том, что по прибытии в Петроград он связался с Петербургским комитетом партии и получил задание вести подпольную работу на Путиловском заводе. Если точнее, то у Акшинского это звучит так: «В столице явственно ощущалось нарастание революционной борьбы. К.Е. Ворошилов связался с М.И. Калининым и другими старыми товарищами, установил контакты с Петербургским комитетом партии. По их заданию он встречается с путиловцами и рабочими других заводов, начинает вести антивоенную работу среди солдат местного гарнизона».
