Пленен и опасен - Нидейла Нэльте

— Прости. Я ведь ничего о тебе не знаю. Ты говорил, что в плену уже двадцать лет. Ты… был ребёнком? Или… слишком долго живёшь?

— Первое, — отозвался Эрдан и тут же болезненная судорога скользнула по лицу.

— Кто на такое способен… — пробормотала я, снова провела по его плечу, предплечью: — Не отвечай. Вижу, что ты не можешь. И знаешь… я попробую разобраться с теми печатями, которые не дают тебе говорить о прошлом. Хорошо?

— Они все связаны между собой.

Понимаю. Нарушишь одну — нарушатся и другие. Но мне всё сильнее хотелось узнать о нём! Его прошлом, его жизни.

Помочь ему. Даже вопреки здравому смыслу.

Эрдан замолчал, и я убрала руку. Вдруг ему неприятны эти прикосновения. Я-то ведь тоже из хозяев.

— Расскажи о драконах, — попросил вдруг.

— Пока драконы малыши, — произнесла я, коснувшись тёплой чешуи, — они сумеречные, непроявленные. Для них опасны и Пламя, и твари. Именно малышей чаще всего призывают детям, наделённым силой. Тогда легче происходит слияние ипостасей. Вырастая, драконы становятся материальными и сильными, обретают собственное Пламя. С ними можно договариваться, но оборотными они уже не станут. Раньше мы… такие, как я, общались с драконами. Я этому училась… без практики, правда.

Эрдан открыл глаза, повернулся. Глянул на меня внимательно, но ничего не сказал.

— И всё же при слиянии с людьми драконы становятся сильнее, — продолжила я. — Это выгодный обоим… ммм… симбиоз. Драконья ипостась остаётся сумеречной, но делается материальной при необходимости. Дракон и человек сливаются в единое существо. Наша, — я снова погладила драконицу, — ещё молодая. Не малыш, но и не взрослая особь. Ей опасно передвигаться по Бесцветным землям. Откуда она здесь? Почему одна?

— А что, если… — начал Эрдан, но резко оборвал себя.

— Что? — не выдержала я.

— Ничего.

* * *

Эрдан

Эрдан сжал кулаки. Это было очень неприятно, обидно, унизительно. Не знать таких элементарных вещей. Но в крепости ему ничего не рассказывали о драконах. Он спрашивал, хотел выяснить, пытался требовать…

Видимо, на то был приказ свыше. Его обучали владеть даром, сражаться, преподавали разные полезные науки. Кроме одной — той, что казалась самой важной.

А потом…

Наверное, в чём-то он сам виноват. Ведь была же возможность.

Иногда его настигали видения. Видения того, что происходит с маленьким Ниссвилом. Там, во дворце.

В детстве он ненавидел эту связь, затыкал себе уши, убегал, забивался в самый тёмный угол и никогда не слушал, что там происходит. Отгораживался, как мог. Всей душой жаждал разорвать.

Наверное, если бы он пытался присмотреться понять — что-то непременно запомнил бы. Но это осознание пришло много позже. И он действительно начал приглядываться и прислушиваться. Ловить эти моменты, запоминать.

Особенно хорошо получалось в стазисе. Только вот после пробуждения далеко не всё мог вспомнить. Хотя и очень пытался.

Знал лучше многих политическую ситуацию в Атавии. Но оставалось немало пробелов. Иногда до глупого обидных.

Вот как, например, о драконах. Принц со своими советниками часто обсуждал ситуацию на границах, однако ни разу речь не заходила о подробностях слияния с драконами.

Зато он не раз видел Ниссвила с Эльвин. И в перерывах между встречами с ней. Многое мог бы ей порассказать.

И даже, пожалуй, иногда хотел.

Особенно когда её глаза горели, защищая жениха. Хотел бы он, чтобы так же они разгорались, когда она говорит о нём, Эрдане.

Но этого не будет. Он лишь пленник, которого ей предоставили в пользование. На худой конец — тот, кого можно пожалеть.

Кулаки снова непроизвольно сжались. Он и сам не мог понять, почему это так злило.

Ведь по-хорошему, нужно бы избавиться от девчонки.

Но рука не поднялась. Она единственная из всех, кого он знал, действительно захотела его отпустить.

И когда она так нежно смотрела, так мягко касалась, в его голове почему-то проносились воспоминания о пьянящем эле. Хотелось задержать, продлить этот миг. Испытать опять.

И, в конце концов, она могла ещё пригодиться. Может, рано или поздно удастся с ней договориться, чтобы сняла шресовы печати.

Отпускать её он в любом случае не собирался. Она не понимала, искренне не представляла, что может ждать её по возвращении. Эрдан с радостью просветил бы. Да ведь не поверит.

Почему-то очень не хотелось отдавать её на съедение Ниссвилу и мерзавцу Мерсу.

И особенно неприятно было показывать при ней свою ущербность. Просить объяснить.

Но она так спокойно, ласково рассказывала. С таким пониманием.

А её взгляд…

Он почти решился спросить. Вдруг она знает ответ на вопрос, который терзает его уже больше двадцати лет?

Почти.

Эрдан дёрнул головой, отвернувшись. Это, наверное, усталость сказывается. Слишком много сил потратил. По-хорошему, поспать бы, восстановиться.

Она снова провела рукой по разноцветному боку драконицы. Как же всё-таки та здесь оказалась? Неужели это его вина?

Эрдан почти готов был поделиться. Но девчонка так цеплялась за своего шресова жениха! Вдруг их настигнут. Вдруг она расскажет всё ему.

Нет, Эрдан не мог так рисковать. Девчонку нужно использовать. И не смотреть в её колдовские глаза.

— Отдохни, скоро в путь, — произнёс.

Эльвин глянула на него.

— А ты?

— Я покараулю.

Он всё равно не собирался спать. Во сне проще всего накинуть главный аркан на его Пламя. А Эрдан не представлял, что творится в голове у спутницы.

Казалось, был готов ко всему. Но не к тому, что произошло.

Не знаю, как, но я всё-таки уснула. Проснулась резко — от незнакомого, неприятного ощущения неясной… пустоты.

Открыла глаза и тут же вскочила.

Драконица исчезла! Как будто всё, что мы видели вчера, было сном!

Я обернулась к Эрдану — тот моментально открыл глаза. Похоже, тоже придремал. Одним плавным движением перетёк на ноги, в руке сверкнуло Пламя.

— Шабассарава! — ругнулся. — Где она?

— Не похоже, чтобы кто-то появлялся, — я огляделась, тактично не напоминая, что он собирался караулить. Но Эрдан, похоже, сам на себя злился:

— Задремал, — выдал сквозь зубы.

— Не удивительно, — я мягко коснулась его руки. Облизала пересохшие губы. — Ты сражался, да и до этого…