Никто, кроме неё - Лайана Сименс

– Я тоже думала о вас, – не стала скрывать Элен. – И я очень рада, что вы решили нанести мне визит.

– Я надеялся увидеть вас на одном из званых вечеров, но, похоже, вы предпочитаете уединённый образ жизни.

Девушка немного помолчала. В конце концов, она и так думала открыться Николсу, возможно, сейчас лучший момент для этого.

– Это не совсем верно, Алан. По правде говоря, мы с вами встречались недавно на званом ужине у миссис Бланш и даже танцевали вместе.

– Не понимаю, – удивлённо проговорил барон.

– Прошу не обижайтесь на меня за этот маленький обман. Я та самая женщина в вуали, которая для всех мисс Анески.

По лицу барона было видно, что он ошарашен.

– Мисс Анески??? Вы??? Но почему вы взяли себе другое имя?

– Поверьте, на то была причина. Но позвольте мне не говорить об этом.., во всяком случае, пока.

– Ну что же, – улыбнулся Николс, уже немного пришедший в себя, – у каждого есть свои тайны.

Некстати Элен вспомнила слова Эдварда о бароне, но решила не лезть к нему в душу. Должно быть, у Алана была когда-то несчастная любовь, не стоило бередить его раны.

– А вот и наш чай! – с преувеличенной радостью сказала Элен, заметив вошедшего с подносом Оливье. – Этот сорт мне посоветовала Луиза. Он и правда чудесен.

– У мисс Марли хороший вкус, – похвалил её Николс, и они продолжили приятное общение.

Оба были в хорошем настроении. У Элен отлегло от сердца, после того, как она открылась Алану. И, самое главное, он не стал относиться к ней хуже. Наоборот, девушка замечала, что Николс всё чаще улыбается ей, удачно вворачивает в разговор комплименты, а однажды даже взял её ладонь в руку. Она с удовольствием смеялась его шуткам и благосклонно принимала лестные слова. Алан определенно нравился ей, и она всеми силами старалась, чтобы эта симпатия перекрыла то, что она чувствовала к графу Кинбергу.

– А вы слышали, что Анжуа завели себе собачку? – спросил барон.

– Правда? Разве они уже приехали?

– Им пришлось. Полковника срочно вызвали и он почти тот час же уехал. Зато у миссис Анжуа теперь есть прелестная маленькая собачонка. Я встретил их сегодня утром, когда она её выгуливала. Она так смешно надрывается, когда тяфкает. Собачонка, разумеется, не миссис Анжуа.

Элен рассмеялась оговорке Николса.

Время протекло незаметно. Расставались они с сожалением, хотя Элен боялась признаться себе, что гость её утомил. Когда он, наконец, откланялся и ушёл, девушка с удовольствием откинулась на спинку дивана. Обхватив руками маленькую подушку, Элен размышляла над тем, что чувствует к Алану. Она ему нравилась, это несомненно, но возьмет ли он её в жены, когда узнает о родственнице, что забеременела вне брака? А она сама видит ли барона Николса в качестве своего мужа? Элен вспомнила о Кинберге и по телу пробежала дрожь. Вот мужчина, с которым она хотела бы делить супружеское ложе. Если Алан – это мрамор, надежный и приятный на вид, то Эдвард – вулкан, от которого каждую минуту не знаешь чего ожидать. И это будоражило. Девушка прижала к себе подушку, чувствуя, как набухают соски при мыслях о близости с графом. Как же она хотела испытать то же блаженство, что и та счастливица в библиотеке! Элен сжала внутренние мышцы бедер, чувствуя почти болезненное томление в сокровенном месте. Сможет ли будущий муж удовлетворить её жажду? Не отдавая себе отчета, в том что делает, девушка смяла подол юбки и запустила руку между ног. Скользнула по жестким завиткам волос, проникла пальцами чуть глубже и почувствовала влагу. Подхватив её, она провела снизу вверх, задев чувствительный бугорок, и.. выгнулась от пронзившего её наслаждения. Как не хотелось продолжить, она заставила себя убрать руку. Приличные девушки такого не делают.

Чёрт бы тебя побрал, Кинберг!

***

Оливье неторопливо шёл по улице. По правде говоря, он не часто покидал дом. За покупками обычно ходила Кэти, а он был слишком стар для дальних прогулок: ноги быстро уставали, и начинало ломить поясницу. Но сегодня он шёл в аптеку за успокоительным для хозяйки. Последние ночи после разговора с графом Кинбергом она плохо спала, а Оливье никому не доверял такой важного дела, как покупка лекарств. Особенно Кэти, у которой, как считал старый слуга, ветер в голове гуляет: вечно «летающая в облаках» девчонка обязательно возьмёт что-нибудь не то.

Дойдя до дороги, Оливье остановился и пару минут внимательно осматривался по сторонам. Он не любил это место из-за того, что здесь в любой момент из-за угла могла выскочить карета или повозка. Но цокота копыт слышно не было, и Оливье решился перейти опасную улицу. Старательно семеня ногами, он почти уже преодолел дорогу, как неожиданно послышался быстрый стук лошадиных копыт. Оливье обернулся и лишь успел сжаться, прикрыв руками голову, как почувствовал сильный удар и упал.

Свет перед глазами померк лишь на минуту. Прислушавшись к своим ощущениям, Оливье с облегчением понял, что вроде ничего не сломал. Болело правое бедро и рука, на которые он упал, перед глазами ещё было мутно, но в целом ему повезло. Рядом всхрипывали испуганные резкой остановкой лошади, извинялся кучер, а из кареты вылез явно недовольный ситуацией незнакомый господин.

– Чего разлёгся? – ткнул он носом ботинка упавшего Оливье. – Нажрутся как свиньи, ходят потом по дорогам, не глядя по сторонам. Вставай, говорю! – снова попинал он лежащего.

Оливье осторожно, опираясь на колено, пытался подняться. Голова кружилась, и он совершенно потерял ориентацию в пространстве.

– Ну, долго ты копошиться будешь? – грубо дернул его за ворот мужчина.

Оливье мутнеющими глазами видел, как вокруг собираются зеваки и в надежде, что кто-нибудь ему поможет, вытянул руку. Но люди боялись гнева мужчины, явно знатного происхождения, и не спешили встревать.

– Не хочешь, значит, по-хорошему? Гарри, а ну дай хлыст!

– Хлыст? Хозяин, ну как можно?

– Ты что, перечить мне вздумал??? Хлыст, говорю, давай, а то самого им оприходую!

Больше кучер не возражал, молча отдал то, что требовал хозяин.

– А ну вставай, идиот старый! – замахнулся хлыстом мужчина, а Оливье, стоя на коленях, сжался, готовясь принять удар…

Но его не последовало. Открыв газа, старик увидел, что опускающуюся руку перехватил молодой незнакомец.

– Граф Кинберг? – удивился мужчина.

– Барон Аттвуд, полагаю, вы несколько погорячились? – спокойно сказал Эдвард. – Вы же не собираетесь бить беднягу хлыстом только из-за того, что он не может подняться после того, как ваш экипаж наехал на него?

– Эмм… нет, – произнес мужчина. – Я просто хотел припугнуть… слегка.

– Я думаю, достаточно, он и так не может прийти в себя.

– Да, конечно, – согласился барон Аттвуд, отдавая кучеру хлыст. – По правде говоря, я очень спешу. Так что прошу простить меня, граф, я поеду.